Дженнифер Чиаверини - Одинокая звезда
Сара шла следом за ней к лестнице.
— Я закончила блок вчера вечером. В городе есть группа под названием «Мастерицы запутанной паутины», я познакомилась с ними в «Бабушкином Чердаке». Они собираются вместе раз в неделю и шьют. И пригласили меня присоединиться к ним.
— Как мило.
— Вы тоже можете прийти на следующей неделе. Это будет интересно.
Миссис Компсон покачала головой.
— Они не приглашали меня.
— Но теперь я член их группы. Они пригласили меня, а я приглашаю вас.
— Но это не то же самое, и вы сами это понимаете. Когда–то я принадлежала к местной гильдии — Клаудия тоже. Мы начали посещать собрания еще маленькими девочками, вместе с матерью, и иногда даже давали мастер–классы. Ставили в бальном зале несколько квилтов, к нам все подходили, а мы невероятно гордились этим. — Миссис Компсон остановилась на нижней ступеньке, устремив глаза куда–то в даль. Потом вздохнула и пошла по мраморному полу коридора в западное крыло. — Но мы вышли из гильдии, когда другие женщины намекнули, что нас не хотят видеть.
— Каким образом?
— Их отношение было нескрываемо враждебным, поверьте мне. Даже Клаудия это заметила.
— Когда это было?
— Ох, точно не знаю. Лет пятьдесят назад.
— Пятьдесят лет? Но… не кажется ли вам, что пора дать себе еще один шанс? Женщины из Мастериц запутанной паутины очень приятные. Вам они понравятся. К тому же это отдельная группа, они не входят в местную гильдию.
— Ладно, милая. — Миссис Компсон остановилась у дверей кухни и взяла Сару за локоть. — Хватит об этом. Местные квилтеры дали ясно понять, что я для них нежеланная персона, и пока они не сообщат, что переменили свое мнение, я вынуждена думать, что ничего не изменилось. Я буду охотнее шить вместе с вами или одна, чем в группе незнакомых женщин, которые не хотят меня видеть в своих рядах. Итак, договорились?
Сара открыла рот, чтобы возразить, но выражение лица миссис Компсон заставило ее замолчать. Она неохотно кивнула.
Они пришли в гостиную, и Саре показалось, что там что–то изменилось. Она внимательней огляделась по сторонам и поняла, что исчезла аккуратная стопка простыней и подушек, которые миссис Компсон обычно держала на диване.
Миссис Компсон заметила ее взгляд.
— Между прочим, я решила перебраться в мою старую комнату, — отрывисто сказала она, прежде чем Сара успела проговорить хоть слово.
Миссис Компсон полистала книгу с образцами и нашла для Сары узор для третьего блока, «Маленькая красная школа». Для него Саре нужно было изготовить шаблоны — несколько прямоугольников разной величины, параллелограмм и еще один четырехугольник. Она вырезала из ткани заготовки, использовав все шаблоны, кроме одного, и миссис Компсон показала ей, как работать и с ним. Она велела Саре сначала обвести шаблон карандашом, потом перевернуть его и снова обвести, чтобы получилась зеркальная фигура.
Сара закончила прошивать прямые швы. Тогда миссис Компсон показала, как собирать детали, пришивая третий кусок ткани к двум другим, соединенным под углом. Сара прикрепила новый фрагмент к первому, сделав прямой шов до угла, где встречаются три фигуры. Затем она повернула новый четырехугольник вокруг иглы, пока следующий край не выровнялся с краем второй фигуры, и продолжила наметывать. Ей было трудно; оставалось лишь надеяться, что миссис Компсон права и с каждый разом сборка фрагментов будет даваться легче.
Убедившись, что Сара справляется с задачей, миссис Компсон приступила к работе над собственным квилтом.
— Ричард называл такой блок «Маленьким красным театром», — сообщила она с улыбкой, а ее игла прокладывала крошечные стежки сквозь разглаженные слои, плотно прижатые пяльцами.
— Почему?
— Вероятно, потому что папа когда–то сделал для него маленький театр красного цвета. Он стоял возле садов, там, где были конюшни и спортивная площадка. Ричард любил наблюдать, как отец работал с лошадьми, и поэтому папа мог держать его при себе и не беспокоиться за его безопасность.
— Где это было? Около беседки?
— Нет–нет. На краю старого сада, на земле, которую давно уже продали, чтобы построить дорогу до города. — Миссис Компсон положила пяльцы на колени. — Как же мы баловали этого ребенка. Да и надо было как–то компенсировать ему потерю матери.
— Вы потеряли маму? Она… это случилось, когда родился Ричард?
— Нет, слава богу. Это произошло через несколько лет, когда мне было десять, а Ричарду три года. Он хотя бы немного рос при ней.
— Мне очень жаль. — Слова Сары прозвучали до безнадежного нелепо.
Миссис Компсон сняла с пальца серебряный наперсток и протянула ей.
— Он был мамин. Она отдала его мне во время последней болезни. Клаудии она подарила другой такой же. Догадываюсь, что мама уже знала, что скоро оставит нас совсем одних.
* * *Хотя мама запомнилась мне активной и веселой, она быстро уставала. Мы, дети, знали, что надо затихнуть, если она шла по дому, прижимая пальцы к вискам и почти ослепнув от головной боли, которая могла длиться много часов. Папа беспокоился за нее и часто посылал кузенов за доктором. Мама с неохотой подчинялась приказам врача лежать в постели и ограничить активность. Как только головная боль проходила, она играла с нами в куклы на полу детской, затевала с отцом балы, ездила верхом. Папа уговаривал ее чаще отдыхать, но она делала вид, что не слышит его, и тогда он притворялся, что все в порядке.
Ей была противопоказана новая беременность, но все получилось так, как получилось, и она радовалась, что родные тетки уже не могли отругать ее. Я долго не знала об этом. В то время мы с сестрой были в восторге, что у нас будет прибавление в семье.
Беременность была тяжелая, и Ричард появился на свет почти на месяц раньше. Нам, детям, не показывали его почти пять недель. Я случайно услышала, как старшие кузины шептались, будто взрослые не были уверены, что он выживет, и для детей будет проще, если они вообще его не увидят. После этого меня мучили кошмары.
Но младенец выжил и окреп, да и к маме, казалось, вернулись силы. Папа был счастлив, что у него есть сын. Нет–нет, он любил нас с сестрой, но мужчина всегда испытывает к сыну особые чувства. Во всяком случае, поначалу — потом сын подрастает, и у отца с ним начинаются конфликты, каких никогда не бывает у матери с дочерью или у матери с сыном. Так бывает всегда, и я не знаю, может ли кто–то объяснить эту закономерность.
Как я сказала, мальчик окреп, мама тоже какое–то время выглядела здоровой, но если Ричард благополучно рос, учился ходить, говорить и играть, то мама таяла у нас на глазах. Сначала она перестала ездить верхом, потом даже шить не могла, и вот однажды утром все проснулись, кроме мамы.
