Стеклянный шар (СИ) - Романова Наталия

– Хорошо, – растерянно буркнула Лида.

– Если вам нечего скрывать, – припечатал в конце Ефрем Иванович.

Лида устало откинула голову на спинку мягкого дивана из натуральной кожи, закрыла глаза и попыталась абстрагироваться от происходящего. Голова нещадно кружилась, подкатывала тошнота, руки и ноги онемели, горло сдавливало будто горячей, плюшевой удавкой – мягко и неумолимо. Ни на что не оставалось сил. Невыносимая, тошнотворная слабость, подступающая темнота и больше ничего вокруг.

– Олух! – услышала она сквозь вату, вместе со звонким ударом. Сквозь пелену увидела, как Марина Ивановна отвесила хлёсткий подзатыльник мужу, тот лишь отмахнулся, резво перехватил ударившую руку, поднёс к губам тыльную сторону ладони и на долгие мгновения прижался, втягивая воздух.

Лиду отвели в спальню Ивана, где она жила последние дни. Откуда-то, как из воздуха, возник врач в белом халате поверх хирургического костюма. Без всякой суеты поставил Лиде укол, заверил в абсолютной безопасности препарата. Сидел рядом, пока она не провалилась в густой, как кисель, сон. Не здоровый, не приносящий облегчение и отдых.

Проснулась от бубнения телевизора, поскуливания Борща, ударов хвоста по полу. Марсель сидел у изножья кровати, гоняя каналы телевизора, где бесконечно, в режиме нон-стоп, передавали новости о пропавшем без вести вертолёте с самим Фроловым на борту.

Непогода, мешавшая поисковой операции в последние часы, рассеялась, огромные силы были брошены на поиски, более того, был определён квадрат крушения вертолёта.

В дверь заглянули, на пороге стояла Марина Ивановна с подносом в руках, она быстро глянула на внука, вздохнула, двинулась к кровати, где под огромным одеялом, закутавшись как в кокон, лежала Лида.

– Я принесла поесть, – сказала она Лиде. – Тебе, дорогой, тоже, – обратилась к внуку. – Вы можете спуститься вниз, – посмотрела на врача. – Вас накормят и предоставят помещение для личных нужд.

Врач, коротко кивнув, вышел.

– Что там? – глухо пробурчал Марсель.

– Куриный бульон и брускетта с ветчиной и сыром.

– Ясно.

– Надо поесть, – Марина Ивановна обращалась к обоим. Лида не стала спорить, взяла в рот ложку бульона и замерла от неожиданности. Вкусно. Потрясающе вкусно, как в детстве.

– Сейчас не умеют готовить самых простых вещей, – выдавила из себя улыбку Марина Ивановна. Страшно представить, что творилось в душе у женщины. Насколько подавлена и испугана она была.

– Бабушка работала поваром, – пояснил Марсель, выхватывая брускетту с подноса, по-братски деля с Борщом. – Дедушка инженером на металлургическом комбинате, а бабушка там в столовой работала.

– Понятно, – Лида кивнула.

Через пару минут дверь распахнулась, в спальню, не церемонясь, зашёл Ефрем Иванович.

– Вылетаем. Получили разрешение. Нашли. Живой.

Глава 19

Лида никогда прежде не летала на частном самолёте, она лоукостером-то пользовалась не больше пяти раз за всю жизнь. При других обстоятельствах она непременно удивлялась бы происходящему, чувствовала неловкость, волновалась, как бы не попасть впросак. Сейчас же полёт прошёл как в тумане.

«Жив. Жив. Жив», – колотилась в голове мысль, не только у Лиды, у всех присутствующих. «Жив. Жив. Жив».

В самолёте, помимо экипажа, находились родители Ивана, конечно, Марсель, Игнат Станиславович с двумя молодчиками, которых раньше Лида не видела, и тот же врач, что дежурил ночью у её кровати. Время от времени он осведомлялся о самочувствии подопечной и Марины Ивановны. Милославского на борту не было. Борщ остался на попечении Елены Павловны.

Никаких подробностей происшествия узнать не удалось, лишь то, что вертолёт совершил вынужденную посадку, найдя относительно подходящую проплешину в сплошном лесном массиве. Не обошлось без жертв, но несколько человек выжили, среди них Иван. Его состояние также оставалось неизвестно. «Стабильно тяжёлое» – внушало робкий оптимизм.

