Даниэла Стил - Обещание страсти
— И можно получить пулю в лоб. Ты этого хочешь? — Ее одинокие ночные прогулки вдоль реки вывели его из равновесия.
— Ну, не будь глупышкой, Лукас. Не все правда, что говорят об этом городе. В нем так же безопасно, как в любом другом.
С сияющим лицом он допил пиво.
Они медленно брели вверх по Третьей авеню, мимо ресторанов и баров, слушая доносившиеся с Пятьдесят седьмой улицы звуки случайных запоздалых машин. Нью-Йорк — своеобразный город, не похожий ни на один из американских городов.
Он, пожалуй, немного похож на гигантский Рим вечной жаждой ночной жизни. Но более своенравен и жесток, менее романтичен. У него своя романтика, свой внутренний огонь. Подобно спящему вулкану, он ждет момента, чтобы взорваться. Странствуя в такой поздний час по улицам этого удивительного города, они проникались его духом, ощущали его притягательную силу, а души их обретали необыкновенное спокойствие… Они проходили мимо людей, сбившихся в маленькие группы; навстречу попадались мужчины в обтянутых свитерах и джинсах, с мопсами и французскими пуделями на руках. Женщины прогуливали своих болонок. Подвыпившие пешеходы, покачиваясь, брели в поисках такси. Город, бодрствующий круглые сутки…
Они свернули на восток, к Пятьдесят восьмой улице, пересекли изящный и сонный Сэттон Плейс, примыкающий к реке. В какой-то момент Кизия подумала о том, что они могут встретить Уита, покидающего квартиру своего любовника, если только он еще не ушел…
— О чем думаешь, Кейт?
Она посмотрела на него, улыбнулась.
— Так… Я позволила себе немного постранствовать… Поразмышлять о людях, которых знаю… Словом, ничего существенного.
Он взял ее за руку, и они медленно зашагали к реке. Неожиданно Кизию пронзила мысль:
— Послушай, а где ты собираешься ночевать?
— Устроюсь где-нибудь. Не беспокойся об этом. — Он выглядел совершенно спокойным.
— В принципе ты можешь переночевать у меня на диване. Он удобный, хотя, конечно, ты для него несколько длинноват. Иногда я сама на нем отдыхаю.
— Это меня вполне устраивает, — сказал он безразлично, стараясь скрыть радость и удивление. Все оказалось проще, чем он рассчитывал в своих буйных фантазиях.
Обменявшись улыбками, они продолжали прогулку. Ей было уютно и спокойно. Подобного умиротворения Кизия не ощущала уже многие годы. Ничего страшного, он проспит одну ночь на ее диване. Он узнает, где она живет? В конце концов, что в этом плохого? Как долго она будет прятаться от него, от самой себя, от незнакомцев и друзей? Предосторожности становились невыносимыми. Хоть на одну ночь она снимет с себя эту тяжесть. Люк — ее друг; он не причинит ей ничего плохого, даже если узнает адрес.
— Ты хочешь домой? — Они стояли на углу улиц Семьдесят второй и Йорк.
— Ты здесь живешь поблизости? — удивился он. Они находились в довольно грязном жилом квартале для людей среднего класса.
— Отсюда недалеко. Несколько кварталов прямо и затем вверх.
Они повернули к западу, к Семьдесят второй улице. Этот район выглядел пристойнее.
— Ты устала, Кейт?
— Должна бы, но не ощущаю.
— Наверное, еще не пришла в себя после минувшей ночи, — ухмыльнулся он.
— Что за намеки? Неужели хоть раз в году мне нельзя напиться…
— Только-то?
— Разумеется!
Он дернул ее за косу, и они пересекли пустынную улицу. В нижнем городе уличное движение наверняка было еще оживленным, но здесь все будто замерло. Они подошли к Парк-авеню. Середину этой шикарной улицы украшали цветочные клумбы, обнесенные низкой металлической изгородью.
— Я бы не сказал, что это похоже на трущобы, Кейт Миллер. — Еще на улице Йорк он задавался вопросом, куда она его приведет — в собственные или чужие апартаменты. Слава Богу, она, кажется, не из пугливых. — Судя по всему, ты собираешь неплохой урожай со своих статей, — произнес он лукаво.
Подковырка пришлась к месту. Взглянув друг на друга, они весело рассмеялись.
— Не могу пожаловаться.
Она до конца играла свою роль. И не собиралась вдаваться в подробности. Это изумляло его. Столько таинственности, и чего ради, черт возьми? Ему было жаль ее, вынужденную вести двойную жизнь. Впрочем, они не так близко знакомы, чтобы Кизия раскрыла перед ним свою душу. Но ведь есть Сохо, место, где она «уединяется». От чего? От себя? От своих друзей? Он знал, что ее родителей нет в живых. Тогда от чего и от кого она бежит? Наверняка не от того типа, с которым он видел ее на фотографии.
Они свернули на улочку, засаженную деревьями. С улыбкой на лице она остановилась перед первой дверью. Навес над парадным, привратник, впечатляющий адрес.
— Вот мы и пришли. — Она нажала на кнопку звонка. Послышался звук отпираемого замка. Дверь открыл заспанный человек в шляпе, сдвинутой на затылок.
— Добрый вечер, — сказал он, по-видимому забыв ее имя.
Люк про себя улыбнулся. Она повернула ключ в замочной скважине и открыла дверь. В прихожей на столе лежала аккуратно сложенная в стопку почта; недавно здесь побывала уборщица — безупречно чисто, пахнет свежестью.
— Могу ли предложить вина?
— Полагаю, шампанского. Она обернулась. Он стоял, нежно улыбаясь, с хитринкой в глазах.
— Это приличный дом, малышка. Высокого класса, — сказал он скорее вопросительно.
— Я могла бы сказать тебе, что это дом моих родителей… Но почему-то не хочется врать.
— Есть… или был? Ее брови поднялись.
— Нет. Это мой дом. Я уже достаточно взрослая, чтобы позволить себе нечто подобное.
— Я уже говорил, что у тебя неплохо идут дела. Она пожала плечами, улыбнулась. Ей не хотелось оправдываться.
— Ну, как насчет вина? По правде сказать, оно отвратительно. Может, лучше пива?
— Можно. Или чашечку кофе. Думаю, это лучше всего.
Она вышла, чтобы поставить на плиту чайник.
— Кейт, у тебя есть соседка?
— Что? — Она не обратила внимания на его слова, которые, если вдуматься, могли привести в смущение.
— С тобой кто-то живет?
— Нет. Почему ты спрашиваешь? Положить сливки и сахар?
— Не надо. Только черный кофе. Значит, одна?
— Да. А в чем дело?
— Твоя почта.
Она уставилась на него, держа в руке чашку с кофе.
— Что с моей почтой? — все еще не понимала она.
— Почта адресована мисс Кизии Сен-Мартин. — Казалось, их разделяет время. Они стояли не двигаясь.
— Да, я знаю.
— Твоя знакомая?
— Да. — Огромная тяжесть свалилась с плеч, когда она произнесла: — Это я.
— Кто?
— Я — Кизия Сен-Мартин. — Она хотела улыбнуться и не могла, а Люк в это время пытался изобразить крайнее удивление. Знай она его лучше — то не смогла бы удержаться от смеха при одном лишь взгляде на него.
