Ребёнок моего мужа (СИ) - Селезнёва Алиса
Парень промолчал и посильнее нахлобучил на лоб кепку, однако в зеркало заднего вида Лана заметила, что он лыбится. Ехидно так, будто не верит. От такого отношения ей стало вконец тошно. Вспомнился пятый курс университета и практика. Она тогда преподавала в десятом классе, и один задавака с последней парты лыбился вот также. Считал себя крутым и постоянно её третировал. На всех уроках.
– Идиоты! – закричала она и принялась толкать дверь обеими руками. Та, как и прежде, с места не двигалась. От отчаяния Облонская едва не разрыдалась. Влада в тот момент она ненавидела.
К домику они прибыли минут через тридцать, и Лана поняла, что находится в дачном посёлке под названием «Талица». Это было поистине чудесное место. По крайней мере, летом. Пару раз она здесь уже бывала. Правда, давно, ещё до замужества.
– Вот мы и приехали. – гордо заявил Влад. Лана от досады сжала зубы, правая скула тотчас отозвалась тупой болью.
«Домик» был каменным, светло-розовым, с красной черепичной крышей. На вскидку квадратов шестьдесят площадью, а может, и того больше. От дороги его отделял высокий, железный забор. За забором росло несколько фруктовых деревьев. Довольно высоких и стройных, но Лане тут же захотелось в них плюнуть. Причём в каждое по отдельности. К «домику» она относилась, как к тюрьме. Он вызывал в ней только одно чувство – злобу. Огромную и неистовую. Влад рассчитал всё и до мелочей. На дворе ноябрь, а значит, в посёлке ни души. Все соседи в городе. Она без денег и телефона. Хоть кричи, хоть не кричи. Результат один.
– Пойдём внутрь, Лана. Там хорошо. Тепло и сухо.
– Никуда я не пойду.
– Значит, я отнесу тебя на руках.
Так и вышло. К дверям в «домик» Влад опять нёс её на руках, а Лана из последних сил упиралась, кусалась и царапалась.
– И? – выпалила она, как только он поставил её на ноги. Обстановка внутри была без излишеств. Всё как у обычных людей. Шторы, стулья, стол и шкафы. Слева виднелась белая дверь, которая, скорее всего, вела в спальню.
– Ты сейчас отдохнёшь с дороги, переоденешься и примешь душ, а я приготовлю обед.
– И как долго ты намерен меня здесь держать?
– Пока ты меня не простишь, и мы не помиримся.
– Тогда тебе придётся держать меня здесь вечно.
– Значит, буду держать вечно.
Скинув пальто, Лана рывком открыла дверь и ушла в спальню. Сердце у неё яростно колотилось, во рту пересохло. Сев на заправленную синим покрывалом кровать, она трижды вздохнула, приводя в порядок мысли, и оглядела комнату. Внешнее убранство интересовало её мало. Гораздо больше привлекли внимание вешалки с одеждой.Её одеждой из квартиры. Они висели в шкафу ровными рядами. Шкаф стоял открытый.Специально.
– Ну, надо же как замечательно! Какой, оказывается, ты заботливый! – выругалась она и хорошенько пнула дверцу шкафа. Ноге стало больно, дверца обиженно заскрипела. Упав на подушки, Лана закрыла глаза. Влад был страшно упрямый и никогда её не слушал. Всегда всё делал по-своему, а это означало, что он и, правда, будет держать её тут до посинения.
***
Лёжа на кровати, Лана смотрела на реку. В момент приезда она была настолько зла, что попросту её не заметила, зато теперь могла налюбоваться власть. Влад ни капли не преувеличил. «Домик» действительно стоял на берегу Чусовой. Из окна она напоминала широкую шёлковую ленту. Мороз ещё не успел сковать её льдом, и она гордо неслась вперёд, свободная и безудержная.
А вот белый внедорожник преспокойно стоял на участке. Его Лана тоже наблюдала из окна. Парень в кепке, как и следовало ожидать, пропал. Наверняка испугался полиции, потому и поспешил скрыться. Представив, как он топает пешком до самой Перми, Лана похихикала. Впрочем, такой мог и попутку остановить. Чем чёрт не шутит? Вздохнув, она перевернулась на спину и растянулась на кровати во весь рост. Наличие на участке внедорожника почти её не обрадовало. Водить Лана не умела. Пермь не Москва, там такие водители иной раз попадаются, что упаси Вселенная, а пешеходы и того хуже. То мамашка с коляской дорогу в неположенном месте перейдёт, то беременная, то школьник, так что Лане и на пассажирском сиденье бывало страшновато, а уж за рулём и подавно. Реакцией Влада она не обладала, да и не тянуло её никогда на водительское кресло: справа было намного удобнее, жалко теперь ей это удобство аукнулось. Как говорили в старину: «Близко локоть, да не укусишь». Сейчас бы навыки вождения ой как пригодились, если бы Влад вдруг зазевался. Или уснул.
