Прости, если сможешь (СИ) - Морейно Аля

— Аня, успокойся! Или ты хочешь, чтобы дети тебя услышали?

— Убирайся! Видеть тебя не могу!

— Можешь-не можешь, а придётся.

Я не видела, как он уходил. Услышала только, как через какое-то время хлопнула входная дверь. В квартире стало тихо. И вдруг меня словно ударило в сердце: “Мила!”. Я вскочила, побежала в комнату, ожидая, что её там нет. Но она сидела и что-то бормотала себе под нос.

— Мамочка! К тебе уже можно? Папа сказал, что я должна рассказать себе сказку и только потом смогу к тебе зайти! Ты там секретничала?

— Да, моя хорошая. Подожди ещё немного, я сейчас вернусь.

Едва успела добежать до ванной и включить воду — и меня накрыло дикой истерикой.

Глава 31

Максим

Я никогда не видел Аню в истерике. Я помнил её тихой, спокойной и покладистой девочкой, которая никогда ни на кого не повышала голос. Даже когда я отобрал у неё Милу, она прекрасно держалась. А сегодня она предстала передо мной совершенно другой, обиженной, отчаявшейся, истеричной. Её слова били меткими попаданиями ниже пояса. Самое страшное, что они были справедливыми.

За все эти годы я ни разу не задал себе вопрос о том, как она пережила ту трагедию. Когда увидел её впервые в школе, то взбесился, потому что она не стала подстилкой, как её подруга, а вполне реализовала свои профессиональные мечты. Решил, что, пока я сходил с ума от страданий, она жила счастливо и беззаботно. Очень удивился тогда, что она одна растила мою дочь.

Вчерашняя истерика была настолько ей не свойственна, что я сначала было подумал, а не играет ли она. Но нет, рыдала она искренне. В голове крутились её слова.

“Твою игрушку испортили — значит, можно её доломать и выкинуть?”

Ведь именно так я и поступил — доломал и выкинул. Не задумываясь, уверенный, что имел право так с ней поступить. Считал её виновной во всех своих бедах. Не Глеба, а именно её.

А в чём была её вина?

“Только за что? Вы отняли у меня всё… Отняли настоящее, будущее”.

“Моя жизнь тогда закончилась!”.

“Мама меня стерегла, чтобы с собой ничего не сделала”.

“Мне всё время снятся кошмары. И ты там”.

Похоже, я даже не представлял, насколько израненной она была. Чистая маленькая девочка, которую мы с лёгкостью сломали. Которая одна растила мою дочь, пока я её ненавидел и желал самого плохого.

Время вспять не повернуть. И исправить ошибки невозможно. Я для неё навсегда останусь палачом, который приходит к ней в кошмарах?

Всё воскресенье прокручивал в памяти те дни перед её защитой, когда я метался и искал её. Даже когда я дозвонился Насте и она сказала, что Аня мне перезвонит сама, мне было очень неспокойно. Все эти дни я виделся с Глебом, и он не сказал мне ни слова, даже намёка никакого не подал.

В тот день я был зол на неё за то, что она мне так и не перезвонила. Я же не знал, что она была в больнице! Бросалось в глаза, что она была какая-то не такая, как обычно, но я отнёс это на счёт нервов, связанных с защитой.

Как получилось так, что я даже не дал возможности Ане мне всё объяснить? Почему? Зачем я вообще пошёл к ней пьяный после драки?

Я же любил её! Что бы она ни говорила и не думала обо мне!

Я сам во всём виноват. Если бы я тогда выслушал её! А так, все эти годы со мной была только версия Глеба и воспоминания о том смонтированном видео.

В понедельник я снова встречал Аню на крыльце, чтобы увидеть её мельком и поздороваться. Это уже вошло в привычку. Она едва кивнула, в мою сторону не посмотрела. Приехали.

— Аня!

Даже не повернулась, сделала вид, что не услышала. Но я знал, что услышала. По тому, как на мгновение она замерла. Как резко выпрямила плечи и слишком порывисто открыла дверь.

День за днём я удостаивался лишь кивка и односложных ответов на вопросы о Миле по телефону. Каждый вечер я посылал с курьером ей цветы. Она их принимала, но никак не выражала своего отношения к ним.

