Тэми Хоуг - Тонкая темная линия
Сентябрь. Из офиса Памелы и из ее дома начинают исчезать разные мелочи, но она не может точно сказать, когда именно исчезли эти предметы. Ренар крутится поблизости, Памела начинает чувствовать себя неловко в его присутствии. Анонимные звонки продолжаются.
25 сентября. Собираясь ехать на работу, Памела обнаруживает, что кто-то изрезал шины ее автомобиля (машина стоит в незапертом гараже). Она звонит в офис шерифа. Ей отвечает помощник шерифа Маллен. Памела рассказывает, что подозревает в этом Ренара, но никаких доказательств его вины нет. Детективу Стоуксу поручено расследовать этот случай мелкого хулиганства.
2 октября, 1:00. Памела сообщает в службу 911 о том, что кто-то заглядывает к ней в окна. Подозреваемых нет. Ренар допрошен в связи с инцидентом. Он отрицает свою причастность. Выражает озабоченность состоянием Памелы.
3 октября. Ренар приходит в кабинет Памелы, говорит, что его беспокоят ее неприятности.
9 октября. 1:45. Памела снова сообщает о том, что кто-то подглядывает за ней. Подозреваемых нет.
10 октября. Выходя к школьному автобусу, Джози Бишон натыкается на крыльце на изувеченные останки енота.
11 октября. Ренар снова приходит в офис Памелы и говорит, что его беспокоит безопасность Памелы и Джози. Памела нервничает и приказывает ему уйти. Клиенты, дожидающиеся встречи с ней, подтверждают, что она была очень взволнована.
14 октября. Придя на работу, Памела обнаруживает мертвую змею в ящике письменного стола. В тот же день, позже, Ренар снова подходит к ней. Разговор идет о том, что с одинокой женщиной вроде Памелы может произойти масса неприятных вещей. Памела воспринимает это как угрозу.
22 октября. Вернувшись домой с работы, Памела обнаруживает, что в доме побывали вандалы. Шторы порезаны, белье на постелях выпачкано собачьими экскрементами, на семейных фотографиях вырезано ее лицо. На месте преступления не обнаружено никаких отпечатков. Памела обращается в фирму, чтобы установить в доме сигнализацию. Позже она обнаруживает, что исчезла связка ключей от дома и офиса, но не может сказать, когда в последний раз видела их.
24 октября. Ренар дарит Памеле на день рождения дорогое ожерелье. Памела, вне себя от ярости, обрушивается на Ренара в присутствии его сослуживцев, говорит, что во всем подозревает его, возвращает все мелкие подарки, которые он дарил ей в августе и сентябре. При свидетелях Ренар отрицает свою причастность к этим преступлениям.
25 октября. Памела обращается к адвокату Томасу Уотсону. Она хочет, чтобы судья запретил Ренару приближаться к ней.
27 октября. Уотсон обращается в суд с требованием запретить Маркусу Ренару приближаться к Памеле Бишон. Требование отклонено ввиду недостатка улик.
31 октября. Памела видит человека, подглядывающего за ней. Пытается дозвониться в офис шерифа. Телефон в ее доме не работает. Она звонит по сотовому. Телефонный кабель оказывается перерезанным. Задняя дверь дома измазана человеческими испражнениями. Подозреваемых нет.
7 ноября. Родные заявили об исчезновении Памелы Бишон».
Анни перечитывала свои записи. Когда события изложены вот так, по порядку, все кажется таким очевидным. Классическая схема нарастания эмоций. Влечение, привязанность, преследование, маниакальная одержимость, при отказе возрастающая враждебность. Почему же никто ничего не заметил и не остановил преступника?
Потому что в их распоряжении и была одна лишь схема. Они никак не могли «привязать» Ренара к преследованию Памелы. Ни разу за все месяцы, предшествовавшие убийству Памелы Бишон, Ренар не высказывал никому из своих коллег ни гнева, ни враждебности по отношению к ней. Как раз напротив. Памела жаловалась своим сотрудникам на Ренара. В ее присутствии коллеги поддерживали Памелу, а за глаза спрашивали, не сошла ли она с ума. Ренар казался таким безобидным.
Учитывая маячившую на горизонте перспективу развода и связанное с ним ухудшение материального положения, Донни Бишон куда лучше подходил на роль вероятного преследователя. Но Памела настаивала, что все ее неприятности – это дело рук Ренара.
Анни встала из-за стола и прошлась по квартире. Половина десятого. Почти час Анни изучала свои записи, просматривала газетные статьи, ксерокопии вырезок из журналов, заглянула даже в учебник, в главу об упорном преследовании. Анни приобрела специальную папку и складывала газетные вырезки в одно отделение, фактический материал в другое, а свои заметки в третье. Если бы не вырезки, то папка не была бы такой пухлой, хватило бы и тоненького блокнота. Анни не проводила допросов, это вообще было не ее делом. Она была лишь помощником шерифа, а не детективом.
Ника Фуркейда отстранили отдела, следовательно, расследование теперь ведет Чез Стоукс. Именно ему поручали проверить первые заявления Памелы о беспокоящих ее случаях. Если бы тогда Чез смог до чего-нибудь докопаться, возможно, Памела была бы сейчас жива.
Анни без устали шагала по гостиной, проходя вдоль кофейного столика и возвращаясь обратно. Этот столик представлял собой кусок стекла, прикрепленного к спине чучела аллигатора в пять футов длиной. Когда-то эта реликвия свисала с потолка в магазинчике Сэма, правда, до тех пор, пока чучело не рухнуло на голову какого-то туриста. Анни приняла крокодила как бродячую собаку и назвала его Альфонсом.
И теперь она ходила от носа Альфонса до его хвоста и обратно, взвешивая сложившуюся ситуацию, не обращая внимания на звонки телефона. Она не желала ни с кем говорить и доверила автоответчику общаться с репортерами и психами.
Может быть, она смогла бы уговорить Фуркейда принять ее помощь в расследовании, если бы не этот случай с избиением Ренара. Теперь дело в руках Стоукса, а его она просить не станет. Стоукс никак не мог смириться с тем, что помощник шерифа Бруссар не находит его неотразимым. Он воспринял ее вежливое «спасибо, нет» сначала как вызов, а затем как личное оскорбление. В конце концов он обвинил ее в расизме.
– Это все потому, что я черный, да? – поинтересовался он с вызовом.
Той жаркой летней ночью, полной мошкары и летучих мышей, сновавших туда-сюда в поисках добычи, они стояли на парковке возле бара «Буду Лаундж». В южном небе над заливом вспыхивали зарницы, влажный воздух, словно бархат, прикасался к коже. Чуть раньше они с коллегами пошли в бар, как это часто случалось в пятницу вечером – кучка копов, пожелавших немного встряхнуться. Вероятно, Стоукс слишком много выпил, потому что громко заявил, что Анни фригидна. Она встала и вышла, исполненная отвращения.
