Мира Канта - Танцовщица по найму
Действовать предстояло быстро, потому что Акшай наверняка скоро будет в Дели. Сразу после разговора с молодым мафиози Прасад снова позвонил по добытому у Фаридэ номеру. Он сказал все, как было решено, и стал ждать. Примерно через час по указанному адресу прибыло желтое такси. Прасад никогда не видел Акшая, но сразу догадался, что темноволосый индус с живыми карими глазами и есть его цель. К тому времени, как колеса с визгом затормозили, бандит уже подготовился. В руках он держал чемоданчик небольшого размера с красным крестом на фоне белого полукруга, а на лицо надел маску беспокойства, нетерпения.
– Как хорошо, что вы так быстро приехали! Ситуация сложная и нужно спешить. Я забыл кое-что важное дома, а потом подумал, что раз уж вы на машине, то почему бы нам не поехать вместе, – тут незнакомец улыбнулся чуть виновато, как бы оправдываясь. Акшай смотрел на мужчину с гладкими волосами, зачесанными назад, аккуратно подстриженной бородой и колючими черными глазами, старавшимися улыбаться, и чувствовал, что под ложечкой у него сосет от странного предчувствия. Потом он мысленно одернул себя, внушив, что это просто беспокойство за Фаридэ. Они сели в машину и тронулись с места, оставив за собой клубы бензиновых выхлопов. Акшай смотрел на доктора, устроившегося на заднем сиденье, в зеркальце. Пассажир все время что-то говорил, главным образом про больницу, про то, что не хватает лекарств для лечения, потому что нет финансов и так далее. Слушать все это не было особой охоты, а потому индус решил переключить тему на то, что действительно волновало его.
– Скажите, а вы уверены, что Фаридэ беременна?
Пассажир испустил смешок.
– Я могу быть не уверен в том, что завтра взойдет солнце, но вот про беременность вашей жены мне известно точно. Мои руки и глаза тому свидетели!
Акшай не стал говорить, что его глаза тоже были не так давно свидетелями медицинского заключения, утверждавшего, что у Фаридэ не может быть детей. Теперь для него было ясно то, что его наглым образом обманули. Либо это была собственная жена, которая таким коварным образом хотела заполучить развод, либо доктор с чемоданчиком, правда тут еще предстоит разобраться, для чего это ему было нужно. Оставался еще третий обманщик. Бог. Ведь он тоже был способен сыграть с ним злую игру, подарить им с Фаридэ ребенка вопреки диагнозам врачей, а потом отчего-то распустить их по разным дорожкам. Впрочем, в последнем факте, то есть в сокрытии правды, бога винить нельзя – это решение Фаридэ и Акшай выяснит, почему она так поступила, как только они приедут в больницу.
Акшай хотел спросить у спутника о повороте, который должен следовать дальше, насколько он помнит. Но, когда глаза обратились к зеркалу, водитель вдруг увидел, что на него в упор смотрит дуло пистолета. Круглое отверстие было похоже на воронку, засасывающую в себя все живое в человеке. Не поверив отражению, Акшай осмелился повернуть голову. Дуло не исчезло, а липовый доктор ухмылялся. Жестким голосом, подобным граниту, он давал указания: они не поедут в больницу, а направятся в противоположную сторону, где Акшая ждет множество сюрпризов, в том числе и про Фаридэ. Прасад именно сегодня собирался открыть наивному индусу правду обо всех, кто окружал его все это время. Пусть он испытает горечь разочарования.
Однако осуществить план бандит не успел. Акшай оказался поглощенным страхом, а Прасад – чувством победы, так что они не заметили, как из-за поворота прямо на них мчится фура внушительных размеров. Водитель встречной машины не успел затормозить и вообще что-либо понять, когда перед ним возникло такси. Последним, что все трое мужчин запомнили, был лязг железа. Так звучала темнота, всплывшая перед глазами. А потом была яркая вспышка света и все снова потухло.
Глава 20 Дождь для сломанной куколки
Калидас давно умер. Говорили, что он покончил с собой, задохнувшись угарным газом из духовки. Это известие ничуть не радовало Амиту, хоть и причинил этот человек ей много зла, заставив бежать из города, который она очень любила. По крайней мере, теперь можно было не опасаться его мести и продолжать любимые занятия танцами с детьми и иностранцами. Джоти, ставшая за это время стройнее, превратилась в изящную женщину, несмотря на простоту своей профессии, ведущую себя как элегантная дама. Однажды, подметив такую выразительную перемену в ней, Амита услышала ответ, никак не вязавшийся с положительными изменениями: «Дочка, ты думаешь от хорошей жизни я похудела? Это все переживания и бессонные ночи». Впрочем, как скоро выяснилось, женщина лукавила. Причиной ее преображения стала вовсе не тревога за Амиту, а любовь. Оказалось, что частенько одинокая Джоти наведывается в парк к индусу по имени Рави. Девушке скоро выпал случай познакомиться с ним весьма необычно. Когда она возвращалась домой, изменив привычный маршрут, по одной из узких улочек, неожиданно прямо перед ее лицом что-то промелькнуло за долю секунды. Сперва было непонятно, что это, но потом Амита увидела у себя под ногами большой лист плотной бумаги, каким обычно пользуются художники. Девушка подошла ближе и перевернула упавшее сверху творение. Удивление и восхищение вырвались у нее, когда она увидела на обратной стороне листа портрет Джоти. Он выглядел так реалистично, что невозможно было ошибиться – это действительно названная мама Амиты. Как раз в этот момент какой-то человек, стоящий на крыше, окликнул Амиту.
– Простите, я нечаянно уронил портрет. Вы могли бы мне его подать? – на низкой пологой крыше одноэтажного дома, сооруженного из природных материалов, возвышался высокий мужчина в простой одежде, которую носят чаще жители деревень, нежели городские. На нем весьма своеобразно смотрелось полотно белого цвета из хлопка, называемое «дхоти». Держалось это традиционное одеяние за счет украшенного орнаментом пояса, охватывающего талию. Волосы его были коротко пострижены и напоминали по цвету гущу дорогого кофе, а в карих глазах отражалось теплое закатное солнце.
– А кого вы нарисовали? – не раскрывая, что знает женщину, нарисованную этим художником, спросила девушка.
– О, она замечательная, моя вдохновительница. И сегодня утром, глядя, как по небу растекается голубая краска, я понял, что люблю ее и хочу подарить ей такую картину, в которой отразится вся моя любовь.
Амита видела, каким вдохновленным выглядит незнакомец и невольно умилялась над скрытностью мамы Джоти. Но и сама она пока не станет говорить, что раскрыла секрет. Ей в голову пришло сделать все иначе. Девушка улыбалась незнакомцу, а когда протянула портрет, прежде чем уйти, попросила:
