С любовью, Лола (СИ) - Март Амалия

Но часы измеряют минуту, другую, а она не исчезает. Стоит, а эти ее глаза доводят до безумия, опаляют арктическим холодом, призывают схватить и бежать, и никогда, никогда больше не отпускать.

— Вадим, — Марк протягивает ладонь для рукопожатия, как всегда с пренебрежением, но при сестре делает благочестивую мину. — Каким ветром надуло? — Смеется гад.

— Самолётом. Не думал же ты, что я пропущу день рождения сына?

— Ну, одно чуть не пропустил. — Бьёт в самое болезненное, хоть и шутливо, но так и не смог простить, злопамятный малец. — Кстати, знакомься, — Лола, моя девушка.

"Все еще мстит. Бьет по живому. Стоп. Это шутка? Розыгрыш? Он все узнал, и не упустил случая поддеть сильнее, даже спустя столько лет? Ему не достаточно того, что я уже дал: оплатил учебу, квартиру, устроил на работу…Хочет полного поражения?"

Вадим с ненавистью уставился на Марка, который держал в руках его Лолу. Его Лолу! И что-то ей шептал. Затем она развернулась и вышла из кухни.

— Все нормально? — озадаченно спросила Аня.

— Да просто ей нужно в уборную. Сейчас придет. — Марк весь светился, присаживаясь за стол напротив Вадима.

— Она красотка. — Не унималась Аня, подмигивая брату. — Мне ее лицо кажется знакомым. Вадим, а тебе?

Мужчина недоуменно уставился на жену, затем кинул взгляд на ее брата. Зачем этот спектакль? Они вдвоем решили довести его до сумасшествия? Узнали, кто это был, и спустя столько лет…

В этот момент в кухню вернулась Лола. Лола. Он назвал ее Лолой? Но как Марк узнал? Вадим нервно провел дрожащей рукой по волосам.

— Мне нехорошо, я вызвала себе такси.

— Я отвезу, — тут же вскочил Марк.

— Не надо, — она коснулась его плеча, Вадим готов бы оторвать руку засранцу, за то, что он сейчас ощущал. — Оставайся, проведи время с семьей. Аня, — Девушка обратилась к жене, и внутренности Ростовского сжались от предстоящих слов. — Простите меня за все. — Схватила женщину за руку. — Я…Простите. Мне жаль, я не хотела… — Лола опустила взгляд, Вадим точно знал, за что она просила прощения. — Это подарок для Миши.

Протянула коробку, а затем дотронулась своими идеальными губами до чужой щеки. Вадима трясло: от гнева, от желания, от сдерживаемого потока эмоций. А Лола сбежала.

— Ты уверен, что ее не надо отвести? — спросила Аня, обращаясь к брату. — Она выглядит не очень.

— Ты права. — Снова подскочил Марк, запуская руку в карман, достал ключи от машины.

— Оставайся, пообщайся с сестрой, я отвезу дочь Штерна. — Словно со стороны услышал свой голос Вадим.

Вот сейчас они выдадут себя. Сейчас раскроют карты!

— Ты уверен? Тебе не сложно? — с наивными глазами спросила Аня. — Я бы очень хотела пообщаться с Марком. Стой, ты сказал дочь Штерна? — взгляд теперь сфокусировался на брате. — Ах ты маленький жук! Не боишься?

— Ань, я сам не ожидал, но она…

Дослушивать не стал, торопливым шагом устремился во двор, по пути схватил ключи от машины. Лола стояла снаружи, облокотившись на ворота. Ее глаза были прикрыты, солнце играло бликами на ее светлой коже. Девочка — призрак. Девочка видение. Его…

— Малышка, — он забыл, каково это слово на вкус. Как оно переворачивает все внутри, меняет местом сердце с другими органами, и вот оно уже бьется в боку, в голове, на кончиках пальцев.

Ее глаза-льдинки напротив. Изучают, как и он ее. Черты лица изменились, она больше не маленькая девочка, хоть и сохранила свою хрупкость. Подстриглась…А он так любил зарываться в ее длинные густые волосы, вдыхать запах ее детского клубничного шампуня, а в пылу страсти наматывать их, сжимать в кулаке. Тело мгновенно отреагировало на эти воспоминания. Взгляд зацепился за губы и не отпускал.

— Без галстука? — прервала она сладостный миг.

— Я же дома… — осторожно, чтобы не спугнуть. — Малышка. — Как выдох. Шаг. Коснуться ее. Проверить, что живая, перед ним, во плоти. Такая же мягкая кожа, такая же теплая, родная. Смотрит и просит: не отпускай, не сегодня.

