Эффект разорвавшейся бомбы - Карла Соренсен
Я судорожно сглотнул, и Элли заметила. Ее кроваво-красные губы скривились.
Щелчок. Вспышка.
— Горячо! Это было горячо, Элли. — И снова от фотографа, седовласого джентльмена чуть постарше, чьи седые волосы были убраны назад под поношенную бейсболку. — Еще немного, и мы закончим. Немного раздвинь ноги, как будто ты упираешься руками в колени. Да.
— Ты не думаешь, что они как будто… объективируют ее? — Я услышал свой вопрос.
Не издав ни звука, Ава встала рядом со мной, наблюдая, как Элли двигается, как опытный профессионал. После еще нескольких щелчков и еще нескольких движений лицом, плечами, ногами Элли, Ава, наконец, заговорила.
— Ты знаешь о проблеме с телом?
Конечно, я знал, что это такое. Спортсмены каждый год позировали обнаженными для SI; стратегически расположенные кисти, ноги, предплечья и еще много чего, прикрывали то, что нужно было прикрыть. Вместо ответа я продолжал наблюдать за Элли. После каждых нескольких щелчков она искала меня.
Как будто проверяла, все ли в порядке.
Я сохранял бесстрастное выражение лица, но один особый наклон ее головы напомнил мне о том, как она сидела на верхней ступеньке моего бассейна, слушая болтовню Фейт. От несочетаемых воспоминаний мне пришлось моргнуть, потому что они яростно столкнулись в голове. Мне редко приходилось напрягаться, чтобы что-то понять.
Богатая девушка.
Решительная.
Взбалмошная.
Сексуальная.
Умная.
Легкомысленная дочь.
Добрая.
Девушка с обложки.
Задумчивая.
Я не мог понять, была ли она всем этим или ни одной из них, или какие из них легко сочетались, а какие казались противоречивыми. Все, что я знал, стоя там, где был, в окружении десятков незнакомых людей, это то, что я не мог отвести от нее глаз.
— Как ты думаете, этих спортсменов объективируют?
Это заставило меня задуматься, потому что нет, я никогда бы так не подумал. Снимки были сделаны со вкусом, эстетично.
— Нет, — сказал я, не глядя на нее. Как только мои глаза приняли решение зацепиться за Элли, у меня не было сил отвести взгляд. Она сама была точкой притяжения.
— Элли — красивая женщина. Что бы она ни носила, этого не скроешь. У нее нет желания скрывать тот факт, что ее красота, по стандартам общества, считается сексуальной. Это видно по ее изгибам, волосам и губам. — Пока она говорила, мои глаза отслеживали каждую физическую особенность, на которую указывала Ава. — Пытаться игнорировать это было бы глупо. Так что, хотя мы и сделали несколько снимков в более сдержанной одежде, ей и в этом комфортно.
Ава оценила мою реакцию и продолжила:
— И есть что-то мощное в том факте, что она может владеть этой своей стороной. Это не лишает ее власти на своем посту, и не отнимает уважения, которое она заслужила у тех, кто познакомился с ней поближе, потому что она точно знает, что делает. И если бы она захотела позировать для обложки в мешковатых джинсах и майке, мы бы это приняли. — Ава пожала плечами. — Но она этого не сделала. Это она.
Я никогда не думал об этом с такой точки зрения. Но опять же, я никогда не был в таком положении. Мне никогда не приходилось продумывать, как представить себя миру в таком виде. Все, что мне нужно было сделать, это появиться и бросить мяч, и не быть уволенным.
Может быть, это была Элли, но я также вспомнил, что она сказала мне, когда паника разнесла ее фильтр на миллион кусочков. Вспомнил, что она сказала Фейт о том, что ее отослали в школу-интернат. Элли, похоже, часто бывала одна.
Что бы она ни делала, она была одинока в этой должности. Одинока в размышлениях о том, как она представила себя мне, команде, руководству. И что я ей сказал, так это то, что мы поддерживали своих. Поддерживали нашу команду.
Фотограф отошел в сторону, чтобы посмотреть на экран компьютера, а Элли ждала на табурете, ее поза стала более расслабленной теперь, когда он не снимал. Ее безупречно накрашенное лицо было обращено вниз, и на скулах свет отражался таким образом, что она казалось ненастоящей. Как будто она была вырезана художником или возникла из воображения какого-нибудь мастера-живописца.
Когда она подняла взгляд, он был направлен прямо на меня, как будто она знала, что я все еще наблюдаю за ней. Поскольку я не был смущен, я не отвел взгляда. Не притворялся, что не обращал внимания на каждое движение мускулов на ее лице. Не притворялся, что не думал о каждом слове, которое сказал ей на заднем дворе, пока мои руки обнимали ее за плечи. Имел ли я в виду эти слова или нет?
Конечно, я имел их в виду.
Однако я не хотел прикасаться к ней так, как я это сделал. Это было неосознанное движение, мои мышцы действовали по какому-то инстинкту, который я отказался назвать. Запоминание ощущения ее кожи под моими руками было чистой интуицией. Сближение, когда мне следовало отступить, стало моей второй натурой. Рефлекс, о котором я и не подозревал, что отточил, после того как так долго обходился без женщины, которая могла бы успокоить, утешить, прикоснуться так, как я прикасался к ней.
Не со страстью, а с нежностью.
Так что да, я имел в виду именно то, что сказал ей.
Было много вещей, которые Элли должна была сделать в одиночку, принимая решения, но это не было одним из них. Если она хотела поддержки, то это была она.
Вместо того, чтобы спросить Аву или фотографа, я вздернул подбородок и обратился к Элли.
— Ты все еще хочешь сделать несколько снимков с нами?
В помещении воцарилась тишина.
Фотограф поднял руку.
— Да.
Элли улыбнулась ему, затем встала со стула. Она подошла к Аве, мне и Джеку, который теперь нависал над другим моим плечом.
— Почему ты передумал? — спросила она меня.
Я скрестил руки на груди, притворяясь, что не замечаю десятков пар глаз, устремленных на нас.
— Просто пытаюсь делать то, что обещал.
Ее губы не шевелились, но я увидел улыбку в ее глазах. Она кивнула.
— Давай сделаем это.
— Черт возьми, да, — воскликнул Джек, хлопнув меня по спине. — Подожди, я не взял с собой ничего другого из одежды.
Ава подняла палец.
— На вешалке есть майки и футболки в тон ее. — Она посмотрела на фотографа. — Какие предпочтения?
Он оглядел нас, его пушистые седые брови сошлись на лбу.
— На них футболки, а Элли пусть наденет майку