Аэропорт уездного городка встретил трескучим морозом, обволакивающим ветром, стелящейся позёмкой. Лида съёжилась, как только вышла на трап, ни о каком телескопическом мосте в маленьком аэропорту не могло идти речи.

– Держи, – не успела Лида замёрзнуть, как ей на голову водрузилась огромная меховая шапка, прямо поверх её вязаной.

Ефрем Иванович спешно натянул свою шапку на Лиду. Поправил шарф, намотанный поверх натуральной шубы жене. Дёрнул завязки капюшона у Марселя, заставив надеть рукавицы из натуральной кожи.

– Не ворчи, – одёрнул он одновременно внука и Лиду. – Север! В защитников окружающей среды в Швейцарии играть будете, континентальный климат как раз для подобной ерунды подходит.

К трапу подъехали два огромных внедорожника. В один, как по команде, забрались подчинённые главы службы безопасности, не проронившие за весь полёт ни слова, кроме «спасибо» стюарду за еду. Игнат Станиславович остался у второго автомобиля, не выпуская из зоны видимости Фроловых и Лиду.

Водитель второго внедорожника переводил взгляд с родителей Ивана на Лиду, с неё на Марселя и обратно. Четыре пассажира не поместятся с должным комфортом в автомобиль, догадалась Лида.

– Чего? – гаркнул глава семейства на сверлящего взглядом пространство Игната Станиславовича. – Некогда порядки наводить. Вы, трое, – взглядом он показал на жену, внука и Лиду, – назад.

Сам в это время начал устраиваться на переднем сидении, рядом с водителем. Начальник безопасности дёрнулся было противоречить, споткнулся о хмурый взгляд хозяина положения, кивнул водителю, развернулся на месте и отправился к своим подчинённым.

Включённое радио бесконечно передавало, что поиски Фролова продолжаются. Бойкие пресс-секретари официальных служб всех мастей и направлений поставленными голосами вещали о проделанной работе МЧС. Журналисты делились догадками о предположительном месте крушения. Высокопоставленные лица говорили о личном контроле президента, предпринятых усилиях, направленных на поиски. Звучали экономические новости о падении каких-то акций почти до критических отметок, стремительном взлёте других. Время от времени в интервью с местными жителями звучала версия, что всех пострадавших уже нашли. Находились свидетели свидетелей, которые точно знают, видели, слышали, но подтверждения информация не получила.

Лида была уверена – в больнице и окрестностях, где находился Иван и другие пострадавшие, будет полно журналистов, однако казённое учреждение встретило обыденной тишиной, будто в округе бесконечно не летают вертолёты, не снуют журналисты, не дают интервью все желающие из праздного любопытства и по долгу службы. Охранник безропотно открыл шлагбаум, лениво проводил взглядом кортеж из двух автомобилей. По территории вокруг трёхэтажного здания советской постройки из серого кирпича ходили работники в выглядывающей из-под курток форменной одежде.

Внутри здания помимо медикаментов, антисептиков, больничной еды, стоял запах затхлости, обветшания. Не успел Игнат Станиславович выйти вперёд Фроловых, как появился врач в отглаженном, накрахмаленном, едва не стоящем колом белом халате, диссонирующем с уставшим лицом.

– Мы по душу Фролова, – отчеканил Ефрем Иванович, глядя на врача.

– Заместитель главного врача по медицинской части Семёнов Дмитрий Сергеевич, – представился врач. – Пациент – Иван Ефремович Фролов находится в стабильно тяжёлом состоянии, закрытая черепно-мозговая травма, сочетанная, комбинированная травма… – не успел договорить доктор официальным тоном.

– Нормально сказать можете? У меня здесь, – Ефрем Иванович развёл руки, демонстрируя двух перепуганных женщин, не менее напуганного мальчика, – мать, сын, жена. Давайте без пугалок про комбинированные травмы.

– Жив, в сознании, вопрос транспортировки в специализированное учреждение решается, – сменив тон, ответил Дмитрий Сергеевич, глядя на Марину Ивановну. – Всё будет хорошо, – со сдержанной улыбкой обратился он к Марселю.

– Можно к нему? – тут же заговорила Марина Ивановна.

– Кому-то одному, – кивнул доктор. – Хотя, идите двое. Всё равно устроили проходной двор из реанимации, – последнее он пробурчал под нос, уже повернувшись спиной к посетителям, показывая, что готов проводить делегацию. – Верхнюю одежду сдайте, – показал рукой в сторону гардероба, примостившегося в неприметном углу серого вестибюля с облезшей краской на стенах.