Его молодая жена - Рокси Нокс
Пока Клим спит, вожусь с детьми и пью с Полиной Георгиевной чай. Извиняюсь перед ней за сегодняшнее происшествие. Представляю, как она испугалась!
— На самом деле мне было страшно за Клима Саныча. Ничего бы она не сделала детям. Она же сама мать.
— Вы знали, что она сделала ЭКО?
— Знала, у меня тетя работает в клинике уборщицей. Она слышала сплетни об этой истории, но я не поверила, если честно. Слишком всё фантастично.
— Да нет, всё очень даже реально. У нее лежала замороженная яйцеклетка, она украла сперму моего мужа и оплодотворила её. Не она конечно — врач. Заплатила, может, угрожала. Она мастер шантажа. Алла сказала, что ее начали экстренно готовить к протоколу. И через два месяца подсадили подросший эмбрион. А Кирилл и Никита родились с разницей один день, только у Аллы начались роды на седьмом месяце.
— Только вот мальчонка болезный получился, — качает головой няня.
— Дай бог, с ним все будет в порядке, и он будет расти с отцом. Клим принял моих детей от другого мужчины, а я приму его ребенка от другой женщины. Тем более, нет нашей вины в произошедшем.
Глава 15
Марину арестовали через несколько дней в московском аэропорту, при попытке выехать с сыном сестры в Израиль.
Её обвиняют в принуждении к действиям сексуального характера, шантаже и злоупотреблении служебными полномочиями. Это основные статьи, есть еще ряд «мелких». Например, нанесение телесных повреждений моему мужу.
В общем, её преступных подвигов хватит лет эдак на двадцать. Я не юрист, но Марину должны наказать строго за многочисленные преступления. Она не только нам жизнь испортила, но и другим людям. Например, врачу, которого угрозами и шантажом заставила делать ЭКО.
Эти дни Клим жил в моем доме, а я ухаживала за ним. Он целыми днями висел на телефоне, используя свои связи. Искал свидетелей, готовых дать показания против Марины. И нашел их.
Андрей больше не появлялся на фазенде, ведь я сделала свой выбор в пользу мужа.
Мы с мужем ночевали в разных комнатах, но однажды ночью я пришла к нему, чтобы испытать желанную близость. Мой шов зажил, и я чувствовала себя хорошо.
Когда я вошла в спальню, он не спал. Читал книгу, оставшуюся от моего папы. Папа был большим поклонником фантастики.
Горит ночник. Я в длинной бежевой сорочке. Шелк струится по моему телу. Я обрезала свои волосы до плеч, и теперь чувствовала себя обновленной и легкой.
Клим откладывает книгу и двигается, освобождая для меня место в постели. Ложусь рядышком и прижимаюсь к его теплому боку.
Чуть позже я скажу ему о Клементине. А пока хочу насладиться и насытиться им.
Клим медленно приподнимает сорочку и впивается взглядом в мои оголенные ноги. Я чуточку их раздвигаю, и он видит, что я без трусиков.
Этого достаточно, чтобы он зарычал и набросился с поцелуями на мой живот, а потом ниже, и ниже…
Глажу его жесткие слегка отросшие волосы, когда он ласкает меня языком. Как давно этого не было! Улетаю…
Клим спускает свои трусы и рывком насаживает на себя. Он голоден и нетерпелив, как и я.
Шумно дышу, ощутив приятную наполненность его крупным членом. Мне ни капельки не больно. Невероятно приятно до дрожи.
Он двигается плавно, не переставая покрывать поцелуями мое разгоряченное тело.
— Кончи в меня, Клим.
Пометь меня, сделай своей навсегда. До конца жизни! Давай вместе состаримся. И больше никого не впустим в нашу семью. Научимся разговаривать, слышать друг друга, доверять… Я верю, что у нас всё получится.
— Не могу больше сдерживаться, — рычит он. — Год без секса… ждал…
— Кончай, — обхватываю ладонями его лицо и смотрю ему в глаза.
В меня выстреливает его теплое семя, и я чувствую такое удовлетворение, какое не передать словами.
Мы снова вместе. Соединены. Так и должно быть!
— Я тоже жила без секса всё это время.
— Что ты сказала? — переспрашивает недоверчиво и скатывается с меня.
— Я не спала с Андреем. Никогда.
Его глаза округляются, дыхание снова сбивается, а сердце стучит так громко, что я слышу этот набат.
— Детка, это правда?
— Клементина твоя дочь.
Поправляю сорочку и тянусь к сумке. Достаю свидетельство о рождении и протягиваю ошеломленному мужу.
Он читает, и его лицо светлеет.
— Колесникова Клементина Климовна. Спасибо, родная…
На его глазах выступают слезы. Я ни разу не видела плачущего Клима, и это сбивает с толку. Я рассказываю мужу о том, что ушла от него будучи беременной. И он не ругает меня, что не сказала. На себя злится, что отпустил.
Я стою перед кроватью. Муж опускается на колени передо мной, обхватывает мои ноги и прижимается головой к моему животу:
— Спасибо, родная… спасибо тебе за дочь.
— Клим, вставай.
— Я счастлив. Спасибо!
— Хватит уже меня благодарить. Лучше отымей еще разок. Мне понравилось…
Он подхватывает меня на руки, кружит несколько секунд, потом кладет на кровать и подминает под себя. Его эрекция упирается в мой живот, и мне так сладко.
— Прости, что раньше не сказала, — шепчу. — Так сложились обстоятельства.
— Спасибо, что вообще сказала, — отвечает шуточным тоном.
Не обиделся! А я так боялась… Выбрала удачное время. После секса муж обычно послушный котик.
…И мы до утра не можем отлепиться друг от друга. Проваливаемся в сон и снова лихорадочно занимаемся любовью.
Утром Клим впервые взял дочь на руки. Он держал её так робко и трогательно, будто боялся, что уронит. У него такая фобия — боится навредить грудному малышу.
Клементина внимательно посмотрела на лицо папы и протянула ручку. Потрогала его щетину и… заулыбалась. Признала!
У Клима повлажнели глаза. Какой же он все-таки стал сентиментальный. Он и раньше таким был, просто тщательно скрывал от меня. И я люблю его открытым пуще прежнего.
Мы проводим день вместе: он, я и наши дети. Клим хорошо относится к Киту. Ребенок ведь не виноват, что ему насильно выбрали отца. Тот, кто это сделал, строго ответит по закону. Клим нажмет на все кнопочки, какие только возможно.
К вечеру к нам приехали гости. Алла и Кирилл.
Как обрадовался Кит, когда увидел двоюродного брата! Повел показывать свои игрушки. Их вообще не было слышно полчаса, что для сына рекорд.
Жутко стесняясь, Алла попросила нас взять на время Кирилла.
— Ведь ты его отец, Клим. А мне нужно лечь в клинику неврозов. Это на месяц, не дольше.
Клим вопросительно смотрит на
