Женщина отца - Ксения Богда
Ноги подогнулись, и я опустилась на колени рядом с надгробием. Со временем боль притупилась. Осталась только грусть. Нехватка любимого родителя. Обожаемого папочки.
– Наконец-то купила квартиру. Теперь не буду скитаться по съемным.
Ухмыльнулась.
– Анжелика.
Знакомый голос вонзился прямо в грудь.
С неохотой оторвалась от фотографии папы и перевела взгляд. Встретилась с глазами полными грусти. Не купилась. Тупая боль все ещё не давала дышать. Сжала кулаки, пытаясь не потерять связь с реальностью. Боль от ногтей немного отрезвила.
– Виктор.
Он выглядел подавленным. Печальным. Я прикрыла глаза, чтобы не смотреть на него. Он бросил меня в такой момент.
– Привет, малыш…
– Хватит, – грубо перебила, – не называй меня так.
Сегодня на нем не было привычного костюма. Обычная серая футболка и джинсы. Волосы в беспорядке, что тоже не было на него похоже.
Я не могла справиться с тоской. Но в памяти всплыла последняя встреча.
– Мы можем поговорить?
Усмехнулась. Сколько прошло? Две недели? И только сейчас он созрел для разговора.
– А есть о чем?
Бессмысленный вопрос не вызывал ничего, кроме горького привкуса во рту. А когда-то мне казалось, что нас слишком многое связало. Но наша жизнь на то и создана, чтобы обжигаться, ошибаться в близких, казалось бы, людях. Становиться мудрее.
– Есть. Я не отниму у тебя много времени. В голову пришла хорошая идея. Совмещу неприятное с полезным.
– Хорошо. Только у меня условие.
Виктор оживился на глазах и сосредоточил на мне все свое внимание.
– Я хочу забрать свои вещи с той квартиры. Там мой компьютер, и одежда, которую…
– Конечно, – нетерпеливо перебил мужчина, – что ж ты сразу не попросила. Поехали?
Бросила прощальный взгляд на могилу отца.
– Пока, пап. Постараюсь приехать ещё. Люблю тебя.
Сердце разбухло в груди. Захотелось утонуть в широких объятиях отца. Стряхнула невеселые мысли и вымучила улыбку.
– Да, поехали.
– Я хотел извиниться за тот концерт.
Никак не отреагировала на его слова. Мне нечего было отвечать. Просто ждала, что будет дальше.
– Светлана, – до меня донесся тяжелый вздох, – в общем, в очередной раз подняла финансовый вопрос. А ты же понимаешь, я слишком стар, чтобы начинать все с нуля.
– И слишком привык к роскоши, – грустно усмехнулась, – я все понимаю. Дело твое.
– Лик, я понятия не имею, почему она так на тебя взъелась.
– Может, потому что в свое время сама увела тебя из семьи?
Сказала и замерла. Мы никогда до этого момента не поднимали эту тему. Рискнула посмотреть в сторону Виктора. Его руки сцепились на руле, взгляд стал жестким. Но даже это не остановило меня. Мне хотелось выяснить все до конца и отпустить.
– Понятия не имею. И я не уходил тогда из семьи. Просто мать Антона узнала про интрижку и не смогла простить.
– А должна была?
С моих губ сорвался смешок. Ну до чего же у него все было просто.
– Мне казалось, что нас связывает то, что не может прекратиться после моей ошибки.
Тихо рассмеялась. Стало вдруг больно за мать Антона. Да и за Антона.
– У тебя все так просто.
Голос охрип от нахлынувших эмоций. Но звучал на удивление спокойно. Хоть внутри и разверзлась буря, готовая все смести на своем пути. Внешне я никак не показывала свои эмоции.
– Да не то что бы просто. Но я тогда не хотел терять семью. А теперь вышло то, что вышло. Света крепко вцепилась в меня. Словно цербер. Да и папаша её сделал в свое время все, чтобы я не ушел и не вернулся к прежней семье. Пригрозил, что лишит всего, к чему я так долго шел.
– Виктор, просто признайся, что тогда тебя привлекли деньги. Я не лезла в твою душу. Это было бы неуместно. Но сейчас это коснулось меня. Ты просто выставил меня и слова не сказал жене. Все дело в деньгах, так ведь?
В ответ только его молчание. В груди неприятно перевернулось сердце. В венах заледенела кровь. Я понимала, что очередная глава моей жизни закончилась.
– Я ещё раз прошу у тебя прощения. Я помню тебя ещё крохой. Помню, как вы с Антоном играли…
– Достаточно! – грубо перебила я его. Ни к чему эти воспоминания. – Это никак не относится к разговору. Это давно уже в прошлом.
– Извини.
Его голос затих. В машине воцарилась тишина, нарушаемая только шумом колес. Каждый погрузился в свои мысли. Я держала в себе все резкие высказывания в адрес человека, на которого когда-то могла положиться. Только один вопрос не давал мне теперь покоя.
– Но, наверное, ты права. Я слишком привык к хорошей жизни и не готов что-то менять.
– Тогда для чего ты искал меня?
Виктор тяжело вздохнул.
Этот вздох отразился в груди.
– Я же тебе уже рассказывал.
– Я помню про отца.
Перед глазами поплыло. Но я часто задышала и прогнала слезы.
– Он попросил…
– А ты кинулся спасать дитя.
Я ждала, что вот-вот меня прорвет. Я начну орать, биться в истерике. Но этого не было. Ничего не было. Только великий и могучий похеризм.
– Лик…
– Просто отдай мне вещи и катись на все четыре стороны, Виктор. Дальше я справлюсь сама. Спасибо за помощь, но нам лучше больше не видеться.
До квартиры мы добрались в полном молчании. Я быстро собрала свои немногочисленные шмотки и вызвала такси. Виктор порывался довезти, но в целях сохранения спокойствия я не позволила. Ни к чему ему знать мой адрес.
Скомкано попрощались, словно не было этих месяцев общения. Словно мы чужие.
А потом я всю ночь прорыдала в подушку и еле отодрала себя утром от кровати.
Голова была налита свинцом. Глаза нещадно жгло от утреннего солнца. И если бы не очки, пала бы смертью храбрых.
Но стало легче. Будто со слезами я отпустила Виктора.
– Привет, подруга.
Я всячески пыталась сосредоточиться, когда в кабинет влетела Оксана. Её глаза лихорадочно блестели. Щеки покрыл румянец.
– Привет.
Меня несколько настораживал её боевой настрой. Но я списала на заслугу шефа.
– Ты собралась?
А вот это уже интересно. Напрягла извилины. Ничего не прояснилось. Оксана, видимо, по взгляду поняла, что я не догоняю, о чем речь. Закатила глаза и плюхнулась на кресло.
– Соревнования.
Я вопросительно выгнула бровь. В голове была все та же каша.
– Спасатели. Ты что, не в курсе?
Шумно выдохнула. Бросила взгляд на календарь и чертыхнулась.
– И что?
Постаралась, чтобы голос звучал равнодушно. Мне неинтересно. Вообще плевать.
– Нужно поболеть за Антошу.
– Так иди и болей.
Тут же стало стыдно за грубость. Но
