Обещание Габриеля - Сильвейн Рейнард
Джулия улыбнулась в ответ.
– Давай не будем при ней об этом разговаривать. А то негативные вибрации уловит.
– Хорошо, – согласился Габриель через силу. Они зашагали дальше к машине. – Но разговор не окончен.
Он посмотрел на Джулию с суровой многозначительностью.
Глава 28
– Что ты собираешься делать?
Разговор шел в спальне. Габриель сидел лицом к Джулианне. Ребекка купала девочку и укладывала ее спать.
Джулия смущенно перебирала пальцами ткань джинсов.
– Сесилия сказала, что посмотрит на эдинбургские курсы. Как только я получу расписание, я их ей покажу.
Габриель откинулся в кресле и скрестил руки на груди:
– А еще она тебе сказала, что не утвердит тебе учебный семестр за границей.
– Я должна попробовать, – тихо ответила Джулия.
– Нам надо поговорить с Кэтрин.
– Нет.
– Почему? – Габриель встал, начал ходить по комнате. – Она может что-нибудь посоветовать.
– Кэтрин начнет выговаривать Сесилии, и Сесилия от меня откажется.
– Я начинаю думать, что это было бы неплохо, – буркнул Габриель.
– Не было бы. Если Сесилия от меня откажется, это станет известно. И повредит моей репутации. И у меня не будет руководителя диссертации.
Габриель остановился:
– Работай с Кэтрин.
– Я с ней уже работала. Она, если помнишь, руководила моей магистерской диссертацией в Торонто. Как, по-твоему, будет выглядеть, если я у нее и магистерскую буду защищать, и докторскую?
– Фантастически будет выглядеть. Она лучший специалист по Данте в мире.
– Сесилия сказала, что я и без того слишком близка к Кэтрин.
– Чушь! – Габриель снова стал расхаживать по комнате, как лев по клетке. – Сесилия необъективна, ей зависть мешает судить.
– Кэтрин не может быть моим руководителем, пока не начнет работу в Гарварде – в следующем году. И даже тогда – она лишь на правах гостя.
– Она будет здесь, чтобы руководить аспирантами. Таков был уговор.
– Как это будет выглядеть, если Сесилия, глава именной кафедры исследований по Данте, откажется со мной работать?
– Выглядеть? Она будет выглядеть как ревнивая стерва, только и всего.
– А что будет, если с Кэтрин что-нибудь случится? Ей за семьдесят. Если она решит уйти на покой. Или…
Джулия закрыла лицо руками.
– Кэтрин нас всех здоровее.
Габриель встал перед Джулией, присел, положив руки ей на колени.
– У некоторых аспирантов на написание диссертации уходит от четырех до пяти лет, – сказала Джулия, не отнимая рук от лица. – Кэтрин будет тогда за восемьдесят.
– Тебе так много времени не понадобится. Кэтрин понимает, насколько ты предана делу.
– Дело не только в диссертации. Кэтрин для нас как член семьи.
Габриель поджал губы.
– А семья – на первом месте. Вот почему я в Шотландию без тебя не поеду.
Джулия опустила руки, встретилась взглядом с Габриелем.
– Я не хочу, чтобы ты отказывался от сейджевских лекций. Ты должен ехать.
Габриель потрепал ее по колену:
– Тогда позволь мне вмешаться.
– От этого только хуже будет. Сесилия разозлилась, надо подождать, чтобы она успокоилась.
– Я ждать не хочу.
– Я тоже, Габриель. Но ты вспомни: мне в апреле ехать на симпозиум профессора Вудхауза с Сесилией. Если я сейчас с ней порву, мое приглашение будет под угрозой.
– Там Вудхауз командует, а не она.
– Габриель, я тебя прошу всего лишь немного подождать.
Он нахмурился, встал.
– Ты слишком легко сдаешься. И позволяешь себя отодвинуть.
Она встала с ним лицом к лицу вплотную, губы у нее задрожали от гнева:
– Я не сдаюсь! Я просто не прибегаю к силе прямо сейчас. Пытаюсь быть разумной.
– Разумно было бы бороться.
– Разумно выжить, чтобы потом продолжать борьбу – когда сможешь перегруппироваться и дать противнику бой, имея разумный план и серьезную поддержку. А тогда, быть может, это уже и не понадобится.
Габриель уставился на нее:
– «Искусства войны» начиталась?
– Нет, изучала феминистскую литературу.
Углы рта у Габриеля дернулись, и гнев его растаял.
– Против этой армии у меня хватает ума не воевать. Сдаюсь тебе и твоим сестрам.
Он притянул ее к себе, она обняла его в ответ.
– Но только временно, – шепнул он.
Глава 29
На следующий день
Бостонский фехтовальный клуб
Брайтон, Массачусетс
Габриель был в досаде. От Джека Митчелла пришла новая эсэмэска:
ПРОВЕРИЛ СОСЕДКУ ПО КОМНАТЕ И СЫНА СЕНАТОРА. ПУСТО.
Джек был, как всегда, адептом краткости. Придется ему звонить и уточнять, что же он имел в виду.
С этой мыслью Габриель сделал выпад, разогреваясь перед встречей с противником.
Он не говорил Джулианне ни про черный «Ниссан», ни про поручение, данное ее дяде Джеку. Так как сообщать было нечего, по крайней мере на данный момент, это решение оправдалось. Но Габриеля беспокоили другие, более серьезные заботы.
Джулианна была неколебима: он не должен вмешиваться в ее дела с Сесилией. Хотя он мог бы пренебречь желаниями Джулианны, он так делать не станет. А это значит, что он не просто зол, а зол бессильной злостью. Бессилие – не то состояние, к которому он привык, и вот почему он сейчас пришел в фехтовальный клуб: сорвать досаду, вызванную всеми этими причинами.
Его тренером и партнером по фехтованию был Мишель – тихий пожилой джентльмен из Монреаля, участник каких-то давних Олимпийских игр. Для Габриеля он был идеальным партнером, и Габриель им восхищался.
Габриель предпочитал саблю рапире или шпаге: из всех трех видов оружия она требовала наибольшей быстроты. Она вознаграждала агрессию, давая ей право приоритета, и фехтовать этим оружием было тяжелее. Его режущая способность доставляла неимоверное удовлетворение.
Габриель хотел бы вызвать врагов Джулии на дуэль, одного за другим. Но придется удовлетвориться фехтованием с тренером. Они надели шлемы и отсалютовали друг другу.
Один из членов клуба, взявший на себя обязанности рефери, скомандовал:
– En garde! Prêts? Allez![9]
И поединок начался.
Мишель тут же атаковал, Габриель парировал, переходя в репост. Мишель быстро отпарировал и нанес укол в правое плечо Габриеля, заработав очко.
Фехтовальщики отошли на исходные позиции, Габриель поправил шлем.
Рефери выкрикнул команду, и поединок возобновился.
Габриель и Мишель были одеты в проводящие костюмы, длинными кабелями подключенные к электронному устройству. Кабели были втяжные, чтобы не мешать движениям. Когда укол попадал в зачетную зону тела, устройство его засчитывало. Но приоритет определял рефери, а укол засчитывался лишь фехтовальщику, имеющему приоритет.
Габриель знал, что можно было бы сбросить агрессию, колотя по тяжелой груше в тренировочном зале. Но фехтование не только давало выход гневу, но и заставляло подчинить его себе. Чтобы фехтовать, нужно было заставить себя
