Белва Плейн - Гобелен
Донал преподносил ей подарки при рождении каждого ребенка. В первый раз это был браслет, который его мать назвала великолепным. «Великолепный» было одним из любимых слов матери. «Щедрый» было другим. Донал был щедрым. Они пристроили к дому еще спальню и игровую комнату. Все это понадобится для всех этих детей. Считается, что дом английский. «Фальшивка, – сказал Поль, – подделка: никакой уважающий себя английский дом так не выглядит. Показуха». Это означает «пускать пыль в глаза», объяснила Хенку мать, когда он спросил о значении слова «показуха», и поинтересовалась, где он услышал это слово. Но он не сказал ей, где он слышал это слово, потому что в тот момент занимался тем, что взрослые называют «подслушиванием». В любом случае он не был согласен с Полем. Дом ему нравился.
– Куда ты смотришь? – спросила Мэг. Он смотрел на дом, а ей показалось, что он разглядывает медальон, висящий на цепочке. Это было большое сердце, украшенное бриллиантами.
– Донал подарил его мне, когда родился Том.
– Красивый, – равнодушно заметил Хенк.
– Он так хорошо ко мне относится, – произнесла Мэг, – так хорошо!
Она вздохнула. Он обратил внимание, что она часто вздыхает. Наступило долгое молчание; оно становилось тягостным. Хенк понимал, что должен что-то сказать или сделать, а не только есть пирожные: это было уже пятым, такое мягкое, с большими шоколадными стружками. Наконец он вспомнил, о чем можно рассказать Мэг:
– Вчера утром у нас во дворе нашли двух длиннохвостых попугаев. Мертвых.
– Ох, бедняжки! Наверное, вылетели у кого-то из клетки.
Он нашел их, когда выходил погулять с собакой. Птицы были коричневатые с желтым, их яркие хвосты распущены, крохотные коготки подогнуты.
– Кругом столько семян, но они не знали, где их найти. Не знали, как позаботиться о себе. Это самое важное в жизни, Хенк, знать, как позаботиться о себе, – сказала Мэг.
Интересно, почему она говорит это ему.
– Мне противно ходить в зоопарк, – сказал он. – Хотя взрослые во что бы то ни стало хотят сводить туда своего ребенка, они почему-то считают, что дети любят зоопарк.
И он вспомнил о львах, таких грустных, шагающих с опущенными головами взад и вперед, взад и вперед по клетке.
– Я понимаю, – ответила Мэг. – Мне всегда казалось, что звери в клетках не могут понять, почему они там. Их глаза такие… – Она помедлила. – Мне всегда казалось, что если бы они могли плакать, то плакали бы.
Странный это был разговор! Еще минуту назад он был смущен, что ему не о чем говорить с Мэг, а сейчас они так свободно разговаривают друг с другом. И у него возникла странная мысль: она совсем не похожа на других в этом доме. Он не мог объяснить, почему так подумал, мысль промелькнула и исчезла.
Как раз в этот момент из дома вышли Бен с Дона-лом и их друзья. Все были в темных строгих костюмах и выглядели одинаково; они сели в черные лимузины и уехали. А Бен пошел через газон.
– Эй! Я переоденусь, и мы прыгнем с тобой в воду, я покажу тебе, как делать пол-оборота, – крикнул он.
– Я готов, – откликнулся Хенк и бултыхнулся в холодную воду, которая унесла прочь тяжелые раздумья. Он снова чувствовал себя счастливым, потому что лето только начиналось.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Офис Поля находился в самом центре финансового района города. Солидное низкое здание с двойными дверями и блестящей медной дощечкой было теперь в его ведении: смерть матери год назад побудила отца окончательно удалиться от дел.
Все было в порядке, когда он шел по первому этажу к личному лифту. По сторонам от прохода, устланного ковровой дорожкой, сидели его «блестящие молодые люди», выпускники старейших университетов Новой Англии, свежие и благоухающие в белых рубашках и дорогих темных костюмах. Несколько ранних клиентов уже получали консультации. Через дверь слева была видна отдельная приемная, в которой заключали сделки постоянные клиенты. В мраморном камине уже горел огонь; на стене висел портрет дедушки Поля с линкольновскими бакенбардами и в парадном костюме, с часами на цепочке в руках. Перед длинным кожаным честерфильдским диваном стоял чайный столик; в четыре часа вазу с хризантемами сдвинут в сторону и поставят веджвудские чашки на серебряном подносе.
Так полагается вести банковскую службу. Поль всегда думал о своей работе как о службе, которая включает в себя и советы частным лицам по размещению капитала, и руководство эмиссией облигаций на многие миллионы. В любом случае усовершенствуется механизм производства, создавая поле деятельности для нации. Во всем этом были ответственность и большое достоинство.
Поднявшись наверх, он сел за большой письменный стол в квадратной передней, чтобы просмотреть почту. Его внимание привлекли два письма с иностранными марками. Одно было подписано знакомым почерком Йахима. Словоохотливый и многословный в письмах, как и в жизни, Йахим присылал письма регулярно каждые пять или шесть недель. Во втором конверте, от Элизабет Натансон, будет записка с благодарностью за его ханукальные подарки детям. Он собирался открыть письмо Йахима, когда в кабинет вошла секретарша:
– Звонит мистер Пауэрс. Он бы хотел встретиться с вами.
– По какому поводу? И когда?
– Он не сказал. Он говорит, когда вам будет удобно. До одиннадцати вы свободны, так что могли бы принять его.
– Хорошо, пусть приходит, – и быстро добавил, соблюдая приличия: – Если ему удобно.
Что могло понадобиться Доналу Пауэрсу? Сомнительно, чтобы он нуждался в совете: наверняка у него есть свои источники информации. Как бы то ни было, судя по редким высказываниям Элфи – из которых становилось ясно, что зять не посвящает Элфи в свои дела, – Пауэрс управляет своими делами сам. Он мог бы, вероятно, заняться и моей работой, подумал Поль, и справляться с ней не хуже меня. У этого человека прекрасно работает голова.
Донал и Поль встречались очень редко, о чем Поль сожалел только потому, что хотел бы почаще видеть Мэг. Ее брак все изменил. Донал ввел ее в совершенно другой мир. Они больше не встречались в общественных местах. У нее не было свободного времени: если она не была с детьми, она была с Доналом. Так что они виделись только в исключительных случаях: день рождения Элфи или визит к Дэну, поправлявшемуся после сердечного приступа.
Донал всегда появлялся в нужное время и в нужном месте – он был сама корректность. Он даже внес щедрое пожертвование храму на поминовение матери Поля.
И все-таки имя Донала окружало нечто неясное и зловещее, что Поль мог определить только одним словом, написанным большими буквами: «БАНДА».
Весьма трудно совместить образ консервативного джентльмена в английском костюме и полосатом галстуке с тем, что узнаешь из газет о нападениях, бандитах и вымогателях. Бен, конечно, твердит, что газеты преувеличивают, что перевоз спиртного – уважаемое, хоть и временно незаконное дело, что управляется оно, как и обычное предприятие, и волноваться не из-за чего.
