Белый плен. Двое во вселенной - Катрин Корр
– Спасибо, – прошептала она, глядя ему в глаза, – за ещё одно доказательство того, что я поступила правильно.
Что она такого делала с ним, что язык снова отказывался дружить с головой? Может, всё дело в её глазах? Больших и синих глазах, в которых сверкали сотни тысяч бесценных бриллиантов. Они оставались такими же холодными и неприкосновенными, как раньше. В них тайны, разгадать которые не хватит и жизни!
Нет, глаза не при чем. Всё намного проще и не нужно искать в этом лирики. Проводив её затуманенным воспоминаниями взглядом, Кристиан снова приступил к работе. Живо, резко и отчаянно нетерпеливо.
Кристиан
Не могу рассуждать логически и мыслить трезво, когда перед глазами то, чего я не видел, но то, что в красках рисует воображение. Эти поганые картинки вынуждают язык работать быстрее головы, взрывать эмоции во мне, как бомбы одну за другой, и тогда пробуждается несправедливость. Злость затуманила мои глаза и разум. Чувство запредельной вины порождало ещё больший гнев, которому я позволил выливаться в слова. Некрасивые, неправильные, несправедливые… Я смотрел в её прекрасные глаза, скользил взглядом по соблазнительной фигуре и не мог отделаться от мысли, что ублюдку в белом халате всё понравилось. Она понравилась. Её нежная кожа, мягкие губы, чувственный аромат, который не сыщешь ни в одном магазине самой редкой парфюмерии. И это я позволил какому-то болвану прикоснуться к этой несравненной красоте.
Дверь за мной закрывается, и ужас совершенной ошибки валуном оседает на плечах.
– Вот-вот приедет Глеб. Отдохни пару дней, – говорю Альберту, таращась в сверкающий под лампами пол.
Я готов продать душу дьяволу только чтобы это помогло мне вернуться в недалекое прошлое, где вместо «пропусти его» я говорю Альберту вышвырнуть ублюдка на улицу. И я приезжаю за ней, беру за руку и увожу на край света, готовый подарить ей весь этот мир и ждать её. Возможно, она бы никогда не изменила своего отношения ко мне, но по крайней мере, не знала бы, каким уродом я могу быть.
– Я бы хотел остаться.
– Ты человек, Альберт? – смотрю на него через силу. Что с моим голосом? Как будто разжеванный собакой тапок, застрявший в унитазе, научился разговаривать. – Ты с Кристиной круглосуточно на протяжении нескольких дней. Ты заслужил отдых. К тому же завтра она почти весь день будет со мной.
– Почти. – Смотрю на него, ожидая объяснений. – Сегодня был непростой день. Возможно, что хирург заявится с извинениями. Просто хочу быть здесь.
– Это лишнее, – говорю, стараясь совладать с проблесками ярости. – Глеб будет у двери всю ночь, а я побуду внизу. Мне сегодня точно не уснуть. Будь на чеку.
– Как и всегда, – коротко кивает и жмет мне руку.
– Что-то ещё?
Альберт отличный парень. Добрый, верный, немногословный, если дело не касается работы, и устрашающий. Макс называет его Горой, утверждая, что он смахивает на какого-то персонажа из популярного сериала, который защищал свою Королеву. Вот и свою Королеву защищает мой Альберт.
– Я кое-чего не сказал вам. Думаю, это важно, хотя и не мое дело.
– Опять хирург? – Альберт продолжительно моргает. – Не надо. Я и без того себя сжираю. Ещё чуть-чуть и удавку на шею закину. Хватит.
– Понял.
Сегодня мой отец был бы мной чертовски разочарован. Ромка бы плеснул виски в стакан и, позволив мне выговориться, сказал бы, что я не прав, но только лишь потому, что ослеплен. Да, брат оправдал бы мой гнусный поступок чувством, которое я испытываю к этой девушке. Они оба нашли бы правильные слова, чтобы погасить мой гнев, вызванный элементарной ревностью. Ревностью! Глупое чувство, достойное слабаков и неудачников! Но вот он я, не умеющий находить эти самые правильные слова убеждения, выбрал мерзкий, паршивый и унизительный для мужчины способ доказать любимой девушке, как сильно она ошибается в человеке, которого считает другом. Другом! Кем же тогда она считает меня, если в скором времени мы станем родителями? Близким другом? Хирург ей не интересен точно так же, как и я. Значит ли это, что для нее мы оба находимся на одной ступени, и подняться выше она никому из нас не позволит?
* * *
Мрачные настроения сгущаются во мне, как осенние тучи. Сижу в машине перед подъездом Кристины второй час и всё это время неспокойные мысли расплющивают меня бетонной плитой. Я был так зол на себя, на Кристину, на ситуацию, случившуюся с моей подачи, что теперь не могу вспомнить, что она говорила мне. Что я говорил ей или правильнее сказать – наговорил? До этого мне ещё не приходилось становиться зачинщиком эмоциональных бесед с девушкой, но, боюсь, что первый блин вышел максимально паршивым. Мало того, что я не смог обуздать гнев, с которым примчался сюда, так ещё и позволил ему втемяшить мне в башку, что лучший способ убеждения – откровенный контроль. Приказы сыпались из меня, как конфеты из мешка Деда Мороза, и ответом на них был застывший от ужаса взгляд сверкающих синих глаз. Я видел свое отражение в них, не узнавал себя, но продолжал давить, желая показать, кто хозяин во всей этой вынужденной лжи.
Нет, лучше не вспоминать. Это, как временное беспамятство, вызванное алкоголем. На большом центральном экране появляется фото Линды, а из динамиков раздается громкий звук колокольчика. Ударяю пальцем по сенсорному дисплею для ответа:
– Слушаю.
– …Кристиан? – запинается она.
– Нет, Том Круз! – раздражаюсь.
– А-а! И правда ты. Обычно ты отвечаешь «что?» или «говори», а тут…
– Если у тебя ничего серьезного в половину одиннадцатого ночи, тогда всего хорошего!
– У нас проблема! – кричит Линда в трубку. – Неприятность, которая тебе очень не понравится.
– Существуют неприятности, которые могут вызывать у меня улыбку и радость? – закатываю глаза. – Говори!
– Твой визит в «Синий зонт» два дня назад стал поводом для очередной сенсации. Ваши с Никой Коулец фотографии с пометкой «молния» закреплены на каналах уже четыре с половиной часа и набирают колоссальное количество просмотров и комментариев. Ссылку отправила сообщением. Не могу не напомнить, что я предупреждала тебя и Аллу о возможных последствиях. Чтобы понимать суть, взгляни на снимки и прочти короткий текст.
Как же осточертело это дерьмо! Никогда в жизни я не посвящал столько времени сплетням, как за последние
