Все было не так - Агния Арро
— Померились членами? А теперь убрали линейки. Привели себя в порядок. Через десять минут жду первую линию на старте. Кис, сюда иди.
Вылив остатки воды из бутылки себе на голову, подходит. Вопросительно смотрит на меня своими тёмными, наглыми глазами.
— Ты заебал на него нарываться, — тихо выговариваю, чтобы пацаны не слышали. — Он же тебе лицо разобьёт в один момент и будет прав. Как мать? — перевожу тему.
— Лучше, — его взгляд мрачнеет.
— Хорошо. Если помощь будет нужна, подходи. Я попробую через спонсоров ещё раз ей лекарства пробить. Соберись! Вместо того чтобы с Китом бодаться, покажи себя на треке. Я тебя на городскую гонку поставлю. Войдешь в тройку, будут деньги. Там хорошо платят за призовые места.
— Понял. Спасибо, Гордый, — протягивает мне руку.
Пожимаю, перехватываю и дёргаю на себя.
— Сначала здесь, со своими, покажи, что ты можешь. Потерялся в последнее время.
— Исправлюсь, — обещает Кис-кис.
Отпускаю, он уходит переодеваться, а ко мне подваливает Толмачёв. Довольный как слон.
— Не трогай его. Ладно? — прошу друга. — Дурной же. Ты тоже таким был.
— Да нужен он мне. Трогать его. Я же так. Стебусь. Чтобы в тонусе был. Пойдём по детскому треку прокатимся, пока парни готовятся?
— Давай. А то потом можем не успеть, а сегодня всё должно пройти на сто двадцать процентов.
Глава 26
Гордей
С малыми работать прикольно. Они упрямые и трудолюбивые, ещё не обременённые массой внешних проблем. Слушают внимательно с открытыми ртами. Глаза горят, когда хоть и маленькие, но уже мотоциклы начинают подрыкивать моторами.
Отпустив их, отвечаю на вопросы родителей. Рассказываю, что надо докупить из защиты, даю визитки спонсорских сайтов. На оборотах промокоды на хорошие скидки для членов клуба. Через них же я в прошлый раз пробивал деньги для матери Саркиса. Она давно у него болеет. Дорогостоящие лекарства поддерживают в ней жизнь, но каждый следующий кризис приближает неизбежное.
Нехорошие мысли лезут мне в голову уже не первый день. Кис ведь мог подставить? На грани отчаяния, если ему пообещали помочь с матерью, вполне. Мы с пацанами всех перебрали. Реально веская причина так со мной поступить есть только у него. Мать дороже. Если её не станет, у Киса могут забрать младшую сестрёнку. Служба опеки уже пыталась это сделать, аргументируя тем, что он — студент, а мать уже не может ни о ком позаботиться.
Так что всё было бы логично, но от этой долбанной логики мне не становится легче. Только ещё хуже.
Руки сами выкручивают руль на перекрёстке в противоположную сторону от дома, в котором я снимаю квартиру.
Промчавшись по городу, паркуюсь возле нашего с Ясей подъезда. На детской площадке ещё носится малышня. По двору эхом разносятся крики мамочек:
«Саша, не лезь туда!»
«Василена, отдай мячик Святу!».
Улыбаюсь. Это классный набор проблем — решать, кому из твоих детей достанется мяч, а кому сегодня кататься на цветной горке. Мне хочется такой жизни. Хочется бытовухи, разбавленной спонтанными свиданиями на байке. Хочется вернуть себе ощущение семьи. Оно было у меня целых шесть месяцев, и в нём было очень круто.
Я стою, смотрю на этих людей и завидую. Им не надо никому ничего доказывать. Не надо выгрызать зубами возможность быть с тем, кого любишь, и заниматься тем, чем горишь. Вот так и подтверждается теория о том, что деньги не могут сделать тебя счастливым. Что от них толку, если вечерами возвращаешься в пустую квартиру и ложишься спать в холодную постель? Статус отца не помогает нам с братом. Он к херам всё рушит! Вообще всё хорошее, что у нас есть!
— Чего загрустил, Гордеюшка? — моей руки касается шершавая ладонь старушки-соседки с последнего этажа. — Давно вас с Ярославной не видно, — немного коверкает её имя.
— Добрый вечер. Работаю много, а Яся у бабушки пока живёт.
— Поругались что ли? — щурится старушка.
— Нет. Говорю же, работа. Вы ещё здесь будете?
— За драндулетом твоим посмотреть? — кряхтя, посмеивается она.
— Если несложно. Чтобы малые не лезли. Уронят на себя, могут травмироваться. Я быстро.
— Иди-иди. А с Ясенькой помирился бы. Такая пара…
Как серпом по яйцам. Больно до зубного скрежета.
Коротко выдохнув, как перед прыжком с высоты, бегом преодолеваю несколько лестничных пролётов. Упираюсь взглядом в нашу дверь. Под ногами у порога так и остались тёмные пятна моей крови. Я ещё не вошёл, а сердце уже грохочет в разы сильнее обычного.
Нервно проворачиваю ключ в замке. Открываю дверь, и в меня ударяет запах нашей с Ясей жизни. Внутри всё переворачивается. Заводится невидимая мясорубка, медленно прокручивающая все мои органы, превращая их в фарш.
Я не хотел сюда возвращаться без неё. Но всё равно притащился. Чтобы по-мазохистски напомнить себе, чего меня лишили.
Прохожу в нашу спальню. Сажусь на край кровати. Забираю Ясину подушку и трусь об неё носом, вдыхая оставшийся на наволочке аромат её волос. Сжимаю в руках до треска ткани.
Я скучаю…
Девочка моя, без тебя очень холодно и одиноко.
Закрываю глаза. Оглушённый стуком собственного сердца, замираю, чувствуя, как покалывает кожу. Как липкий ком встаёт в горле. Как царапает язык зубная крошка.
Надо как-то оставить это всё, подняться и ехать отсюда. Завтра очередной сложный день. Не представляю, чем ещё отец надумает на меня давить. Раз хочет поговорить, значит точно нашёл какой-то рычаг. Херово, что мне в ответ пока не за что зацепиться.
Кис ещё… Сучонок!
Понятно, что его семья ему дороже. Он ради неё на всё готов. А я — ради своей. И как мы будем это разруливать, я пока не знаю.
Отложив подушку, касаясь стен пальцами, подрагивающими от злости и усталости, выхожу в подъезд. Пара оборотов ключа. Ещё один тоскливый взгляд на закрытую дверь. И я спускаюсь на улицу к своему байку.
Мамочки с детьми уже разошлись по домам. Старушка-соседка сидит на скамейке с парой местных бабулек.
Благодарно кивнув ей, резво стартую с места в сторону своей съёмной однушки.
Приняв душ, ложусь на кровать и впиваюсь взглядом в потолок. Ни черта у меня со сном не выходит.
Иду на кухню. Завариваю себе чай. Открываю ноутбук. Создаю
