Санта Монтефиоре - Твоя навеки
С Чикитой Анна начала вскоре заниматься испанским. Чикита постаралась объяснить ей грамматическую разницу между испанским, который можно услышать в Европе (а именно этот вариант Анна изучала в Лондоне), и испанским, принятым в Аргентине. Она терпеливо слушала Анну и поправляла ее, когда та, запинаясь от волнения, допускала ошибки.
В течение недели Анна и Пако жили в Буэнос-Айресе с его родителями. Хотя поначалу совместные обеды проходили в напряженной обстановке, по мере того, как испанский Анны совершенствовался, налаживались и ее отношения с Гектором и Марией-Еленой. В первые месяцы после помолвки Анна держала все свои страхи при себе, чувствуя, что Пако хотел бы, чтобы она сама попыталась прижиться в новом для себя окружении. Он начал работать в компании отца, Анна же учила в течение дня язык и историю искусства. Она со страхом ждала наступления выходных, так как в эти дни вся семья собиралась вместе. Больше всего она боялась Валерию, которая вела себя открыто враждебно.
При Валерии Анна ощущала себя никчемной. В своих безупречных летних платьях, с длинными темными волосами и аристократичными чертами, Валерия выглядела рядом с Анной просто королевой. Анна всякий раз замирала, когда Валерия с подругами усаживалась у бассейна, так как знала, что они будут обсуждать ее. Они лениво курили и наблюдали за ней, как стая пантер, которые следят за несчастным олененком, скаля зубы каждый раз, когда жертва совершала очередной промах. Анна с горечью вспомнила, как относились к ней ее кузены в Ирландии. Но в Гленгариффе она хотя бы могла убежать в горы — здесь же все было чужим. Анна не могла пожаловаться Пако, потому что не хотела, чтобы он счел ее слабой и никудышной. Она не хотела перекладывать свои проблемы на Чикиту, которая стала для нее настоящей подругой и союзницей. Ей было не привыкать, потому что отец научил ее скрывать свои слабости от окружающих, чтобы не давать им в руки оружие против себя. В этом случае он точно оказался бы прав. Она ни при каких обстоятельствах не намерена была радовать их своими поражениями.
— Она не лучше Евы Перон! — сердито сказала Валерия, когда Нико обвинил ее в недружелюбии. — Выскочка, которая благодаря замужеству пытается вскарабкаться по социальной лестнице. Неужели ты не видишь этого?
— Я вижу, что она любит Пако, — возразил Нико, защищая выбор брата.
— Какими же глупцами оказываются мужчины, когда дело касается женщин! Вот Гектор и Мария-Елена понимают, в чем дело, я в этом уверена, — настаивала она.
В это время Перон был на вершине власти. Заручившись поддержкой военных, он контролировал прессу, радио и все социальные институты. Никто не смел отойти от линии партии. Перон полностью подчинил себе волю масс и был очень популярен у народа. Утверждая на словах необходимость демократии, он на деле правил железной рукой, опираясь исключительно на вооруженные силы. Для инакомыслящих не строили концентрационных лагерей, а иностранным журналистам не был закрыт въезд в страну, но в самом воздухе, казалось, витал страх, насаждаемый Пероном — новым властителем Аргентины. Ева, которую миллионы поддерживающих ее людей называли Эвитой, использовала свое влияние, чтобы прослыть этаким Робином Гудом. Ее приемную осаждали тысячи просителей, и она одним взмахом волшебной палочки одаривала их то работой, то домом, то хорошей пенсией. Она считала своей миссией избавлять людей от нищеты, о которой знала не понаслышке, и с превеликим удовольствием отнимала нажитое у богачей, чтобы отдать «безрубашечным» (слово, придуманное самим Пероном для обозначения самых обездоленных). Многие богатые семейства, боясь, что автократия Перона приведет к установлению в стране коммунистического режима, поспешно покидали родину.
— Да, — злобно произнесла Валерия, — Анна очень похожа на Еву Перон. Амбициозная, честолюбивая, она выбрала вашу семью, чтобы достичь своих целей, и вы, похоже, станете для нее отличным трамплином.
Нико почесал затылок: он считал этот спор настолько смешным, что не стал опускаться до обсуждения подобных нелепых обвинений.
— Надо дать девушке шанс, — сказал он. — Поставь себя на ее место, и тогда, уверен, ты отнесешься к ней с большей добротой.
Валерия прикусила губу, раздумывая, почему мужчины оказываются безнадежными простаками, как только дело касается красивой женщины. Совсем как Хуан Перон.
Поворотный момент наступил однажды днем, когда вся семья, нежась под солнечными лучами, расположилась у бассейна, попивая фруктовые соки, принесенные из дома Гектора горничными в голубых униформах. Анна сидела с Марией-Еленой и Чикитой в тени, а один из друзей Мигеля, Диего Браун, очарованный кельтской красотой Анны, флиртовал с ней на глазах у всех.
— Анна, почему бы тебе не поплавать? — спросил он, плавая в бассейне и надеясь, что она присоединится к нему.
Анна прекрасно поняла вопрос. Но она так нервничала, оказавшись в центре внимания, что не справилась с грамматикой, ответив так, как если бы говорила по-английски.
Она хотела сказать, что ей комфортнее на берегу, согретом солнышком, а вовсе не в холодной воде. Ей показалось, что она достойно справилась с задачей, однако, к ее удивлению, все начали хохотать. Они смеялись до колик, и Анна обратила взор к Чиките, которая, отсмеявшись, объяснила ей.
— Ты сказала: «Я вся охвачена желанием!»
Чикита начала смеяться снова.
Анна сообразила, в какую ситуацию попала, но смех Чикиты был столь заразителен, что она и сама невольно поддалась всеобщему веселью и была награждена за это чудесным ощущением принадлежности к большому клану. Встав, она сказала, не заботясь ни о грамматике, ни о сильном ирландском акценте, что, пожалуй, немного поплавает, чтобы охладиться.
С этого мгновения она поняла всю важность юмора и умения смеяться над собой, которое и открыло ей двери в эту семью. Мужчины перестали восхищаться ею издали и начали открыто подтрунивать над ее плохим испанским, а женщины сочли своим долгом помогать ей не только изучать язык, но и отражать атаки мужчин. Они открыли ей, что латиноамериканцы ведут себя в отношении женщин так уверенно и смело, что ей придется быть более чем осторожной даже будучи замужней дамой. Они не оставят своих попыток соблазнить ее, и, как европейке, да к тому же красавице, ей следует быть вдвойне предусмотрительной. Европейские женщины действуют на аргентинцев, как красные тряпки на быков, поскольку пользуются репутацией «легкодоступных». Но Анна умела твердо говорить «нет», поэтому со временем она вновь обрела уверенность в себе и прежнюю капризность.
Валерия имела случай убедиться, что Анна вовсе не такая слабая и беззащитная. Ее характер не мог раскрыться в полную силу из-за плохого знания испанского и естественного страха перед новой обстановкой. Оказалось, что у Анны острый как бритва язык, несмотря на все еще возникавшие проблемы с испанской грамматикой, и характер настоящего бойца. Она не стеснялась огрызаться, и даже открыто не согласилась с Гектором однажды за столом: она не побоялась затеять с ним спор, и вышла из него победительницей. Пако лишь торжествующе улыбался. Ко дню свадьбы Анна, возможно, и не сумела завоевать любовь и признание всех членов семьи, однако ей удалось добиться куда более важной цели — она завоевала их уважение.
