Коэн (СИ) - Nezloi
— Но вы мне бабушка.
— Я тебе никто. Как и ты мне.
Её слова не трогали мою душу. Лишь только маленькая неприязнь просыпалась от этих слов.
— Вам нельзя волноваться, Мэйз. Я уже поняла, что нас связывает только фамилия.
— Очень жаль, что наша фамилия досталась тебе. Хотя, — она перебирала пальцами по спинке дивана, — ты когда-нибудь выйдешь замуж и очистишь наш род.
К горлу подступал ком. Было не сколько обидно от её слов, сколько неприятно слушать о себе подобные вещи. Но я, с присущей гордостью, что досталась мне от мамы, с гордо поднятой головой поднялась с дивана и вышла из гостиной, ни обронив более ни слова.
«Чтобы я ни делала, куда бы я ни попадала, со мной обращаются, как с куском мяса. Дерут, бросают направо и налево. Хватит! Надоело!», — внутри меня душила ярость и отчаяние. Я должна была доказать всем, что я чего-то стою.
Ричардсоны собрались к четырём часам. За большим столом уместилась вся семья: бабушка, жена с детьми, тетя и друзья Дункана. Один из них оказался мне очень знакомым. Это был тот самый мужчина, который «проверял» меня в казино.
— Какая честь, Рикарда. — Он поднял фужер и знак приветствия. Я кратко улыбнулась.
— Удивлена, — одними губами произнесла я и усугубила немного шампанского.
В сторону дяди посыпались поздравления. Каждый первый пожелал ему здоровья и семейного благополучия, каждый подарил по дорогому подарку и только я дождалась, когда все утихнет и подошла к Дункану. Оставшись наедине я протянула ему небольшую вещь, купленную несколькими часами ранее.
— Спасибо, что предупредил, — протягивая подарок, упрекнула я родственника.
— Прости. Забыл, что ты не в курсе. В прочем, — он открыл подарок и вскинул бровь. — запонки? Когда ты успела и на что?
— Тебя разве должно это волновать?
— Да, если ты живешь в моем доме. Кстати, завтра рано утром мы едем на стрельбище.
— На что? — мои глаза округлились.
— Стрельбище.
— Зачем мне?
Мужчина облокотился на стену, с улыбкой рассматривая мое в недоумении лицо.
— Слушай, наша семья совершила большую ошибку по отношению к тебе. Мы не должны были вычеркивать тебя из нашей жизни.
— Твоя мама так не считает.
— В ней говорит обида на сына.
— Во мне тоже живет обида. На вас, на отца, но я же не срываюсь? И не ненавижу вас.
— Давай поговорим об этом потом? — Он мельком взглянул в сторону гостиной, где сидели гости. Многие уже о чём-то шептались, беспокойно косившись в нашу с дядей сторону.
— Хорошо, извини.
Мы вернулись к гостям. Празднование подходило к концу. Многие уже знатно усугубили горячительного и теперь еле толкали свои торжественные речи. Тетя Глория, едва волоча ноги за собой, поднялась по лестнице на второй этаж и скрылась между комнат.
— Мелани, детка, — дядя обратился к своей жене. — Кажется, дети уже заметно устали. Позвать Норрис?
— Нет, — она ласково посмотрела на мужа, положив свою ладонь на его. — Не стоит, я сама. Ты же знаешь, что кнопка не засыпает без мамы.
Мужчина поцеловал в височную часть жену, и та поспешила удалиться, прихватив с собой своих детишек. Гости редели на глазах. Остались только некоторые друзья Дункана, среди которых был Роберт. Он что-то обсуждал с другом, периодически бросая на меня насмешливые взгляды.
Миссис Норрис быстро управилась с когда-то шикарной сервировкой стола и принялась тащить груду тарелок на кухню. Я великодушно ей помогла, за что она одарила меня полной благодарности улыбкой.
Вернувшись в гостиную меня ждал уже заметно подвыпивший дядя. Он внешне был очень похож на моего отца. Внутри закололо. «Вдруг, он такой же как отец?», — промелькнуло в моей голове. Заметив меня, он улыбнулся и похлопал по месту рядом с собой, приглашая сесть.
— А ты, оказывается, хорошо справляешься в казино, — усмехнулся Дункан. — Не хочешь продолжить дело своего отца?
— Каким образом? — я взяла стоявший на кофейном столике бокал шампанского и сделала маленький глоток. — Отобрать Викторию у Оливера? Впрочем, это больше не Виктория.
— Зачем? Если ты хороша в этом бизнесе, значит, хороша и в другом. Как тебе такой вариант, — он отпил немного Бурбона, — я отдаю тебе часть акций, принадлежащих твоему отцу, и ты становишься неотъемлемой частью нашего совета директоров.
— Отец меня ещё больше возненавидит.
— Не думаю. — Он поставил бокал на стол и развалился на диване. — Я знаю, куда делся твой отец. С ним все хорошо.
— Где он? — я отпрянула от спинки дивана, наклоняясь корпусом ближе к Дункану.
— Он в Детройте. Когда ты приезжала домой, в этот день ночевал в офисе. А потом оформлял дом на продажу, чтобы отдать долг Люциану.
— И ты называешь это «хорошо»?
— Ну, он жив. Это уже хорошо.
— И что дальше?
— Я вышел с ним на связь, спросил, как он.
— Ну, — оборвала мужчину я, нервно перебирая подушечками пальцев. — не томи.
— Я сказал, что со мной все хорошо.
На пороге гостиной оказался отец. Я, испугавшись, вскочила с дивана и спряталась за Дунканом. Отец, заметив мои манёвры, рассмеялся.
— Я с тобой ничего не сделаю, Рикарда.
— Правильно, потому что ты не посмеешь с ней что-то сделать. — Ответил Дункан, обнимая меня за плечо.
— С Днём Рождения, брат. — Отец сделал шаг вперёд, на что я вжалась ещё сильнее в тело Дункана.
— Тише, — прошептал мне дядя, не переставая меня обнимать.
Я словно маленький котёнок, вжалась в дядю и боялась поднять взгляда на отца. Того забавляло мое поведение.
— Перестань, Фрэнк. Зачем ты пришёл?
— Поздравить брата с днём рождения и вернуть дочь в отчий дом. Она же нагулялась со своим Люцианом, раз теперь под твоей крышей живет.
— Я не вернусь к тебе.
— Куда ты денешься. Я — твой отец, и ты должна слушать меня.
— Я слушала тебя на протяжении стольких лет и заслужила только побои. — На лице отца появилась кривая ухмылка.
Дункан, наблюдавший за нашей тирадой, изрядно подустал. Он цокнул языком и вывел отца «на пару слов». Я же сидела в полнейшей тишине. В голове мелькали образы наших с отцом отношения: бьет, оскорбляет, снова бьет. И так каждый раз. «Зачем он явился сюда? И почему его все так выгораживали?»
Не выдержав ожидания, я выскочила из комнаты и уткнулась прямо в грудь своего дяди. Он усмехнулся, увидев такое происшествие, но потом тут же стал серьезным.
— Не хочу это признавать, но Фрэнк сильно изменился.
— Я говорила.
— Знаю. А ещё я теперь знаю, что ты больше никогда не будешь его бояться. Ты — наша кровь, а
