Вайолетт Лайонз - Подарок к рождеству
— Повторяю: Брайан - не жених мне, и я не связана с ним никакими обязательствами.
— Да, ты говорила об этом.
Не прерывая беседы, он вновь стал наполнять их бокалы вином, и Абигейл, зная, что уже выпила достаточно, пыталась возразить, но было уже поздно: рубиновый херес весело покачивался почти у самого края изящной стеклянной емкости, и ждал, когда к нему прикоснутся мягкие, чувственные губы.
И они прикоснулись после того, как Абигейл взглянула поверх свечей, стоявших посередине стола, и увидела их отблеск в лазурной глубине внимательных и, как ей показалось, чего-то ждавших от нее мужских глаз. Его взгляд словно околдовал ее, и Абигейл долго молчала.
Не дождавшись от нее слов, Ник заговорил сам:
— Возможно, тебе будет легче ответить на другой мой вопрос? — Его лицо внезапно осветила добродушная улыбка. — Что ты собираешься делать, когда снег вокруг коттеджа растает — ведь не лежать же ему здесь вечно! — и тебе, наконец, удастся выбраться отсюда?
Губы Абигейл, прикоснувшиеся было к вину, замерли, будто их внезапно схватил легкий морозец. Ей можно было бы, не особенно ломая голову, уйти от ответа и на этот вопрос, но тогда она будет выглядеть в глазах Ника, равно как и в своих собственных, трусливой и слабохарактерной.
Он спрашивал ее не о работе или родителях, и его не интересовала судьба завалившегося в кювет злосчастного «пежо». Задавая ей этот вопрос, Ник имел в виду одну очень важную и специфическую проблему, решить которую было не так-то просто. Честный ответ на поставленный вопрос потянул бы за собой целый пучок незримых веревочек, с помощью которых, Абигейл связывала свою нынешнюю жизнь с жизнью прожитой и с той, которую ей еще предстояло прожить.
Абигейл явно колебалась. Она смотрела на Ника, как перепуганный, оцепеневший кролик, который попал под яркий свет фар надвигающегося автомобиля.
Заметив ее растерянность, Ник бодрым голосом сказал:
— Ну же, Абигейл, смелее! Ведь ты же знаешь, о чем идет речь. Что ты собираешься ответить Брайану?
Она глубоко вздохнула. И вдруг, все для нее стало простым и понятным. Все встало на свои места. Казалось, над самой ее головой вспыхнул яркий прожектор и, вмиг, осветил перед ней дальнюю дорогу, по которой она продвигалась до этого дня на ощупь.
Ей не нужно было думать или задавать ему встречный вопрос. В ее мозгу теперь не оставалось ни капли сомнений. На второй вопрос Ника можно было дать только один ответ.
И разве этот ответ уже не был готов в ее душе с самого начала, с самой первого момента их встречи? Разве она не поняла с той первой секунды, как только увидела Ника, что одного его присутствия рядом с ней, уже было достаточно, чтобы совсем не думать о Брайане? Разве она не осознавала теперь, что по отношению к тому человеку у нее была не любовь, а чувство благодарности, что он был для нее лишь опорой, спасительной гаванью в те моменты, когда в ее жизненном пространстве начинался очередной шторм?
— Я скажу ему «нет», — совершенно твердым голосом ответила Абигейл Нику. — Скажу, что не согласна, что не собираюсь выходить за него замуж.
Его глаза вспыхнули, лицо мгновенно просветлело, и она поняла, что эти простые слова ясно показали ему, как она относилась к нему и к его мнимому сопернику.
— Абигейл...
Когда Ник встал из-за стола и, не сводя с нее горящего взгляда, отодвинул назад стул и отложил в сторону салфетку, она поняла, что теперь ей следовало сделать еще один шаг навстречу ему, чтобы у него уже не оставалось насчет нее никаких сомнений. И она сказала:
— Говоря «нет» Брайану, я говорю «да» тебе.
Ник ринулся к ней, схватил ее, прижал. Она не оказывала ни малейшего сопротивления, ничуточки не сомневалась в правильности его или своих действий, ни о чем в этот момент не жалела, ни о чем не думала. Когда его пальцы коснулись ее шеи и соскользнули к плечам, когда их губы и языки начали жадно впиваться друг в друга, все ее тело, мгновенно, воспламенилось, а душа и рассудок превратились в один сплошной сгусток безумного желания — отдаться этому мужчине. Абигейл была абсолютно уверена, что вела себя правильно, и от этой мысли пламя, обжигавшее тело, разгоралось еще сильнее. К ним пришло то, что должно было прийти, и это было так же естественно и неизбежно, как биение ее сердца.
У них не было времени для нежностей, ласк, утонченных жестов и движений. Оба сгорали от нетерпения и страсти, обоих тянуло друг к другу, как магнитом, и каждый хотел по быстрее освободиться от одежды, чтобы их обнаженные тела могли касаться, ощущать, сладостно терзать и любить друг друга.
Подрагивающие пальцы Абигейл начали расстегивать его рубашку в ту же секунду, когда руки Ника нащупали на гибкой спине молнию бархатного платья и потянули ее вниз. Через минуту обе полы мужской рубашки распахнулись, и он начал поднимать подол се красного бархатного платья, которое так возбуждающе действовало на него. Едва его горячие пальцы коснулись голых женских ног, как воля и сдержанность в нем сдали, и жадные руки грубо, резко обхватили ее широкие бедра. Неожиданно она услышала прерывистый, горячий шепот:
— Может быть, нам будет удобнее наверху, в спальне?
И в тот же миг его ладони крепко обхватили ее ягодицы, соскользнули в ложбинку между ними... По телу женщины побежали сладкие мурашки.
— Тебя сейчас волнуют удобства? — простонала она. — Слишком поздно. Для них уже не остается времени, совсем не остается...
Он кивнул в знак согласия и порывисто, почти судорожно вздохнул. Никто из них не мог ждать дольше, ни один из двоих не был в состоянии сдерживать то, что стремительно, неизбежно приближалось, а несколько минут спустя, произошло.
Они не нуждались в предваряющих ласках и любовной игре, чтобы подогреть себя, настроиться на волшебную волну изнуряющего блаженства. Они не нуждались ни в чем этом, потому что все это у них уже было, все еще с утра пробудилось и, соответствующим образом, настроилось. А за последние полтора-два часа, которые они провели вместе в гостиной, оба возбудились настолько, что теперь уже ничто не могло бы охладить их пыл и направить мысли на что-то иное.
Ник подхватил Абигейл на руки и, подойдя к камину, осторожно опустил на ковер. Приподняв бедра и выгнув гибкую спину, она помогла ему стянуть с себя бархатное платье, полупрозрачный лифчик и тонкие кружевные трусики, и изнеженно, чувственно потянулась, как только к ее обнаженному телу устремились потоки прогретого воздуха. Языки пламени весело гарцевали над каминной решеткой, и падавшие от них трепещущие блики скользили по белой коже Абигейл.