Даниэла Стил - Свадьба
— Адвокат? В какой фирме? — спросил он, наслаждаясь игрой. Ему всегда нравилось отгадывать, кто есть кто, а Нью- Йорк с его огромным разнообразием людей и профессий предоставлял огромный простор для этой игры. Здесь никогда ни на один вопрос не найдешь простого ответа, тем более на вопрос, кто чем занимается. — Полагаю, вы корпоративный адвокат, а может, занимаетесь чем-то жутко серьезным вроде антимонопольного законодательства. Угадал? — Казалось странным, что такая красивая и женственная особа занимается столь сложным делом, но ему такое сочетание нравилось: в том, что красивая женщина занимается серьезным бизнесом, было что-то особенно волнующее.
В ответ Аллегра рассмеялась. Он наблюдал за ней с восхищением, любуясь потрясающей улыбкой, невероятно красивыми волосами, какой-то особой теплотой во всем облике. Он чувствовал, что она любит людей. А еще ему понравились ее глаза, они говорили о многом. Он интуитивно почувствовал, что она человек твердых принципов и, вероятно, обо всем имеет собственное суждение. Но по-видимому, у нее и с чувством юмора все в порядке. Она много смеется, при этом рот ее смотрится просто восхитительно, а в плавных движениях рук есть что-то очень-очень нежное.
— Почему вы решили, что я занимаюсь таким серьезным делом? — со смехом спросила Аллегра. Они даже не знали друг друга по именам, но почему-то это казалось совсем не важным. Ей нравилось разговаривать с незнакомцем и играть в его игру «кто есть кто». — Неужели у меня такой деловитый вид?
«Интересно, что он на это скажет?» — подумала Аллегра. Мужчина немного задумался, склонил голову набок, окидывая ее взглядом, потом покачал головой. Аллегра не могла не заметить, что у него потрясающе обаятельная улыбка. И вообще он очень обаятельный мужчина.
— Нет, я ошибся, — задумчиво произнес он. — Вы серьезный человек, но не занимаетесь такой серьезной отраслью юриспруденции. Довольно странная комбинация, не правда ли? Может, вы представляете интересы профессиональных боксеров или лыжников? Угадал? — Он снова ее поддразнивал, и Аллегра в который раз рассмеялась.
— А почему вы передумали насчет корпоративного адвоката или антимонопольного права?
— Для этого вы недостаточно скучны. Да, вы серьезны, добросовестны, но у вас в глазах смешинки. А эти ребята, специалисты по антимонопольному законодательству, — ужасные зануды, они никогда не смеются. Ну что, угадал я наконец? Вы спортивный адвокат?.. О, умоляю, только не говорите, что вы спасаете от тюрьмы чиновников, злоупотребляющих служебным положением! Не желаю слышать, что вы занимаетесь такой работенкой! — Он поморщился и поставил пустой стакан на ближайший столик.
Аллегра усмехнулась. Она неплохо развлекалась и чувствовала себя на редкость непринужденно с незнакомым человеком. Посмотрев ему в глаза, она сказала:
— Я адвокат из Лос-Анджелеса. В Нью-Йорке я оказалась потому, что мне нужно было встретиться с Вейсманом по делу одного его клиента, ну и еще есть кое-какие дела. В основном я представляю интересы людей, работающих в сфере шоу-бизнеса: режиссеров, актеров, сценаристов, продюсеров.
— Интересно, очень интересно. — Незнакомец снова окинул ее оценивающим взглядом, как будто собирая все впечатления воедино. — Значит, вы живете в Лос-Анджелесе? — Казалось, это обстоятельство его удивило.
— Да, всю жизнь, не считая семи лет учебы в Йельском университете.
— А я учился в его конкуренте.
Аллегра вскинула руку, жестом прося его не продолжать.
— Подождите, теперь моя очередь отгадывать. Думаю, мне будет гораздо проще. Вы учились в Гарварде. Вы родом с востока, может быть, из Нью-Йорка или… — она прищурилась, всматриваясь в его лицо, — возможно, из Коннектикута или Бостона. Учились в закрытой частной школе… дайте подумать… в Эксетере или Сент-Поле.
Портрет, который нарисовала Аллегра, рассмешил его: получился этакий ультраконсервативный, абсолютно предсказуемый сноб из Нью-Йорка. Возможно, в этом был повинен темный костюм, а может, галстук от «Гермеса» или безупречная стрижка.
— Вы близки к истине. Я из Ныо-Йорка. Учился в Андовере, потом поступил в Гарвард. Год преподавал в Стэнфорде, а сейчас…
Аллегра снова знаком остановила его, ей хотелось отгадать самой. Он не походил на университетского профессора, разве что он преподавал в школе бизнеса… но для этого он слишком молод и хорош собой. Если бы дело происходило в Лос-Анджелесе, она приняла бы его за актера, но, пожалуй, этот вариант тоже не очень удачен: для актера он выглядит слишком умным и недостаточно эгоцентричным.
— Вы не забыли, что теперь моя очередь отгадывать? Вы и гак уже дали мне слишком много подсказок, дальше я хочу догадаться сама. Наверное, вы преподавали литературу в Колумбийском университете, но, честно говоря, поначалу я приняла вас за банкира.
Если не считать озорного блеска в глазах, весь его облик был воплощением респектабельности и наводил на мысли об Уолл-стрит.
— Это все костюм. — Он улыбнулся и почему-то стал немножко похож на ее брата и совсем чуть-чуть даже на отца. Он был почти такого же роста, как Скотт и Саймон, и в его улыбке Аллегре виделось что-то смутно знакомое. — Я купил его, чтобы доставить удовольствие матери. Она считает, что если я собираюсь вернуться в Нью-Йорк, мне нужно одеваться респектабельно.
— А что, вы уезжали?
Он до сих пор не сказал ей, профессор он или банкир, и оба по-прежнему развлекались игрой. Толпа гостей постепенно начинала редеть. Если сначала по элегантным апартаментам Вейсмана разгуливало сотни две человек, то теперь, когда их осталась примерно половина, квартира казалась почти опустевшей.
— Я уезжал на полгода, — незнакомец решил подбросить Аллегре еще одну подсказку, — работал в другом месте. Не хочется говорить, где именно.
К его удовлетворению, Аллегра все еще пыталась отгадать, где он был и чем вообще занимается.
— Вы преподавали в Европе?
Он замотал головой.
— Еще где-нибудь преподавали?
Аллегра совсем запуталась. Может, строгий костюм ввел ее в заблуждение и она пошла по ложному пути? Она еще раз посмотрела в глаза незнакомцу. Чувствовалось, что у него есть воображение, однако он явно любит собирать и анализировать информацию.
— Я уже давно не преподавал, но вы не так уж далеки от истины. Ну что, сказать?
— Видимо, придется. Сдаюсь. Во всем виновата ваша матушка, это костюм ввел меня в заблуждение, — заключила Аллегра, и оба рассмеялись.
— Что ж, я вас понимаю, он меня самого смущает. Когда я пришел сюда и посмотрелся в зеркало, то не узнал самого себя. На самом деле я писатель, а писатели — вы же знаете, что это за люди, ходят в рваных кроссовках, а то и в ковровых шлепанцах, в старых халатах, линялых джинсах, дырявых гарвардских свитерах.
