Его нежная птичка - Марина Сумцова
— Чего ты такой злой? — улыбается она и ставит на спинку дивана подарочный пакет. — Я вообще-то с подарками, а ты вот так встречаешь.
— Мне ни от тебя, ни от твоей матери ничего не надо, — отмахиваюсь и киваю головой на дверь. — Ключи положи на тумбу в коридоре, а сама шуруй. Усекла?
Она обиженно поджимает губы и начинает часто моргать, словно вот-вот заплачет. Старый приёмчик, который на меня уже не действует. Она таким пользовалась, когда мы с Ирой жили вместе и пытались строить семью. И чтоб добиться желаемого, Жанна давила на жалость и изображала страдалицу. Даже научилась плакать по щелчку пальцев.
Она всхлипывает.
— Ты же обещал, что я могу у тебя пожить, — делает наигранно дрожащий голос, всхлипывает и начинает обходить диван. Пакет остаётся стоять на спинке, будто внутри ничего важного. Жанна приближается медленно, по кошачьи тихо, но под моим строгим взглядом замирает в паре шагов и не решается двигаться дальше.
Уж что-что, а спектакли ей всегда удавались на славу. Правда, мне теперь это ни к чему, своих проблем хватает. Но чувствую, что с Жанкой что-то не так. Как-то слишком уж натурально начинает плакать.
— Вообще-то обещал не тебе, а твоей матери. К тому же обещал просто помочь с жильём, а не поселить у меня. Я, к твоему сведению, не один живу, так что о проживании в моей квартире речи быть не может, — отвечаю чётко и спокойно.
По щекам Жанны катятся уже крокодильи слёзы, только меня это ни капли не задевает. Наверное, выработался иммунитет после сотен истерик и показных страданий.
— Мама сказала, что я буду жить с тобой, — упорно стоит на своём.
Упрямая девица и всегда такой была.
— Ещё раз для особо непонятливых: я живу с девушкой, — стараюсь говорить медленно, чтоб она точно всё поняла. Но нет, по взгляду вижу, что сдаваться Жанна не намерена. Она уже явно вдолбила себе какую-то хрень в голову, и теперь будет переть как баран.
— Так выгони её, я её заменю во всём. И в постели тоже, хочешь? — повышает тон девчонка и резко подскакивает ко мне, обхватывает за талию руками и прижимается заплаканным лицом к груди.
* * *
Я даже среагировать не успеваю, только разгребаю последствия, отрываю от себя Жанну и отпихиваю. Грубо. Резко. Она отшатывается и смотрит волчицей, хмурится, слёзы по щекам растирает.
— Ты совсем ёбнулась? — не могу сдержаться и перехожу на крик. Происходящее просто не укладывается в голове.
Это ведь Жанна! Конечно, отцом она меня никогда не считала, но всё же мы с её матерью жили вместе. С чего вдруг в её голове такие мысли?
— Не понимаешь, что ли? — кричит она и шмыгает носом. Это уже не игра. Это переходит все рамки. — Я давно уже тебя люблю! Разве это не видно?! А ты тут с этой деревенской! Цветочки ей покупаешь, ждёшь… Думаешь, она этого заслуживает? Она же тварь! Общается у тебя за спиной с другими, ты и веришь! Я когда приходила, слышала лично, как она по телефону воркует. Я тебя не предам, слышишь?! Я буду рядом!
— Замолчи, — рычу и отшатываюсь, когда Жанна пытается сделать ко мне новый отчаянный шаг. — Сейчас же собирай вещи и выметайся. — Я замечаю, как в глазах девчонки замирает ужас, как она открывает рот, чтоб снова высказаться. Но мне это не нужно, поэтому припечатываю жёстким: — Сейчас мы вызовем такси, и больше ноги твоей здесь не будет!
Она ревёт в голос, хватает лежащую на полу сумочку и бросается на выход. Убегает, а я, как дурак, иду следом.
— Жанна, — ору ей в спину и вижу лишь, как она бежит вниз по лестнице. Даже лифт ждать не стала. Я ещё пару раз зову её, прошу остановиться и подумать о том, что уже поздно, но реакции не следует.
Приходится звонить бывшей жене, вот только аппарат у неё вне зоны доступа, и единственное, что мне остаётся — написать сообщение сначала Ире, а после и самой Жанне. Внутри сидит неприятное чувство, оно грызёт и намекает, что ничего хорошего с девчонкой в таком состоянии не случится. Неплохо бы поискать её. Только где?
Следующий час я нервно курю на общем балконе одну за одной. Звоню бывшей, её дочери и, конечно, Алисе. Никто не берёт трубки, словно сговорились. От нервов я уже с ума схожу и нервно измеряю шагами периметр балкона.
К счастью, Ира посылает сообщение, в котором проклинает меня и описывает, в каком состоянии ей позвонила дочь. Она обвиняет меня в бессердечности, поливает грязью и вообще не стесняется в выражениях. А мне даже от этого легче, ведь теперь я понимаю, что Жанна добралась куда-то. Может, до съёмной квартиры, может, до отеля. Всё равно. Одной проблемой меньше.
Зато Птичка так и не отвечает.
Я понимаю, что она обижена, и что Жанна наверняка наплела ей всякой ерунды. Но ведь можно просто взять трубку, сказать, что всё нормально, жива-здорова. Это ведь не сложно.
На часах почти полночь. Очередной бычок отправляется в пепельницу. Мобильный Алисы не отвечает, хотя я набираю её раз в пять минут.
— Ну где ты, — стону тихо, гипнотизирую экран и замираю, когда замечаю вдалеке в парке под фонарём хрупкую фигуру в красном платье. И не одну. Рядом с ней кто-то неизвестный: высокий, крупный, явно мужчина.
Сердце болезненно сжимается, а в голове сразу вспоминаются слова Жанны о том, что у Птички кто-то есть. Мне не хочется в это верить, поэтому я снова набираю её номер и наблюдаю, как парочка идёт по тропинке.
Вот только странно всё выглядит. Алиса шатается по дорожке, а высокая тень скользит за ней. Словно Птичка совсем не горит желанием общаться и пытается уйти от мужика. Но тот не даёт.
Я напряжённо хватаюсь за перила и наблюдаю за картиной, пока не понимаю, что парочка стоит на месте. Что там происходит? Тонкий тихий вскрик едва доносится до меня, заставляет прислушиваться и… бежать вниз.
Глава 19
Алиса
— Вы можете так не прижиматься? — я говорю максимально строго. Уже миллион раз успела пожалеть за глупое желание зацепить Диму вызывающим платьем. Однокурсники не отходили от меня ни на минуту. Кто-нибудь постоянно был рядом. После успешной защиты мы прошли в торговый центр, долго сидели в кафе, а после вообще отправились в какой-то клуб. За весь день я безумно устала, но видела, как Дима звонит
