Екатерина Вильмонт - Шалый малый
Когда он сел рядом, лицо у него было взволнованное и счастливое.
– Полечка моя, надо же, позвонила... – он погладил меня по щеке. – Что тебя привело в наши края?
– Дело!
– Очередная свадьба?
– Нет, куда интереснее! – И я рассказала ему о поступившем мне предложении, ни словом не упомянув о Бекетове. Зачем? Мухи отдельно, котлеты отдельно.
– И ты будешь регулярно бывать в Питере?
– Ну, если все сладится, да.
– Невероятно...
– Макар, а ты вообще когда-нибудь бываешь в плавании?
– Бываю, но лишь тогда, когда сам этого хочу.
– А разве так можно?
– Можно. Я ж не служу на флоте. Я вольный казак с голландским дипломом. Что хочу, то и делаю.
– А чем же ты, прости, на жизнь зарабатываешь?
– О, разными вещами. Сейчас вот, например, в соавторстве с одним человеком пишем сценарий сериала о кругосветном плавании. Здорово интересно.
– А песни?
– Что песни?
– Ты их больше не пишешь?
– Давненько не писал.
– Жаль! Ты такой многогранный тип...
– Полечка моя... Разве мог я подумать, что сегодня буду сидеть с тобой в машине? А кстати, чего мы тут сидим? Поехали куда-нибудь?
– Куда?
– А куда хочешь? Скажи вот, чего тебе хочется? Пить, есть, танцевать?
– Нет, просто сидеть и разговаривать... И еще... Я выпила бы чаю.
– Вот, это уже какая-то конкретика, – и он завел мотор. А мне страшно понравилось, что он не стал зазывать меня к себе.
Мы приехали к маленькому симпатичному кафе. Он заказал мне чай с тортом, а себе кофе.
– Поля... Почему ты мне позвонила?
– Просто вспомнила про своего спасёныша.
– Как ты сказала? Спасёныш? – засмеялся он.
– Это Настя придумала.
– Молодец Настя! Поля, знаешь, ты странная...
– Чем это?
– С одной стороны храбрая, даже безрассудная, а с другой такая... на все пуговицы застегнутая...
– Да уж какая есть. А ты, кстати, тоже такой... С одной стороны лихой, прямо-таки рубаха-парень, а с другой...
– И что выходит?
– А что?
– Что мы с тобой одного поля ягоды.
– О, как ты все повернул!
– А мне знаешь, чего хочется?
– И чего же?
Я ожидала услышать все что угодно, но только не то, что он сказал.
– Мне страшно хочется познакомить тебя с моей мамой. Жаль, она так далеко.
– Зачем это?
– Не знаю... Просто хочется. Я еще никогда не знакомил маму с моими девушками.
– Я не твоя девушка, Макар.
– Я так не считаю.
– А...
– Поля, я вот знаком с твоим дедом и от него в полном восторге, знаком с твоей мамой, а кто твой отец?
– Я о нем мало что знаю. Он бросил маму, когда мне было три года. Он был кинооператором, уехал куда-то за границу и сгинул. Так что я, считай, безотцовщина.
– Тебя это гнетет?
– Ни капельки. Дед всегда был рядом. И хотя мы с мамой жили отдельно, но дед меня обожал, баловал, заступался за меня перед мамой, когда я в школе хулиганила. Он и сам тот еще хулиган. Даже на свадьбе предлагал мне сбежать куда-нибудь...
Сказав это, я испугалась. Зачем? Он сейчас уцепится за эту фразу. Но он как-то пропустил ее мимо ушей. Или сделал вид.
– Да, твой дед чудо! И дом его мне страшно нравится. Там ощущается такая патриархальность в укладе... И эта милая женщина, Анфиса Васильевна, она ведь не просто домработница, правда?
– Правда, – засмеялась я. – Она чудный человек. Обожает деда...
– Это чувствуется. И ситуация тоже... что-то из усадебной жизни девятнадцатого века... Прелесть. А при этом Андрей Антонович в высшей степени современный человек. А дача у них есть?
– Нет, дачи нет.
– А разве Анфиса Васильевна не закручивает банки с огурцами? Не варит варенье?
– Закручивает. Варит. Но в городе. Дед ненавидит дачи. Дело в том, что у моего прапрадеда была дача в Подмосковье. Его прапрабабку там и арестовали... когда деду было четыре года... И он остался совершенно один на этой даче. Его через сутки нашла соседка, забрала к себе, а потом передала родителям, когда они вернулись, они геологи оба были. Прапрадед так и сгинул в лагере. А прапрабабка вернулась в начале пятидесятых, но совершенно сумасшедшей...
– Да, история страны на твоей семье отразилась в полной мере.
– Да уж, а прадед воевал, дошел до Вены, даже танцевал вальс на площади... Знаешь, есть такая старая песня?
– Да, мама ее очень любит. У меня в семье тоже все это было: и война, и аресты... и блокада... Фу ты, ну ты, разве об этом надо говорить с любимой женщиной?
– Макар!
– Что Макар? А вот ответь мне на один вопрос, только честно.
– Попробую.
– Ты почему мне позвонила?
– Сама не знаю, – засмеялась я.
– И все-таки?
– Не знаю, просто вдруг стало как-то одиноко в этом огромном номере...
– А где твой муж?
– В Дании. Как там у тебя... «тот, кто не видел даже вывески «Бутырки», тому и Дания покажется тюрьмой»?
– Смотри-ка, запомнила...
– Да, я вообще легко запоминаю стихи.
– Я польщен. Знаешь, когда ты позвонила, я собирался просто вульгарно напиться... И вдруг чудо! Поля, я люблю тебя! Я совсем дураком стал... Ты мне снишься... Я все время о тебе думаю... Если хочешь знать, я ввязался в эту историю с сериалом, только чтобы не уезжать из Питера. Со мной такого еще не было, чтобы я менял свои планы из-за женщины. Для меня это нонсенс. Поля, только не надо меня жалеть.
– С чего это ты взял?
– По глазам вижу. Но я этого не хочу... А ты вообще когда-нибудь сходила с ума от любви?
– Макар, давай сменим тему.
– Давай! – на удивление легко согласился он.
А мне вдруг стало даже обидно.
– Но в таком случае скажи мне, кто тебе предложил этот чудо-проект?
– Ну, один бизнесмен...
– Питерский?
– Ну... да! – мне ужасно не хотелось говорить о Бекетове.
– А ведь ты врешь. Это Бекетов?
– А какое это имеет значение?
– Значит, я угадал. Поля, не связывайся с ним! Он очень опасный тип!
– Послушай, это мое личное дело. И я с ним уже связывалась. Я сделала для него большую работу, и все было в порядке. Вадим работает у него на фирме, и тоже все обстоит нормально. Так почему я должна отказаться от работы, о которой могла только мечтать? Потому что он тебе не нравится?
– Ты чего кипятишься, дурочка? Просто я... я за тебя боюсь.
– Боишься именно в связи с Бекетовым? А если б это был кто-то другой?
– Ну, тоже смотря кто...
– Макар, а какое ты имеешь право мне что-то диктовать?
– Я не диктую, я советую. Просто ты многого не знаешь.
– А мне не надо ничего знать. Я всего лишь флорист. Меня его другие дела не интересуют. Я хочу сделать эту работу, и я ее сделаю!
– Но ты же о нем ничего не знаешь!
