Кто такая Даша? - Нина Резун
От колебания воздуха, вызываемого моими прыжками, они свободно перемещаются по потолку и словно смеются над моими попытками достать их. Это распаляет меня еще больше, и я неистовее подпрыгиваю к ним и стараюсь зацепить несколько шаров за раз. Я прокалываю их с остервенением, словно они виноваты в том, что он не пришел и не сделал этот день особенным.
А потом запыхавшаяся и уставшая, но не справившаяся и с половиной шаров, падаю на пол на лопнувшие шарики, сворачиваюсь клубком, как младенец в утробе матери, и начинаю беззвучно сотрясать плечами. Я плачу.
И проклинаю себя за свою слабость. И за жестокое чувство, которое поселилось во мне, и делает меня уязвимой. И ранимой.
Я не знаю, прошло полчаса или час, но истощенная и «обезвоженная» я заснула.
И мне приснился удивительный сон.
Он все-таки пришел. Подхватил меня на руки и переложил на кровать. Его руки холодные и от него разит алкоголем. Наверное, это виски. И пахнет сигарами. Но мне это нравится, потому что делает его реальным. Ведь во сне мы не можем чувствовать запахи. Но я чувствую. И втягиваю воздух вокруг себя как можно глубже. Чтобы реальности хватило на весь сон.
Он неистово сдирает мою одежду, и я удивляюсь тому, что могу слышать и звуки. Я слышу треск моего белья. Как жаль, оно было таким красивым.
Ох, но ведь это сон. Завтра я проснусь, и оно снова будет целым. И на мне.
А потом мне слышится какая-то возня рядом со мной, и когда его голое тело касается моего, я понимаю, что он тоже разделся. И его губы скользят по моей шее, по моей груди, его язык ласкает мои соски, и я ощущаю все то, что не должна ощущать во сне. Разве так бывает?
Меня охватывает удушающая волна удовольствия, и я боюсь, что сон может прерваться, и я не испытаю и половины того, что хотела бы. И я крепче сжимаю глаза, словно это позволит мне удержать сон и не дать ему исчезнуть. Нет, не сейчас. Я должна снова пережить это. Хотя бы во сне. Если он лишил меня этого наяву.
И сон не кончается, он длится и длится, и становится все более эротическим и волнующим. И я цепляюсь за подушку, чтобы не оторваться от кровати и не взлететь, а потом не упасть и не обнаружить, что лежу одна в пустой холодной постели и безнадежно жду Романа Викторовича.
А потом…. о, небеса, я все-таки воспаряю над этим миром и испытываю ошеломительный экстаз, который овладевает каждой клеточкой моего тела и лишает рассудка.
О, да, да, да, этот сон мне нравится. И я не хочу, чтобы он заканчивался. Пусть Храмцов и дальше будет таким же ласковым, страстным и ненасытным. Всегда.
И кто-то слышит мои мольбы, и сон продолжается. Роман Викторович накрывает меня своим телом, входит в меня и начинает энергично двигаться. И я жмусь к нему, вдыхаю аромат его тела, и с моих уст срываются сладострастные стоны.
Он целует мою шею, теребит губами мочку моего уха, и мне приходит в голову безумная мысль, подставить ему свои губы и сорвать случайный поцелуй. И вдруг – ведь это сон – ему понравится, и он не захочет от них отстраниться. И пусть во сне, но я узнаю на вкус его губы и воображу, что все это происходит наяву.
Но он словно считывает мои мысли, поднимается на руках, и его губы становятся слишком далеки от меня. Но я не успеваю погоревать по этому поводу, потому что очередная волна удовольствия сосредотачивается в точке нашего соприкосновения, и я спешу выразить его вслух. Не чересчур ли громко для сна?
Поразительно, как мой мозг четко передает те события и эмоции, которые я переживала и испытывала прежде. И выражает их в моем сне. Храмцов ускоряется, и я знаю, что кульминация близка. И помогаю ему ощутить ее острее, сдавливая его своими бедрами и напрягая лоно для более плотного соприкосновения с его пенисом. И мы одновременно достигаем наивысшей точки наслаждения, он падает на меня и пытается восстановить дыхание.
Я удовлетворенно целую его в щеку и глубже погружаюсь в сон.
Но вдруг отчего-то просыпаюсь и усаживаюсь на кровати. В комнате темно, и только отблески ночного города освещают ее. Кто-то шевелится рядом, и я испуганно оборачиваюсь. Роман Викторович.
И в этот момент понимаю, что все, что происходило, не было сном. Он действительно здесь, и мы на самом деле занимались любовью. Он пришел, он не оставил меня в эту ночь. И не был грубым и поспешным, а доставил мне удовольствие.
Я опускаюсь на его плечо, и чувствую необыкновенное умиротворение и счастье. Он рядом, и никуда не ушел. И на короткий промежуток времени он мой. Только мой.
Я смотрю на его профиль и пытаюсь запомнить каждую его черточку, чтобы потом передать на бумаге. Черты его лица достойны быть увековеченными на полотне, и когда-нибудь я напишу его портрет. Обязательно. Надо только больше тренироваться, и у меня все получится.
Меня начинает клонить в сон, но я не могу уснуть. Как бы мне не хотелось, чтобы Храмцов провел здесь ночь, я должна его разбудить. Ему надо домой. К жене.
Я поднимаюсь с кровати, набрасываю на себя потрепанный пеньюар, прохожу к выключателю и зажигаю свет над барной стойкой. Роман Викторович и глазом не повел, продолжая мирно посапывать во сне. Я присаживаюсь рядом с ним и начинаю аккуратно его тормошить.
– Роман Викторович, просыпайтесь. Вам надо домой. – Он угукнул, но не шелохнулся. – Роман Викторович, вставайте. Уже поздно. Дома вас, наверное, потеряли. Поднимайтесь.
Я потрясла его настойчивее. При этом подумала, что будет, если он откажется вставать и уезжать. Конечно, я снова останусь виновата. И меня ждет наказание. Надо мне это? Нет, спасибо, сыта по горло.
– Роман Викторович, проснитесь, пожалуйста. Не вынуждайте меня поливать вас водой.
Храмцов что-то невнятно пробормотал, махнул руками, отгоняя меня как назойливую муху, натянул одеяло по самые уши и продолжил спать.
Я поднялась на ноги. Нет, поливать его я не буду. Мне еще спать в этой кровати. Но и поднять мне его собственными руками не по силам. Он наверняка весит больше меня раза в два.
Но стоп! Даже если он поднимется, что дальше? Он пьян и за руль ему нельзя. Даже если он приехал сюда на машине. Ему, конечно, не впервые
