Сокрушенная тобой (ЛП) - Нэшода Роуз
Он схватил меня за волосы и поднял на ноги. Я боролась с его захватом, размахивала руками и пыталась ударить. В голове стучало от боли, зрение расплывалось. Я не могла видеть ничего, кроме его черной одежды.
Пока не увидела нож.
Я перестала сражаться, когда он прижался плашмя холодным тяжелым лезвием к моей щеке.
— Мне нравятся борцы. Он боролся со мной в начале. Прямо как будешь ты.
Его голос был высоким, как будто он маскировал его. Я знала, он был силен — большой, но мое зрение расплывалось, и я не могла видеть его четко.
Я мучилась от сильной боли, и все же не могла сдержать своей вспышки, когда ярость захватила меня.
— Только гребаные трусы бьют женщин.
Не было никакого предупреждения о том, что он собирается делать, пока не появилась боль от того, что он рассек ножом мою щеку. Я закричала, и он заткнул меня, бросив на пол, ударив ногой по ребрам, затем придавил меня сверху. Его рука зажала мой рот.
— Теперь, я собираюсь поиметь то, что у него было. Даже одна только мысль об этом заводит.
Нож исчез от моего лица.
О чем, черт побери, он говорит? Я услышала лязг расстёгивающейся пряжки от ремня, а затем другой звук — застежки молнии. О Боже, нет. Нет. Я металась из стороны в сторону под его огромным весом, но я была как мышь в лапах льва. Мои крики были приглушены его большой ладонью в резиновых перчатках, которая так сильно давила мой рот, что я чувствовала боль в затылке, когда череп давил на деревянный пол.
Его другая рука была на моих пижамных штанах, пытаясь их снять. Я могла ощущать липкость резины на моих бедрах и невидимые волоски на моих ногах прилипали к резине и выдергивались. Я услышала громкий резкий звук, как будто… о Боже, перчатка пропала и его потные теплые пальцы заскользили по внутренней стороне бедра.
Я кричала и кричала, но ничего кроме приглушенных звуков не вырывалось. В теле покалывало, оно реагировало на тревогу, и вскоре я не смогу передвигать конечностями. Я вздрогнула, когда почувствовала шлепок по внутренней части бедер.
— Раздвинь их.
О Боже, я хотела Рема. Он был всем, о чем я могла думать, и мне хотелось плакать из-за нас, о том, что мы потеряли. За боль, которую причинили друг другу. Что бы не случилось между нами, я знала, Рем защитил бы меня, он бы уничтожил этого мужчину за то, что он сделал со мной.
Нож снова появился надо мной, и лунный свет, пробивающийся через окно, отразился на нем тут же так, что он замерцал. Лезвие скользнуло по моему лбу, мое тело напряглось, выгнув спину, когда мою кожу порезали.
Я била ногами по полу так сильно, как могла, снова и снова, надеясь, что сосед снизу услышит и вызовет охрану.
— Ты делаешь все еще хуже, чем могло бы быть, — его рука заскользила вниз по моему телу, лапая моя грудь, а затем щипая соски. Мои глаза расширились от мучительной боли, он усмехнулся и сделал это еще сильнее.
Я замотала головой из стороны в сторону, так яростно выворачивая шею. Его рука частично сдвинулась с моего рта, и это все, что мне было нужно. Я укусила его так сильно, как смогла, пробуя на вкус резину с его перчаток, потом плоть, потом кровь заструилась ко мне в рот. Он вскрикнул и отпрянул назад, и я закричала так громко, как только позволили мои легкие.
Классическая музыка Невилла из соседней квартиры резко прекратила играть.
Взломщик замер, уставился на меня, я увидела, как светятся его темные карие глаза. Он внезапно слез с меня и исчез из квартиры. Дверь хлопнула.
Я лежала на полу, не способная двигаться. Мучительная боль в голове, в том месте, где я ударилась о столик при первом ударе и от порезов, которые он оставил на щеке и лбу.
Стук в дверь. Еще стук.
Потом …
— Кэт?
Я подавила рыдания, я пыталась держать себя в руках, зная, что, если позволю этому выйти наружу, я сломаюсь, а я не могла. Мне нужно оставаться сильной. Слабость может убить меня. Я не могла позволить себе этого, иначе я рассыплюсь.
— О, Христос. Кэт, — я слышала, как его колени ударились о пол рядом со мной, а затем почувствовала его руку на голове.
— Открой для меня глаза.
Я вздрогнула, когда сделала это. Невилл включил свет, и от яркого света мою голову пронзила острая боль.
— Боже правый, малышка. Что случилось? Нет, нет, не говори. Мне нужно взять телефон и вызвать скорую. И… нужно прикрыть тебя.
Я услышала шелест его одежды и успокаивающее прикосновение исчезло.
— Нет. Не оставляй меня. — Я ухватилась за него, он взял мою руку и сжал ее.
— Хорошо, хорошо. Где твой телефон, милая?
Меня начало неистово трясти, и я не была уверена, умираю я или что, но было такое чувство, что тепло забрали из моего тела, и меня бросили в емкость с кубиками льда.
— У тебя шок, — он снова передвинулся, но продолжил говорить. — Я просто схожу возьму покрывало с дивана, ладно? Мне нужен телефон… неважно, я вижу один, — его шаги вернулись ко мне, и я ощутила вес покрывала на своем теле. Раздался сигнал моего телефона, а затем он с кем-то разговаривал, отвечая на вопросы обо мне.
Я слышала, как он снова с кем-то говорит.
— Мэтт. Да, это Невилл… да, из соседней квартиры. Тебе нужно приехать, сейчас. Дело в Кэт, — эхом раздались приглушенные крики из трубки телефона. — Да, очень плохо.
Невилл держал меня за руку, пока разговаривал со мной, заставляя меня открывать глаза слишком часто, а затем приказывая сжимать его руку. Мой разум был затуманен, и попытки понять все то, что он сказал вызывали муки. Я лежала на полу и дрожала. Меня успокаивало лишь то, что я не умру в одиночестве.
— Они едут. Скорая уже в пути. И все же ты должна оставаться в сознании для меня. У тебя хреновый порез на лбу. Знаешь, где ты находишься?
— В квартире.