В общем, вышла Лана в гостиную только спустя полтора часа, да и то, потому что до умопомрачения захотела в туалет. Сухость во рту стала сильнее, а ещё сильнее стала слабость. Есть ей не хотелось. Выставленная на скатерть еда раздражала. Особенно пельмени, щедро политые сметаной. Но поесть было необходимо. Хотя бы для того, чтобы вернулись силы. А завтра… «Завтра я объявлю голодовку», – пообещала сама себе Лана.
– Вся мебель от старых хозяев осталась, – объяснил Влад, нарезая тонкими ломтями хлеб. – Я решил пока её не выбрасывать. Чуть позже съездим в магазин и купим новую. Обставим всё по твоему вкусу. А пока несколько дней отдохнём от квартиры и города. Отвлечёмся на новом месте от старых проблем.
От услышанного Лана закатила глаза. Спокойный тон бывшего мужа с каждой минутой раздражал её всё больше.
– Как вы съездили в Санкт-Петербург? Что больше всего понравилось?
Она скривилась и отвернулась.
В Санкт-Петербург они съездили хорошо. На пять с плюсом, если бы не эта её внезапная болезнь. Были и на Дворцовой площади, и в Казанском соборе, и Царском селе. В Петергоф тоже наведались и «Спартака» посмотрели в Мариинке, а вчера вот на теплоходе плавали по Неве. Кто-то с берега обозвал их сумасшедшими, и Лана на такое даже обиделась. Река не замёрзла, так почему ж не поплавать? Юлька, впрочем, быстро нашла произнесённым словам объяснение: завидуют. Все проведённые в отпуске восемнадцать дней она активно подыскивала Облонской ухажёра, но Лана на провокации не поддавалась. Разрыв с Владом она сравнивала с сильным пищевым отравлением. А начинать есть после отравления, как известно, очень и очень трудно. И страшно. Кажется, что ещё немного, и тебя опять вырвет. Нужно время. Много времени…
– Давай тогда я расскажу, как жил, – произнёс Влад, не услышав ответа.
– Мне неинтересно.
– А я всё же расскажу. Я ждал тебя и, если ты думаешь, что я снова пошёл…
Она закрыла уши руками. Ей действительно было неинтересно, как он жил и что делал. По большей части её волновало только одно. Кто ему шепнул, когда она возвращается? И здравый смысл услужливо подсказал один-единственный мало-мальски подходящий вариант.Её мать. Лишь Надежда Константиновна знала точное время и дату посадки самолёта. Как пить дать, она и проболталась. Осознав это, Лана издала рык. С матерью они помирились. По телефону. Надежда Константиновна, рыдая в трубку, призналась, что была растеряна, поэтому и не звонила. Не знала, как реагировать, и решила дать дочери разобраться во всём самой. От развода она Лану не отговаривала, но и не сказать, что сильно его одобряла. Надежда Константиновна по традиции придерживалась позиции нейтралитета.
– Мне завтра на работу, – отчеканила Лана, не разжимая зубов, когда Влад замолчал. – Меня ждут. Я и так об отпуске через видеозвонок договаривалась.
– Уже не ждут. Я всё решил.
– Ты решил?
Вскочив с деревянной табуретки, она отбежала назад и в приступе лютой ярости сбросила на пол первую подвернувшуюся под руку вазу. Та сбрякала, но не разбилась. К сожалению… От вида глиняных осколков Лане бы наверняка полегчало. Новое серое платье с красным поясом и длинными широкими рукавами она так и не переодела. Правда, один рукав загнулся и обнажил руку до локтя. Кружась по комнате, Лана продолжала кричать. Вся ситуация казалось ей каким-то сюром.
– Хватил, Лана, хватит! Довольно! – Влад схватил её за запястье и приблизил к себе. Она опять хорошенько ему треснула. Это подействовало. Брови у него поднялись, в глазах промелькнул испуг, но уже в следующую секунду вместо того, чтобы её отпустить, он отогнул на Ланиной шее воротник и обнажил плечо.
