Татьяна Веденская - Пилюли от бабьей дури
Да, все уже в прошлом, ее дети уже рождены, уже в институты идут, ругаются с отцом, ходят на речку купаться. Что дальше? И как объяснить Косте, что от этого ощущения конца света хочется бежать куда-то, куда угодно, только чтобы жизнь снова потекла широкой рекой Волгой.
– Я хочу, чтобы все наладилось, – сказала она, не зная совершенно, как еще подобрать слова.
Костик стоял рядом, но такой далекий и злой, обиженный и задетый за живое, что ни одно из ее объяснений не могло достигнуть его сердца. Они смотрели друг на друга и молчали, и в этот самый момент у Светы в кармане халата зазвонил телефон.
– К психиатру тебе надо. Ответь! – коротко бросил Костя и пошел к дому.
Света достала аппарат и нажала на кнопку. Звонила Ирма, наверное, что-то забыла. Света поднесла телефон к уху, думая о том, что теперь вообще все стало еще хуже и что надо было сделать над собой одно усилие и пойти с мужем в дом, успокоить его тем способом, от которого успокаиваются все мужчины. Как вдруг услышала, что там, в телефоне, кто-то рыдает.
– Ирма, ты? Что случилось? – спросила она. В ответ раздались только нечленораздельные всхлипы.
* * *Так уж получилось, что звонить больше оказалось некому. Ирма привыкла во всех сложных ситуациях полагаться только на себя. Самостоятельность была ее главным кредо, она отвоевывала ее у своих стариков-родителей, которые, по их словам, жили только для нее. Она доказывала ее, обеспечивая себя и ребенка деньгами, решая все свои проблемы, умело распоряжаясь возможностями, пусть и скудными, и извлекая максимум из всего, что предоставляла ей жизнь. Она не хотела жить, как все, делать все так, как все. Именно поэтому она не работала в каком-нибудь офисе от звонка до звонка, предпочитая собственное плавание стабильной зарплате, отпускным, выплатам по больничному и прочим социальным благам, гарантированным трудовым законодательством. Она работала курьером, регистратором, она выполняла разные мелкие поручения за наличный расчет, самостоятельно решая, что и когда делать. В итоге выходило, что зарабатывала она примерно так же, как если бы сидела в этом самом офисе от звонка до звонка. Иногда меньше, в другие месяцы – больше. Требовалось иметь выдержку и здравый смысл, чтобы распределить деньги, не потратить их на ерунду, рассчитать выплаты по кредиту за машину, страховки, квартплату, питание. Ирма успевала все. Ее здравого смысла хватало на все, она действительно прекрасно стояла на своих двоих. Но что может сделать здравый смысл, смекалка и самостоятельность перед тремя злыми мужиками в дорогих костюмах, которые орут на тебя и требуют денег, причем немедленно. А когда ты пытаешься хоть что-то сказать, хватают тебя за плечи и трясут так, что голова может отвалиться.
– Светка, я в аварию попала, тут, не доезжая Москвы. Может Костик приехать мне помочь? На меня тут наезжают! – выговорила Ирма сквозь слезы. На заднем плане Свете были слышны какие-то крики и матерщина.
– Ты в порядке? Павлик?
– Он… он напуган. Мы были на парковке, а тут эти.
– Ты кого тут называешь «эти»?! – послышался чей-то грубый голос.
– Ты где? – прошептала Света. – Какой адрес?
– Я не знаю, – всхлипнула Ирма. – Магазин какой-то. Мы хотели домой картошки купить.
– Как называется? – сосредоточилась Света.
– «Продукты»! – пискнула Ирма.
– Это, знаешь ли, никак не может быть достаточным.
– Погоди, тут еще кафе. «Придорожное».
– Понятно, что придорожное, – разволновалась Света. – Как далеко от Москвы?
– Километров десять. А это кафе так называется «Придорожное»!
– Эх, я-то на электричке езжу, – вздохнула Света. – Ничего там не знаю.
– Что делать-то? – всхлипнула Ирма. – Они денег требуют. Ключи от машины отобрали.
– Бред какой-то, – вздохнула Света, а с той стороны раздались какие-то возмущенные крики. Что-то вроде «не отобрали, а изъяли». Света пообещала немедленно что-то придумать, хотя, что именно можно придумать в такой ситуации, было непонятно.
– Я говорил, этот «Матиз» – говно. И что теперь? Я не могу поехать, я же до сих пор пьяный. Я завтра собирался возвращаться! – бегал по дому Костик, почесывая затылок.
Света молча кивала, думая, что, по крайней мере, хоть на какое-то время они соскочили с темы их трещащих по швам отношений. Не было бы счастья…
– Я вообще не знаю точно, что там произошло.
– Ну, а что она сказала? Дословно?
– Дословно она рыдала. Там какие-то бандюги… – Света сосредочилась и передала еще раз весь разговор, слово в слово.
– Может, позвонить Лере? – предложил Костя. – Уж у ее-то нового Орловича должно бы хватить связей, чтобы разрулить такую ситуацию.
– Но Лера в Италии. – Света покачала головой.
Этим летом Лера решила изучать искусство и дизайн, так что на три месяца умотала в Рим. Что теперь делать – было непонятно. Ехать самой на электричке, искать это придорожное кафе? Вернее, кафе «Придорожное». Сколько вообще этих кафе по трассе? Придорожных?
– Надо Мишке звонить! – вдруг осенило Константина.
И действительно, больше звонить было некому. А у Мишки имелся какой-никакой опыт общения с криминальными личностями, правда, уже давний. Сколько воды уже утекло с тех пор, когда Михаил бегал по следователям и решал вопросы! Но такой опыт, полученный однажды, остается уже навсегда.
– Звони скорее, – согласилась Света. – Только бы он был дома.
– Только бы он был трезвым, – поправил ее Константин.
Нет, сказать, что оба приятеля пили, было бы неправильно. Выпивали, да, бывало, но редко и по поводу. Однако суббота – это же как раз таки самый настоящий, всеми уважаемый повод. А воскресенье – день вообще святой, когда мужчина имеет право отлеживаться дома, пить кефир и не садиться за руль ни при каких обстоятельствах.
– Мишка! Ты как?
– Порядок. Ружье готовлю, – последовал ответ, который кому-то мог бы показаться странным, но только не Константину. Охота, рыбалка, байдарка – все это было самым большим Мишкиным увлечением в жизни. Он разбирался в калибрах, сезонах охоты, лесных маршрутах, умел зажигать огонь с одной спички и разделывать тушу какого-нибудь лося. Однажды даже на медведя ходил с ножом, спьяну. Еле выжил, как говорят. Впрочем, это как раз могло оказаться байкой. Никаких шрамов, которые украшают мужчину, на Мишке оставлено не было. Единственная царапина над губой, тонкая белая линия, возникла еще в юности, на катке, в процессе любительского хоккейного матча. Неуклюжий, как и все Мишки, он упал, умудрившись лезвием конька товарища повредить губу.
– Ты трезвый? – сразу перешел к делу Костя.
– Вполне, – бодро отреагировал Михаил, – предлагаешь исправить это недоразумение?
