Реверс (СИ) - Литвин Светла
— Кто Агата? — Женя спросил серьёзно, но с усмешкой, — Тебе действительно есть до чьего-то понимания дело?
Я задумалась над этим вопросом впервые, и выходило так, что мне было плевать на всех, кроме Ваньки, а он искренне считает, что Женя его папа и даже если узнает правду, то нескоро и всё поймёт. Он-то уж обязательно поймёт ведь Женя его так любит…
— Да. Есть. Я не понимаю. — отгрызла себе этим ответом островок для отступления, не понимая, смогу ли на место Антона поставить Женю даже ради сына.
Представлять под воздействием лекарств и в состоянии неадекватности это одно, сделать по-настоящему совершенно иное.
— Ты любишь Рому, я тебя понимаю как никто другой. Сам так любил… — короткая пауза и Женя, поднявшись со стула, продолжил уговоры уже за моей спиной, начав разминать мне плечи так, что я действительно начала расслабляться…
— Агата ты же видишь, как Ивану хорошо здесь, он ничего не понял и в твоей власти сделать так, чтобы не понял никогда.
Эти слова Жени словно подвели меня к моей же ошибке. Вот погляди Агата, что ты натворила своей жалостью, сама себя же в угол и загнала. Оторвать Ваню от Жени, Женю от Вани, вернуться в Москву и рассказывать сыну как трагически погиб его отец, скрывая каким он был подлецом для других людей или попробовать начать новую жизнь.
— Мне нужно время, и я не могу ничего обещать. — произнесла это как в тумане, видя лишь два выхода для себя.
Новая жизнь для себя и сына или бегство от этой новой жизни в Москву.
— Хорошо. Давай оставим всё как было, хотя бы пока Алина не улетит обратно. — мягче нажимая на мышцы, согласился Женя, тут же добавив; — Главное, ты не торопись уезжать. Пей чай. — он продолжал стоять за спиной, закончив разминать плечи перешёл на массаж головы.
Я редко ходила на такой жаре с распущенными волосами, он сам снял заколку распустив причёску. Пальцами по вискам с нажимом и в волосы, по голове ко лбу и до затылка, а до этого я сделала глоток горячего чая, но сомневалась, что в жар меня бросило от ромашки.
Глава 17
Несколько следующих дней были полностью посвящены Ване. Наконец-то прорезались вторые нижние моляры, и сынок торопился переделать за эти дни все важные детские дела что были заброшены из-за его плохого самочувствия. Естественно, я стала непосредственным участником этих событий. Игры с машинками, чтение всех детских книг что имелись, прогулки по пляжу, а ещё подготовка ко дню рождения.
Времени на раздумья днём не было, зато ночью я много думала о предложении Евгения. Так же много, как и вспоминала про своё детство. Скорей эти воспоминания о жестокости отчима и были решающими в моём выборе. Женя в Ване души не чает, искренне любит и лишить сына этой любви, заботы, мужского воспитания я не могла. Конечно, тут были ещё и нежелание возвращаться в Москву и мысли о сходстве Жени с Антоном, и не только внешнем. Отношением Евгений подкупал, заботился ненавязчиво и соблюдал границы. Даже после признания о своих намерениях их не нарушал что не исключало настоящей заботы. Женя честно дал мне время для раздумий. Я даже была уверенна что, получив зелёный свет эта граница потеряется в той же заботе, которую я получала от Антона.
Как был готов дом к празднованию Ваниного дня рождения, так и я приняла решение, но ждала Алиного отъезда чтоб его озвучить Евгению.
В дверь тихо постучали и в детскую заглянул Женя. При зашторенных окнах в свете ночника я сидела на диване и разглядывала фотографии сына ещё в роддоме, а сам виновник торжества сладко спал. Ваня тихо посапывал, раскинувшись звёздочкой на подушке и даже не подозревал, что его ждёт праздник с подарками шариками тортом и гостями.
— Я к тебе. — тихо произнёс Женя и бесшумно шагнул в комнату, прикрыв дверь.
В руке его я сразу увидела синеватую коробочку. В таких и дарят украшения, в этой коробочке были довольно милые серёжки капельки. Гладкие, из жёлтого золота с изящными сапфирами той же формы в виде капли.
— Нравятся? — Женя не забывал говорить тихо, чтоб не будить Ваню раньше времени и сел на подлокотник дивана.
Коробочку с серёжками протянул на ладони.
— Красивые, спасибо, конечно, но не стоило. — не хотела принимать эти серьги хотя бы до Алиного отъезда.
Ожидаемо, что у неё возникнут вопросы, на которые я отвечать пока не хочу, но подарок всё же взяла.
— Стоило. К тому же это к твоей подвеске. Вот. — Женя достал из кармана светлых брюк тот самый кулон с верблюдом на кордовой цепочке.
Я нарочно оставила его в палате под матрасом, чтобы больше никогда не видеть, а теперь это ещё и комплект…
— Надо же, я думала Ваня куда-то его подевал. — нелепо оправдалась, пользуясь тем, что краснеть перед сыном не придётся, он моего вранья не узнает.
— Мне позвонили из клиники ещё неделю назад, ты забыла его в палате. — Женя пересел с подлокотника на сам диван с желанием помочь, надеть это украшение на мою шею.
— Спасибо Жень. Я потом надену. — ненавязчиво перехватила тяжёлое украшение, — Сейчас в душ хочу успеть, пока Ваня спит. — на самом деле там я уже была, но надо было что-то сказать, чтоб Видов вышел.
Слишком близко он сейчас сидел рядом, а я не могла отстраниться так, чтобы он этого не заметил. Да и его лицо… Он сидел вполуоборот и перед глазами был Антон, а не Женя. Вот рукой коснись и будучи в здравом уме забудешь, что уже три месяца его нет, то, как бросала землю на крышку гроба.
Хотела поймать мираж за хвост и почувствовать его более настоящим.
— Спасибо за подарок. — потянулась к Жене, но обняла Антона, чувствуя его руки в ответном объятии.
Обманываться на самом деле так прекрасно. В этот момент моего явного самообмана и игры воображения по телу разлилось приятное тепло. Все тревоги разом отступили, стало неоспоримым чувство защищённости. Я словно в страшном сне находилась долгое время, а сейчас проснулась в уютной кровати рядом с любимым мужчиной.
— Не за что Агата. С днём рождения Вани. — голос Жени был сходный с голосом Антона, но всё равно другой, а оттого я и врезалась в этот голос как в тупик, прекратив тёплые объятия.
— Спасибо. — я смотрела в глаза Жени что чуть светлей, чем у Антона и мирилась с мыслью, что обманываться постоянно не выйдет.
— Я знаю, что мы договорились оставить всё как было до Алиного отъезда, но я так понимаю ты уже приняла какое-то решение? — Женя неловко поймал пальцами прядь моих влажных после душа волос, и усмехнулся глядя на мокрые кончики, словно демонстрируя мне свою растерянность.
Он понял, что я соврала про душ желая от него избавиться и растерялся оттого, что обняла.
— С тобой… останусь. — сердце даже не ёкнуло от этих слов хоть и дались они мне трудно.
Женя довольно улыбнулся и откинулся на спинку дивана, шумно выдыхая и с явным облегчением. Мне же показалось, теперь точно пути назад нет, но то тепло самообмана грело душу, рождая во мне уверенность, что поступаю я правильно со всех сторон.
— Иди в душ. Я присмотрю за Ваней. — его светлые серые глаза сияли от счастья, словно выиграл то, чего не ожидал получить.
Кивнув, я поднялась с диванчика, но идти в ванную не могла, не получив ответа на навязчивый вопрос.
— Но мы же ещё оставляем всё как есть? — я трусливо опасалась реакции Алины и не хотела, чтоб она знала, что мы здесь с Ваней теперь непросто гости.
— Я обещал. И я всегда держу свои обещания. — Женя поймал мою руку и поцеловал, — Сообщу ей письмом, когда будет в Париже. — прозвучало по-хулигански, — Иди, а то Ваня проснётся и завтракать уйдём без тебя. — указал взглядом на дверь ведущую в ванную комнату, и я послушно пошла.
В ванной комнате я лишь включила воду и прибрала на верхнюю полку шкафчика кулон. А вот серёжки примерила хоть и с трудом смогла их вдеть в уши трясущимися руками.
Красивые. Сапфиры ярко выделялись на фоне моих каштановых волос, а я всегда считала, что такие цвета лишь для блондинок.
