Диана Чемберлен - Ревность
– Давайте я всех вас сфотографирую за столом. – Дэвид встал со своим фотоаппаратом, когда им принесли напитки. Он попятился задом, прокладывая путь в толпе.
– Взгляни на экспонометр, Дэвид, – посоветовала Мег.
Они улыбнулись в объектив – все, кроме Тэсс, которая с наслаждением потягивала бренди.
– Тэсс говорила, что фотографии дикой природы – новый для вас жанр. – Дэвид, садясь, придвинул свой стул на несколько дюймов ближе к Мег. Тэсс рассказала им, что Мег прошла курс ботаники только для того, чтобы лучше узнать жизнь растений, которые она собиралась фотографировать. Мег кивнула.
– Раньше я занималась в основном портретами или композициями с людьми и архитектурой. И почти каждый уик-энд я делаю свадебные фотографии ради денег. Это довольно удручающее занятие – проводить свои выходные на свадьбах чужих людей.
– Почему? – спросила Шон, подумав про себя, что Мег, вероятно, хотела бы провести время на собственной свадьбе.
– Это удручает меня, потому что глядя на эти пары, я думаю о том, что ждет их впереди. Они женятся, думая, что это навсегда. Делая свадебные фотографии, я пытаюсь угадать, будет невеста спать с грумом через пять лет или через месяц.
Шон присматривалась к Мег. На ней была белая рубашка и оливковые брюки. Светлые волосы свободно ниспадали на плечи. Ее красота производила на Шон странное впечатление, от ее созерцания возникала боль в груди, как после просмотра очень печального фильма. Возможно, дело в глазах. Они были ясными, но в любой миг могли наполниться слезами. Казалось, четкая линия подбородка и жесткие морщинки у губ выдавали то усилие, которое удерживало ее от слез.
– Иногда, – Мег выпила глоток воды, – у меня возникает такое чувство, как будто я могу предсказать их судьбы, наблюдая за их поведением на свадьбе.
– Наверное, трудно сделать хорошие фотографии, когда думаешь, что брак обречен? – спросила Робин.
Мег покачала головой.
– Нет, я стараюсь изо всех сил. Мне хочется думать, что, когда у них что-нибудь не заладится, они посмотрят на эти праздничные фотографии, где они весело смеются и любовно смотрят друг на друга, и постараются все исправить.
– Вы романтик, – сказал Дэвид.
– Еще какой, – сухо отрезала Тэсс. – Я думаю, тебе не повредит, если ты переключишь внимание с человеческих субъектов на растения и животных.
Мег покраснела, немедленно стушевавшись. Шон раздражала та власть, которую забирала над ними Тэсс.
– Наверное, нелегко переключиться на природу, если привык иметь дело со свадьбами, – сказала она. Шон хотелось приободрить Мег.
– Я возлагаю большие надежды на эту поездку. Занятия у Тэсс помогли мне увидеть жизнь растений в новом ключе. – Мег посмотрела на Тэсс; в поисках одобрения, но та только зажгла еще одну длинную коричневую сигарету и бросила спичку в опустошенный стакан.
– Существуют некоторые специальные приемы фотографирования в джунглях, – продолжала Мег. Она повернулась к Дэвиду и стала обсуждать с ним скорость движения пленки, устройство камеры и линзы, которые он захватил с собой. Они употребляли технические термины, и Шон не имела ни малейшего понятия, о чем они говорят. У нее была с собой тридцатипятимиллиметровая камера, которая делала всю работу за нее.
Рынок под открытым небом поражал воображение. Дымно-химический запах города обжигал ноздри. Беглый огонь испанской речи торговцев и вопли детей, болтавшихся под ногами у покупателей, заглушали голос джунглей. Их толкали со всех сторон, темнокожие женщины носили цветастые синтетические наряды, мужчины – хлопчатобумажные рубашки с пятнами пота под мышками.
Они старались держаться вместе, прокладывая путь от одного прилавка к другому, смеялись, рассматривая расписную деревянную мебель, ткани и ювелирные изделия.
– Не купить ли нам это для мальчиков? – Дэвид указывал на набивную пиранью, оскалившуюся острым рядом зубов.
Шон кивнула. Мальчикам это понравится. Но не тащить же ее с собой.
– На обратном пути, – сказала Шон.
Они купили пять дюжин апельсинов у первого же фруктового прилавка.
– Они хорошо сохраняются, – пояснила Тэсс. – То, что не портится, надо покупать в больших количествах.
Пожилая женщина за прилавком лучезарно улыбнулась и протянула им гроздь спелых бананов.
– Нам нужно позеленее, – попросила Тэсс.
Они купили четыре огромных грозди, а также дюжину твердых, как камень, папай и манго и дыни двух разных сортов.
– Нужно закупить еду с запасом, – сказала Тэсс, – на случай, если нам придется задержаться.
– Мы не задержимся, – возразила Шон. – Мы должны вернуться точно в срок.
– Это не всегда бывает возможно, – пожала плечами Тэсс, укладывая в сумку картошку. – Мы едем не в американский город, где по прибытию автобуса можно сверять часы.
– Мы вернемся вовремя, Шон, – успокоил ее Ивен.
– Лук и морковка. – Тэсс указала на овощи. – И чеснок. Надеюсь, все любят чеснок?
Шон была уверена, что если бы даже у всех была аллергия на чеснок, это не остановило бы Тэсс.
За другим прилавком они купили мешок риса и целые кули чечевицы и бобов. За следующим – головку сыра, диаметром около фута; торговец завернул ее в газету.
– Сыр? – Робин выразила сомнение. – Без холодильника?
– Он сохранится. – Тэсс указала на магазинчик на углу рядом с церковью. – Консервы купим там. Еще нужно купить кухонные принадлежности, мачете и фонари. Нам придется разделиться, если мы хотим успеть в зоопарк до пяти.
Робин выбрала в напарницы Тэсс, она следовала за ней как тень, боясь потерять из виду единственного человека, который знал, что он делает. Мег и Дэвид вместе пошли за консервами, и Шон, провожая их взглядом, почувствовала, как темное облачко наплывает на ее сознание. Она попыталась подыскать название для этого чувства. Ревность? Едва ли. Скорее внезапное ощущение потери контроля над Дэвидом. Но разве не этого она хотела?
Шон и Ивен нашли магазин, где продавались фонари и рыболовные принадлежности.
– И ножи, – сказал Ивен, разглядывая выставленные на витрине образцы мачете. Он засмеялся. – Не представляю себе Робин с этой штуковиной в руках. Надо попросить Дэвида сделать пару таких фотографий. – Он потрогал пальцем одно из длинных широких лезвий и выразил торговцу свое одобрение. – Пять. – Он поднял пять пальцев. Затем улыбнулся, глядя на то, как Шон вынимает из ножен индейский нож. – Наконец-то Шон заполучила свой нож, – улыбнулся он.
Она подняла нож, чтобы рассмотреть повнимательнее.
– Чудесная вещь. – От ее дыхания лезвие замутнилось. Она примерила рукоятку к своей ладони. – Само совершенство.
