Нора Робертс - Прилив
Кэм подумал о хрупкой Грейс. Подумал об Анне.
— Надеюсь, он помял его как следует.
— Уверен, ублюдок не ушел насвистывая. Конечно, Этан ничего не рассказывал. Я узнал эту историю от Марши в пятницу вечером в супермаркете.
— Грейс пострадала? — Анна слишком хорошо знала, какой беззащитной, какой беспомощной чувствует себя женщина в определенной ситуации. Или ребенок.
— Нет. Наверное, испытала шок. Но ни разу не упомянула о случившемся. В этом она очень похожа на Этана. Только я видел взгляды, которыми они обменивались вчера. А после того как Этан отвез ее домой, он вернулся, готовый взорваться, как перегретый паровой котел. — Филип засмеялся, вспоминая эту картину. — Что совсем не в его духе. Выпил пару бутылок пива и ушел на шлюпе в залив.
— Грейс и Этан, — задумчиво сказал Кэм. — Они подходят друг другу. — Он увидел, что вернулся Сет, и решил пока оставить эту тему. — Между прочим, где Этан?
— На причале. — Крякнув от напряжения, Сет поднял ящик-холодильник на стол и кивнул на грузовые ворота. — Сказал, что ему надо подышать свежим воздухом. Я тоже так думаю. Он разговаривал сам с собой. — Сет сунул голову в корзину. — Нет, не так. Похоже, он разговаривал с кем-то, хотя стоял один. И выглядел очень странно.
Кэм напрягся. Затем с напускным безразличием положил на тарелку пару сандвичей.
— Мне тоже не помешал бы глоток свежего воздуха. Я отнесу ему еду.
Этан стоял на конце пирса и пристально смотрел вдаль. Не на береговую линию Сент-Криса с красивыми домами и зелеными двориками, а в другую сторону — на горизонт.
— Анна принесла еду.
Этан с трудом отвлекся от своих мыслей и взглянул на протянутую тарелку.
— Умница. Тебе здорово повезло с ней, Кэм.
— Как будто я не понимаю! — Кэм здорово нервничал, но, в конце концов, он привык рисковать. — Я очень ясно помню тот день, когда впервые увидел ее. Я был зол на весь мир. Папу только что похоронили, и все вокруг виделось в черном цвете. Парень изводил меня все утро. До меня дошло, что придется остаться здесь, что неизвестно, смогу ли я когда-нибудь вернуться в Европу, смогу ли продолжать гонки.
— Ты от многого отказался, вернувшись сюда.
— Так мне тогда казалось. Я чинил ступеньки, вымещая на них свою злость. А потом подошла Анна Спинелли. Я увидел ее и испытал второй шок за тот день.
Поскольку Кэм явно был склонен поболтать, Этан взял тарелку и сел на край причала. Мимо пролетела цапля, беззвучно, как призрак.
— Такая красавица, как она, может потрясти мужчину до глубины души.
— Да. А я и так был на взводе. Всего за час до этого я разговаривал с папой. Он сидел в качалке на задней веранде.
Этан кивнул:
— Он всегда любил сидеть там.
— Я не вспоминал его. Я хочу сказать, я видел его там. Так, как вижу тебя сейчас.
Этан очень медленно повернул голову и посмотрел Кэму в глаза.
— Ты видел, как он сидел в качалке на веранде?
— И я разговаривал с ним. Он разговаривал со мной. — Кэм пожал плечами, уставился на покрытый рябью залив. — Я решил, что у меня галлюцинации. Что это последствия стресса. Я многое должен был сказать ему, мне нужны были ответы на кучу вопросов, и я подумал, что вообразил его. Только это не была игра воображения.
Этан осторожно ступил на зыбкую почву:
— Как ты думаешь, что это было?
— Это был он. В тот раз и во все остальные.
— Остальные?
— Да. В последний раз я видел его утром перед свадьбой. Он сам сказал, что это в последний раз, так как я понял все, что должен был понять. — Кэм потер лицо. — Мне снова пришлось расставаться с ним. Только на этот раз было немного легче. Я не получил ответы на все свои вопросы, но, думаю, самое главное мы выяснили.
Кэм вздохнул, почувствовав себя гораздо лучше, и потянулся за чипсами к тарелке Этана.
— Теперь одно из двух: или ты скажешь, что я сумасшедший, или ты понимаешь, о чем я говорю.
Этан автоматически разломил сандвич и протянул половину Кэму.
— Когда живешь на воде, то начинаешь понимать: жизнь гораздо многообразнее, чем мы ее представляем. Не все можно увидеть или потрогать руками. Русалки, морские змеи. Моряки знают о них, хотя не все их видели. Я не думаю, что ты сумасшедший.
— Больше ничего не хочешь мне сказать?
— Я видел сны. Я думал, что видел сны, — поправил себя Этан, — Только в последние два раза я не спал. У меня тоже есть вопросы, на которые пока нет ответов. Так здорово было общаться с отцом, слышать его голос, видеть его лицо. У нас не было времени по-настоящему попрощаться перед его смертью.
— Может, в этом и заключается часть разгадки. Но это не все.
— Я тоже так думаю, — согласился Этан. — Мне кажется, что он хочет, чтобы я что-то сделал, но я не понимаю — что.
— Я думаю, он будет рядом до тех пор, пока ты не поймешь. — Кэм откусил кусок сандвича и почувствовал себя удивительно умиротворенным. — Так что он говорит о нашей яхте?
— Что мы молодцы и он гордится нами, что у нас получилась красивая яхта.
— Он прав.
— Мы скажем обо всем Филипу? — спросил Этан.
— Не-а. Но я жду не дождусь, когда это случится и с ним тоже. Готов поспорить, что он бросится к какому-нибудь модному психоаналитику с кучей дипломов на стене его офиса в самом фешенебельном районе.
Ее офиса, — поправил Этан, расплываясь в улыбке. — Если Фил уляжется на кушетку перед психоаналитиком, то это обязательно будет красивая женщина.
Они помолчали.
— Чудесный день, — добавил он, вдруг заметив и теплый бриз, и яркое солнце.
Кэм встал.
— Даю тебе десять минут. Потом тащи свою задницу обратно.
— Есть, командир. Твоя жена делает отличные сандвичи. — Этан поднял голову. — Как ты думаешь, мы сможем заставить ее шлифовать доски?
Кэм представил себе Анну за шлифовкой досок и картина ему очень понравилась.
— Давай попробуем уговорить ее.
9
Анна любила свою работу и искренне верила в необходимость и полезность государственной системы социального обеспечения, хотя не все вокруг придерживались такой же точки зрения. Она получала истинное удовлетворение, помогая людям, понимая, что может изменить их жизнь к лучшему, и ей нравились отношения, сложившиеся с коллегами, отношения взаимного уважения и доверия.
Она была нужна юной одинокой матери. Брошенному ребенку. Одинокому старику. Она всей душой стремилась помочь им найти выход из тупика, и это желание никогда не гасло в ее душе. Анна очень хорошо понимала их нужды, их отчаяние, понимала их даже в те минуты, когда они отталкивали протянутую руку помощи.
