Мюриэл Грейг - Профессия: герой-любовник
— Он так держится, — прошипел Стефан, — что можно подумать, будто он президент Соединенных Штатов.
Просмотр начался. Старр бессмысленно смотрела на экран. День, который представлялся ей как самый восхитительный в ее жизни, оказался самым несчастным. И она должна была признать, что почему-то фильм был не таким хорошим, как другие картины Стефана. И Рекс играл не самым лучшим образом. В некоторых эпизодах он, всегда такой непосредственный, казался удивительно напряженным, а иногда и просто безжизненным.
Неужели правы были те осветители, которые утверждали, что он не из тех актеров, чья игра улучшается от повторений? Неужели Стефан, сам того не желая, испортил образ, созданный Рексом? Неужели именно из-за этого тот отказался работать с Десмондом в новом фильме?
Старр прервала свои размышления. А вот и она сама. Удивительное это ощущение — видеть себя двигающейся и разговаривающей на киноэкране. Старр не могла понять, хорошо или плохо она играла. Она жаждала услышать от Стефана хоть что-нибудь, что приободрило бы ее. Но он сидел молча, насупившись. Ей показалось, что он даже не смотрит на экран.
Промелькнули последние кадры, в зале включили свет, и люди, оживленно обмениваясь мнениями, двинулись к выходу. Они со Стефаном тоже присоединились к толпе.
— По крайней мере, можно раз и навсегда узнать про себя все самое плохое, — сказал Стефан, выдавив смешок.
Неожиданно Старр почувствовала, как чья-то рука прикоснулась к ее плечу. Она резко повернулась и оказалась лицом к лицу с Алом Хаммондом, главой кинокомпании «Ист-Вест».
— Я хотел бы поздравить вас, мисс Тейл, — сказал он. — Мне кажется, мы нашли в вашем лице нечто стоящее. — Он улыбнулся и отошел.
Старр почувствовала, что краснеет. От радости ей хотелось прыгнуть до потолка. Такая похвала из уст самого Хаммонда значила очень многое. Это обычно предполагало, что ты уже твердо стоишь на первой ступеньке лестницы, ведущей к славе.
Старр оглянулась, ища Стефана, чтобы поделиться с ним своим счастьем, но он куда-то исчез. Зато она увидела рядом с собой знакомую высокую фигуру.
— Ну-ну, наш ребенок был замечен самим великим Алом, — услышала Старр насмешливый голос. — Разве я не предсказывал тебе славу?
— Я уже говорила, что меня не интересует карьера в кино, — огрызнулась она.
— Девушки известны своей способностью менять решения. Мне кажется, скоро может произойти нечто, что вынудит тебя согласиться. — Серо-голубые глаза Рекса блеснули.
— Я абсолютно уверена, что ничто не заставит меня передумать.
— Ну-ну. — Рекс насмешливо прищелкнул языком. — Какая ты решительная сегодня! И очень рассерженная, если не ошибаюсь. Ты хорошо позавтракала?
— Ты действительно отказался играть в новом фильме, если его будет ставить Стефан? — внезапно спросила Старр.
Улыбка исчезла с лица Рекса, а серо-голубые глаза стали неожиданно суровыми и холодными. Он не спеша выбрал сигарету и постучал ею по серебряному портсигару.
— Ты хочешь услышать правду или вежливую отговорку, моя дорогая Старр?
— Я хочу знать правду.
Он закурил:
— Ты не имеешь права требовать от меня правду, но я все же признаюсь. — Он улыбнулся. — Я не слишком выиграю в твоих глазах, но ты все равно не перестанешь любить меня.
— Если ты и дальше будешь говорить ерунду… — раздраженно начала Старр.
— Твоя ярость, как всегда, выдает тебя с головой, — рассмеялся Рекс. — Но ты хотела знать о Стефане… Ну… Я не думаю, что он вел себя достойно по отношению ко мне в последнем фильме. Я был ужасен, и ты знаешь это! — Он грустно улыбнулся и добавил: — И что еще хуже, критики — тоже. Я просто не могу позволить себе еще один провал, я потеряю своих зрителей. Потеряю контракт и, что важнее, деньги.
— Значит, ты действительно отказался работать со Стефаном?
— Не совсем. Я просто намекнул ему, что мне было бы проще работать с другим режиссером и что работа над последним фильмом была слишком болезненной.
— Но Стефан только делал свое дело, — резко возразила Старр.
— Конечно. Но факт остается фактом — я был ужасен. Все, что я делал, раздражало его, а он, в свою очередь, раздражал меня. В таких условиях актеру очень сложно вкладывать душу в свою игру.
— Думаю, что да, — неохотно согласилась Старр.
Позже в тот же день она попыталась тактично объяснить все это Стефану.
— Ерунда, — обрезал тот. — Я был таким же, как всегда. Это просто подлая уловка с его стороны, чтобы выжить меня.
Старр промолчала. Если он так уверен, то ей нечего было сказать. Она вспомнила, что еще не рассказала Стефану о разговоре с великим Алом.
— Это замечательно, Старр. Но, — он обнял ее и прижал к себе, — надеюсь, это не вскружит тебе голову, дорогая.
— Ты и раньше думал, что я очень тщеславна, — засмеялась она в ответ.
— Нет… но ты же знаешь, как я отношусь к твоей карьере в кино. Знаешь, что я против этого.
— Да, я знаю, Стефан, — поспешно согласилась Старр, но в ее голосе прозвучало разочарование.
— Послушай, милая. У меня для тебя хорошие новости, — прошептал он, — Я сегодня встречался с адвокатом, и он уверил меня, что бракоразводный процесс будет закончен через несколько месяцев. И тогда мы сможем пожениться. Мы могли бы уехать в Англию. Там я найду лучшее применение своим способностям.
— Но я думала, что работа в Америке много для тебя значит, Стефан, — сказала она. — Ты ведь уверял меня, что никогда не покинешь Голливуд.
Стефан пожал плечами:
— Да, но если ты обнаруживаешь, что твоя родная страна не оценила тебя по достоинству, ты имеешь полное право перекинуться в стан врага, не так ли?
Старр не ответила. Ей было очень странно слышать такие слова от Стефана. С болью она вспомнила, каким уверенным в себе и энергичным он был раньше. Видимо, это решение совета директоров сильно ранило его. И виноват во всем Рекс Брендон. Сначала он хотел украсть у Стефана жену, а теперь пытается лишить его работы. И она возненавидела Рекса еще сильнее.
На следующее утро Старр разбудил телефонный звонок. Она посмотрела на часы: половина девятого.
— Это вы, мисс Тейл? Говорит секретарь Альберта Хаммонда, — раздался в трубке тихий женский голос. — Мистер Хаммонд только что позвонил из дома — он ждет вас к десяти в студии, если, конечно, вы успеете.
Успеет?! Да если бы Ал Хаммонд предложил ей встретиться в десять на Северном полюсе, она и тогда успела бы. Она была в таком смятении, что, одеваясь, дважды натягивала чулки задом наперед и в конце концов вышла из дома, взяв не подходящие по цвету перчатки.
