Шэрон Кендрик - Повелитель песков
– Так вы встречаетесь?
– О господи, перестань, наконец! – Из ее груди вырвался вздох отчаяния. Она понимала – ей придется выслушать Захида. Она не имеет права прогнать его, не дав сказать слова. В одном она была уверена на сто процентов: она будет непреклонна. В последнюю их встречу она не смогла сдержать слез, но теперь продемонстрирует ему свою независимость, докажет, что прекрасно справляется без него. – Наверное, тебе лучше зайти.
Захид отметил про себя, что она не предложила ему выпить чаю и не стала приглашать его пройти на кухню, где общение приобретало более неформальный характер. Он прошел за ней в гостиную, куда относил ее на руках в тот день, когда открыл ей глаза на предательство ее жениха.
– Значит, вы опять вместе? – снова спросил он, пытаясь игнорировать бешеный ритм неуемного сердца.
– Естественно, нет! Ты действительно считаешь меня настолько бесхребетной?
– Тогда зачем он приходил?
Фрэнки заметила, что его полные ярости глаза сузились и блестели, словно осколки оникса. Если бы в этот момент Захид участвовал в театре пантомимы, спектакли которого собирали полные залы в местном камерном театре, ему бы прекрасно подошла роль огнедышащего дракона.
– У него было ко мне одно дело, – просто сказала она. – Он узнал, что я вернулась из Хаярзаха, и решил заехать ко мне, чтобы забрать подаренное им обручальное кольцо.
Захид вспомнил разъяренное лицо смазливого англичанина, которое он заметил в окне проезжавшей мимо машины, и инстинктивно бросил взгляд на ее руку:
– И ты ему его вернула?
– Ну, я была бы не против, только проклятое украшение бесследно исчезло. – Она прочитала в его взгляде немой вопрос и развела руками. – Видимо, я оставила его где-то в доме, но не могу вспомнить где. Как бы то ни было, оно пропало. Когда я сообщила об этом Саймону, он сказал, что я должна ему двадцать пять тысяч фунтов, которые он заплатил за кольцо.
Захид замер.
– Но ведь ты ему не заплатила?
– Издеваешься? – Фрэнки небрежно рассмеялась. – Даже если бы у меня были такие деньги, я никогда бы ему их не отдала. Я попросила его предоставить мне чек на столь огромную сумму, но он сказал, что это невозможно. Думаю, дело в том, что кольцо – всего лишь подделка. – Она с вызовом посмотрела Захиду прямо в глаза. – А ведь ты об этом знал с самого начала. Правда, Захид?
Совершенно неожиданно на губах Захида заиграла чуть заметная улыбка. Она не переставала удивлять его. Снова и снова Франческа О’Хара совершала поступку и говорила слова, которые убеждали его в том, как многогранна и загадочна была его любимая женщина.
– Нет, я не знал. Точнее, я не был в этом уверен до конца: подделку фактически нереально отличить от подлинника в наши дни. Только настоящий эксперт может подтвердить или опровергнуть догадку. Но я видел его отношение к тебе, поэтому засомневался, что он способен потратить десятки тысяч фунтов на покупку обручального кольца. – Захид прищурился. – И чем закончился ваш разговор?
– Он выругался, затем начал угрожать мне, а я постаралась все это проигнорировать. – Ей безумно понравилось, что она нашла в себе силы противостоять его напору. Никогда раньше Фрэнки не чувствовала себя настолько уверенно. Она смотрела на Захида, размышляя о том, как сильно она изменилась и как многому научилась с тех пор, как стала его любовницей. Она понимала, что, если у нее хватило смелости говорить правду в лицо представителю королевской крови, противостоять разъяренному мелочному агенту по недвижимости не составит никакого труда.
– Я сказала ему, что он может подать на меня иск в суд!
– Браво, Франческа, – тихо похвалил ее Захид.
Тепло в его голосе сыграло с Франческой злую шутку. Она поняла, что не может больше прикрываться нейтральной темой обсуждения злосчастного кольца. Пытаясь унять предательскую дрожь в голосе, она произнесла:
– Так что привело тебя сюда, Захид?
Их взгляды схлестнулись, и Захид почувствовал, что снова безнадежно тонет в сапфировом блеске ее великолепных глаз. Внезапно слова застряли у него в горле. Он понимал, что может надавить на нее авторитетом. Или сжать ее в своих объятиях и поцелуем заставить забыть всю ярость и обиду. Или бросить к ее ногам все сокровища своего королевства.
Но что-то внутри подсказывало ему – ни один из банальных подходов в данной ситуации не сработает, потому что речь идет не о ком-нибудь, а о его Франческе: о женщине, которую невозможно купить, которую невозможно соблазнить способами, известными ему. Внезапно он осознал, как сильно она нужна ему, и, что самое важное, он хочет, чтобы она стала его по своему собственному желанию.
И он произнес слова, которые всегда считал наивысшим проявлением слабости:
– Я очень сильно скучал по тебе.
«Я тоже очень скучала по тебе. Я даже не представляла себе, что возможно так сильно скучать по кому-то». Но ее признание ничего не изменит. Он так и не сможет предложить ей другое будущее. Фрэнки заставила себя противостоять нахлынувшим эмоциям и только пожала плечами в ответ.
Его лицо заметно помрачнело, когда он понял, что не дождется от нее ответа. Очевидно, ему придется и дальше говорить признания, чтобы она ему поверила.
– По-видимому, я не смогу перестать думать о тебе.
Она все еще молчала, и ни один мускул на ее лице не дрогнул, чтобы дать ему подсказку о том, что творится у нее на душе. Внезапно Захид понял, что такое настоящая смелость. В юности он провел немало времени на службе в армии Хаярзаха. Он участвовал в кровавых битвах, познал чувство голода. Он спал под открытым небом бесприютной мрачной пустыни, отгоняя от себя мысли о копошащихся в песке скорпионах и ядовитых змеях. Его физическая выносливость являлась предметом восхищения и гордости его соотечественников, а о его искусстве наездника ходили легенды.
Но хватит ли у Захида аль-Хакама храбрости сказать стоящей перед ним женщине то, что на самом деле лежит у него на душе? Сделать признание, что она навсегда завоевала его сердце и обладает над ним безграничной властью?
– Я говорил тебе, что люблю тебя, Франческа, – сказал он, – но что не могу жениться на тебе. И видимо, я считал, что смогу справиться со своими чувствами. Знаешь, я думал, боль пройдет, как проходит насморк или как заживает рана. Но правда в том, что я так и не сумел с этим справиться. Я никогда не чувствовал себя хуже…
– Хуже?
«Я опять подобрал неудачное слово? – рассеянно подумал он. – Я выразился так, что она подумала, будто любовь к ней кажется мне чем-то дурным?» Но отчасти оно так и было: всепоглощающая любовная страсть влияла на его жизнь негативно и разрушительно. Чтобы придать существованию смысл и радость, это чувство должно было иметь право на дальнейшее развитие.
