Я (не)твоя собственность (СИ) - Надежда Марковна Борзакова
* * *
Сказав это Макс вышел из ванной и тихо запер за собой сломанную дверь. Я судорожно схватила ртом воздух. Оказалось, задержала дыхание, пока он говорил. Ноги ослабли, пришлось опереться на умывальник левой рукой. Правая висела плетью, мышца под свежим шрамом пульсировала. Егор только два дня назад снял швы. Сказал можно потихоньку разрабатывать, но нельзя напрягать, тогда полностью должно зажить через месяц. У Макса практически аналогично. С той лишь разницей, что «не напрягать» это не про него.
В зеркале была бледная женщина с лихорадочно блестящими покрасневшими от слез глазами. Губы стерты, искусаны. Вокруг них царапины от щетины. На предплечьях проступили синяки. Я зажмурилась. А ведь на несколько жутких секунд действительно поверила, что Макс меня прогоняет… Злость на себя обожгла изнутри.
Несколько раз плестнув себе холодной водой в лицо, я промокнула его полотенцем. Потом надела халат и вышла из ванной.
— …в аэропорт. Глаз с нее не спускать, ясно? — хриплым, словно сорванным голосом, отрывисто приказывал кому-то Макс.
— Конечно, босс, — отвечал Егор.
— Будь готов через час.
Егор прошел мимо меня и направился к лестнице, а Макс зашел в спальню. Дверь оставил открытой.
— Собирайся, через час тебя отвезут в аэропорт, — сказал он, когда я оказалась на пороге.
— Я никуда не лечу, — я заперла дверь.
— В смысле? — глаза Макса метали молнии.
— В прямом смысле, Максим. Я тебе не собственность, не вещь, которую можно отправить куда душа пожелает не спросив ее мнения.
— Ты летишь и это не обсуждается.
— Отлично, — я села на кровать, скрестила по-турецки ноги и щепетильно прикрыла их халатом, — сам меня силком потащишь или кому-то из людей прикажешь?
Макс буквально зашипел.
— Что за фокусы, мы же уже все решили!
— Нет, Макс, это ты решил поступить точно так же, как одиннадцать лет назад. А именно, считая что не справляешься с ситуацией сам, оттолкнуть меня и отправить подальше. Вот только мне уже не восемнадцать лет и я…
Когда наши взгляды встретились, слова застряли у меня в горле. В глазах Макса было столько муки и отчаянной обреченности, что это ощущалось физической болью.
Он отвел взгляд первым.
— Я не хочу отпускать тебя, но должен, — сказал так, словно каждое слово причиняло боль. — Потому, Света, что не имею права втягивать в ту грязь, в которой живу. Позволять быть рядом со мной… Таким…
— Каким?!
— Больным на всю голову бандюком, который вдобавок может тебя покалечить, как накроет, — выплюнул он с горечью.
— Макс…
— Скажи еще, что любишь меня такого.
— Люблю, — я взялась за его запястья, ведь руки были сжаты в кулаки.
Потянула к себе, чтоб сел напротив. Он помедлил. Отрицательно качнул головой, зажмурившись. Но потом все же опустился на кровать.
— Макс, ты продолжал меня любить даже ненавидя. Думая, что я тебя обманывала. Так почему не можешь поверить, что я люблю тебя любым. Даже больным на голову бандюком.
Я обхватила ладонями его лицо, чтоб не отворачивался. Холодные руки легли на мои запястья, прошлись вверх по предплечьям, притягивая к нему ближе. Мы прижались лбами. С колотящимся сердцем я погрузила пальцы в густые волосы у него на затылке.
— Я не боюсь тебя, Макс. И я никуда не уеду, не оставлю тебя. Я тебя люблю. И я буду рядом.
Он нашел мои губы и мы слились в поцелуе. Сладко-горьком и с соленым привкусом слез.
Глава 27
Половину пути до столицы мы с Максом проспали. Прямо так, сидя на заднем сиденье автомобиля, хоть раньше я могла уснуть только на хорошей кровати. И лучше, если кровать эта находилась в моей спальне либо в президентском номере отеля. Вероятно сказалось то, что владевшее обоими напряжение резко схлынуло, сменившись покоем. Относительным, конечно, но все-таки.
И приехали мы не в тот дом, где я была раньше, а в квартиру в центре города. Она занимала весь двадцать седьмой этаж одной из четырех новеньких высоток и вид из окон был на речку с одной стороны и на прекрасную старую часть города с другой. Светлый интерьер и много солнца создавали ощущение легкости и полета.
— Нравится? — с улыбкой спросил Макс, закончив все показывать.
— Просто нереально. Но дом мне тоже нравился…
— …хоть ты большую часть времени считала себя в нем пленницей и тебя там чуть не убили? — хмыкнул он.
— Ну, вдруг тебе больше по душе жить за городом…
— Если честно, я там редко бывал. Да, природа, тишина все дела, но ехать долго, а времени всегда нет. Купил просто потому, что… Принято.
Я Макса хорошо понимала. Среда так или иначе влияет на тебя, диктует свои правила, обуславливает. Кого-то больше, кого-то меньше, но мизерный процент людей на все сто процентов выделяется из своей «масти».
— Но, если хочешь, могу купить другой?
— Нет. Мне здесь нравится. Правда. Вид просто, — наткнувшись на его взгляд, я подавилась воздухом. В нем был чистый огонь, — сумасшедший.
— Даже не знаю, — он шагнул ко мне. Став на колени, развязал шнурки на кроссовках, а потом снял их с моих ног. Прошелся вверх по ногам к талии, обжигая кожу даже сквозь плотную ткань треников. Взялся за резинку и потянул их вниз, глядя мне в глаза. Заставляя гореть под своим полыхающим взглядом синих, как летнее небо, глаз. Сняв штаны вместе с носками, сжал ягодицы, притягивая меня еще ближе к себе. Прижался открытым ртом к лобку сквозь ткань трусиков, слегка прикусил, заставив вскрикнуть от остроты ощущений. Сдвинув перешеек, скользнул пальцами между успевших намокнуть складочек. Проник двумя пальцами внутрь, а большим слегка надавил на клитор. Потом накрыл его губами, обвел языком и я задрожала, со стоном цепляясь за широкие мужские плечи. Колени стали мягкими.
Макс стал двигать пальцами, не отрывая языка и губ от моих складочек. Внизу живота жарко пульсировало. Удовольствие горячими волнами разливалось по телу. И вот, когда я уже балансировала на грани, Макс поднялся, стянул с меня худи и майку. Я непослушными руками забралась ему под реглан и он его