В пятницу вечером я снова набрал её спросить, как дела и какие планы на субботу. Она ответила не сразу, односложно, как и в другие дни.

В субботу у Димы были первые соревнования по баскетболу. Он очень хотел, чтобы Аня с Милой пришли за него болеть, и пригласил их.

— Что ты решила по поводу Диминой игры? Пойдёте?

— Да, я же ему обещала.

— Мы заедем за вами в 9, будьте готовы. Я не знаю, как там с перекусом. На всякий случай, возьми Миле что-нибудь с собой.

— Хорошо.

Вот и весь разговор.

Когда мы устроились на трибуне и ждали начала игры, я попытался её разговорить. Но она молчала. Только вдруг сказала тихо:

— Макс, мне больше некуда ставить цветы. И вообще, это ни к чему.

— Давай потом поговорим.

— Не надо ни о чём со мной говорить, пожалуйста.

Между нами выросла пропасть. Аня изменилась. В ней словно что-то сломалось. Её тело было рядом с нами, а душу она будто оставляла дома, боясь испачкать её о меня.

И на следующей неделе всё оставалось так же. Только цветы я прислал лишь однажды, чтобы не раздражать лишний раз. Учебный год закончился, оставался только школьный лагерь.

— Аня, у нас в пятницу юбилей компании. На выходные мы сняли базу отдыха. Празднование, тимбилдинг и все дела. Сотрудники будут с семьями. Я хочу взять Милу. Свежий воздух, речка. Ей понравится. Поедете?

Она пожала плечами, но сказала:

— Можно. Только я там буду в качестве кого? Няньки твоим детям? Боюсь, мне будет не очень комфортно.

— Ты будешь в качестве мамы моей дочери. Не бойся, тебя там никто не обидит. Остановитесь с нами в домике в отдельной комнате. Поедем машиной, возьмёте всё, что вам может понадобиться. Подумай, что детям нужно купить. Мяч? Бадминтон? У тебя купальник есть?

Она отрицательно помотала головой.

— Диме нужны плавки. Да и Миле, наверное, не мешает купить что-то девчачье. И средства от комаров. Поедем завтра выберем всё, что нужно? Оставим детей с Еленой Степановной.

Растормошить Аню у меня никак не получалось. Она ушла глубоко в себя и слабо реагировала на окружающее. Тем не менее, проявила инициативу и всё необходимое для уикенда выбрала сама. Я лишь поддакивал, соглашаясь.

В субботу мы заехали за ними рано утром и в полдесятого уже были на месте. Погода была по-настоящему летней. Сотрудники быстро расселились по домикам. Все они были типовые и состояли из двух двухместных комнат с общим санузлом. Осматривая наш домик, подумал, что он как раз очень удобен для семьи: в одной комнате двухспальная кровать для родителей, в другой — две односпальные кровати для детей. Мы с Димой заняли вторую, решив, что Миле с мамой будет удобнее вдвоём на большой кровати.

День был очень насыщенный. Детей развлекали аниматоры, но Аня всё равно не отходила от них. Впрочем, не она одна, поскольку дети там были и помладше Милы, и матери крутились возле них, как наседки.

— Макс, ты один приехал или со своим мальчиком? Я могла бы составить тебе компанию.

Кристина поймала меня, как только я закончил разговор с организатором.

— Крис, мы же расставили все точки над и. Давай не начинать снова.

— Макс, я подумала, что хочу попробовать найти общий язык с твоим мальчиком.

— Моего сына зовут Дима. Срок годности того моего предложения уже давно истёк. Так что давай на этом и закончим.

— Папа, папа, смотри, какую бабочку мне нарисовали на ручке!

Мила спешила похвастаться мне результатами творчества аниматора.

— Папа? У тебя ещё один ребёнок образовался?

— Почему образовался? Это моя дочь, Мила.

Я поднял Милу на руки и рассматривал нарисованную бабочку.

— Супер! Очень красивая, почти как настоящая. А Диме тоже что-то нарисовали?

— Ему там сейчас рисуют. Пойдём, посмотришь!

Подошла Аня.

— Она тебя отвлекла? Давай я её уведу.

— А это твоя новая няня?

— Нет, это — Аня, моя бывшая жена и мама Милы. Аня, это Кристина — бухгалтер.

— Ты был женат? Ты никогда не говорил.