А Вадим и не мог. Схватил за руку, посадил в машину и уехал. От абсурда, творящегося за стенами родного дома, от себя застывшего во времени, от сомнений. Взял ее ладошку и все понял. Они будут вместе, теперь уже не смотря ни на что.

Сам не осознавал, как подъехал к дому, где не был уже несколько лет. Платил коммуналку и клинингу, чтобы убирали раз в месяц. Но сам переступить порог был не в силах. Почему все еще содержал эту квартиру? Почему не избавился от нее, не продал? Сам не знал. Возможно, надеялся, что этот день наступит.

И он наступил. Но кое-что не давало покоя.

— Так ты с Марком…

Она аккуратно освободила ладонь из плена мужских рук и твердо произнесла:

— Да. — Как острым лезвием по венам.

— Не могу поверить! — гневно выплюнул он. — Ты хоть представляешь, сколько девушек прошли через его постель!

— Да. — Все еще твердо отвечала Лола.

— Малышка, — наклонился он к ней. — Моя малышка, — провел пальцами по ее губам. — Я не могу отдать тебя ему, ты моя, только моя!

Покорял ее. Доказывал, что она только его. Словно странник в пустыне без воды много лет — не мог напиться, насытиться, насладиться. Кажется, умирал. Руки дрожали, сжимая ее тонкое тело, разум отключился. Хотел ее. Дико, необузданно, всеми доступными способами. "Ну же, малышка, вспомни меня" — просили губы… Когда она стала отвечать, сердце бешено заколотилось. Забытое чувство адреналина, сжигающего каждую клетку и всепоглощающего счастья, способного довести до сумасшествия, — все вернулось.

— Идем в квартиру. — Не мог оторваться, но должен был. На несколько мучительных минут. А потом…они больше никогда не расстанутся.

Вышел из машины, направился к подъезду, оглянулся, а ее нет. Девочка-призрак, девочка-видение, девочка-смерть.

Она убьет его.

Глава 40

Марк наблюдал в окно как подростковая шайка пацанов, в комплекте с малышней помладше, гоняются за мифическим убийцей. Все серьезные, сосредоточенные, во главе с предводителем — Мишкой.

— Классные у тебя ребята выросли! — послал улыбку сестре Летунов.

— Да, у меня все ребята как на подбор, — произнесла она, нежно проводя ему по волосам. — И знаешь, какое это счастье, видеть, что я приложила к этому руку.

— Без тебя я бы ничего не добился, Ань, ты же знаешь. Ты для меня важнее всех на свете.

— Когда-нибудь, это перестанет быть таковым. И это хорошо. — Бодро произнесла Аня. — Тебе нужна своя собственная семья. Свои дети, лучше девчонки. — Рассмеялась она.

— Это вряд ли.

— Почему же?

— Не могу я, Ань. При мыслей о браке меня трясет, выворачивает, лихорадит. Это же не естественно! Только подумай, обещать на всю жизнь оставаться с одним человеком, быть ему верным, делать его счастливым… Сколько фальши в таком заявлении! Я ненавижу эту ложь, презираю людей, которые цепляют на себя благочестивые улыбки, а сами трахаются на стороне, предавая всех, кто им верит.

Марк агрессивно жестикулировал, как делал это всегда, нервничая. Встал с места и принялся вышагивать по небольшому кухонному пространству. Затем снова сел, немного успокоившись. Сестра молчала.

— Много счастья тебе принес твой брак? — с болью в глазах задал вопрос мужчина.

— Так это все из-за меня? Ты до сих пор не можешь забыть то, что давно похоронено даже мной?

— Как я могу забыть? Я думал, ты умрёшь тогда. Он сломал тебя, предал, растоптал. Ты помнишь, как рыдала в трубку? Помнишь, что кричала мне, в истерике, о таблетках? Я боялся не успеть…

— Я бы ничего не сделала… — на пределе слышимости произнесла она и взглянула в окно на сыновей.

— Тогда ты о них не думала. Лишь повторяла, как заведенная, что больше не можешь, не можешь, не можешь…

— Прекрати. — Твердо остановила его, отпила из бокала вино, немного успокоившись, продолжила. — Тебе, возможно, это трудно понять. Но всегда, слышишь меня, всегда виноваты оба. Я многое не замечала, была для него недостаточной поддержкой, в какой-то момент растворилась в детях и просто потеряла его.