Помолчим? (СИ) - Тоин Дарья "Tooina"

— Тренер. — Хмурится ещё больше, но не перебил. — На жизнь хватает, долгов не имею, машина своя, квартира… от отца.

— А отец..

— Умер.. — Добавил. — давно.

— Мать?

— Живёт с отчимом. Братьев и сестер нет. Ещё вопросы?

— Служил?

Вот, как знал же! Прям чувствовал, что всё к этому сведется.

— Нет, но хотелось..

Вот она — улыбочка превосходства, вот они — стереотипы былого поколения.

— А что это так? Больной, хворной тунеядец?

— В детстве ставили астму.

Покосился, ухмыляясь.

— Тебе!? Астму? Да не смеши!

Улыбнулся и потянулся наконец к салату. За дверь не вышвырнули — уже достижение.

— Я ж говорю, в детстве. Последний приступ был в пять.

И я уже жду очередной укор, но он как-то вдруг осунулся и произнес едва слышно..

— Мать, наверное, намучалась… И что… больше не повторялось?

— Спорт творит чудеса, как видите..

— Но шанс же есть? У меня сестра — астматик..

Обуздал удивление.

— Та самая, которая декоратор?

Кивает, тяжело вздохнув. Переспрашиваю..

— Там же краска, пыль, всё это вот..

Снова кивает.

— Надо же так любить профессию.

— Ой, не хочет она заканчивать с этим, ещё и Катьку туда втянула… Я ей сколько раз говорил, лучше бы в офисе своем дальше сидела, но, нет, надо ей здоровье губить..

— Может, любимое дело..

Тот закрывает глаза и откидывается на спинку.

— Да какое дело, сынок… Разве это того стоит? Сколько раз скорую вызывали… у меня все воспоминания из детства, не поверишь, состоят из скорой и медиков, выкачивающих из её тонких венок лишний воздух. Дура она… а ты… служить, говоришь, хотел?

Снова смотрит в глаза. Кивнул.

— Вот и дурак. Родина Родиной, а подохнешь там, мать не переживет..

Взгляд мой всё-таки дрогнул… а жаль.

— Да, мне в комиссии в первый раз сказали примерно это же.

— Сколько тебе?

— Двадцать семь.

Хлопнул ладонью по колену, да и встал вдруг с дивана. Обернулся..

— Виски будешь? Хороший. Дорого обошлась бутылка… С Москвы привез нынче, в этом самом магазине в аэропорту купил, ну, как его там… ай, не важно… думал, стоять будет, под новый год бы открыли с матерью, а тут ты такой.

— Ночую тут?

Василий хохотнул и впервые по-отечески улыбнулся.

— Ага, со мной в зале, мать к Катьке отправим..

Поднял палец вверх и добавил..

— Ты даже не думай к дочери ночью уйти, придушу под утро, не заметишь.

— Да я и не собирался..

— Ой, да конечно! Бывали молодыми, знаем, плавали… То-то Катька за тебя всё держится..

Вышел из комнаты, оставляя меня осмысливать всё сказанное и наглаживать вдруг прильнувшую кошку. Ещё и эта ко мне лезет… Добрею что ли? Блин, у нас же там Мара. Катя еду-то хоть оставила?

Вернулись всем составом, ещё и бутербродов каких-то запечённых принесли, потянул Катю за руку, усадив рядом. Её мама уселась за стол и всё смотрит на меня да улыбается.

— Мы там вам привезли.. — Вспоминаю про оставленный в коридоре пакет с фруктами, шоколадом, соком и прочей ерундой.

Смущённо отвечает.

— Да-да, Катенька все уже достала, не переживай.

Такая интересная у неё семья, конечно. Для отца она "Катюха", для матери "Катенька"..

— Равиль, у тебя имя такое интересное… ты крещёный? Или ты..

— Мать, ну, что ты к парню-то пристала? Дай поесть спокойно..

Катя совсем робеет и ковыряется в тарелке, под столом беру за руку и сжимаю большим пальцем кисть, немного наклоняясь к ней, шепчу как можно тише, делая вид, что тянусь к салату, накладывая ей побольше.

— Ничего не знаю, но сегодня ты спокойно ешь и не бежишь потом с двумя пальцами в туалет. Засеку, пиняй на себя.

— Да я и не думала..

Улыбнулся, оценивая нетронутую тарелку.

— Да, Катенька, я заметил.

Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Василием, тот смотрит непонятным прищуром… Вдруг выдыхает, хлопает по столу ладонью и говорит, веселея на глазах.

— Знаешь что за настойку я тебе предлагал?

Отрицательно киваю.

— Шишки кедровые пятилетней выдержки.

Из меня так и вырывается "ммм".

— Только ее не каждый выдержит, у нас сосед с Красноярска привез пару лет назад, так мы только пригубить и можем..

Понятно, лесной дух бы меня быстро усмерил.

— А тут я такой нарисовался..

Василий кивает и тянется к бутылке, мама останавливает руку, Катя впивается в мою.

— Ну-ка, женщины, успокоились обе, перестали белеть. — Смотрит на меня. — Ты вообще… Как? Будешь?

— А надо?

— Ну, смотри сам..

На удивление виски оставили до нового года, старался развлечь компанию рассказами о себе, и мне это вроде бы удалось… Незаметно убрался стол, включился телевизор, и даже моя Катерина положила голову на плечо, заставляя понять, что приступы учащенного сердцебиения у меня случаются все чаще.

По телевизору отглаголили новости, мама с отцом ушли разбираться с кроватями.

— Ты извини, если что не так..

— Не говори глупости, Кать. У тебя замечательная семья, да и отец тебя очень любит..

Поцеловал макушку и всё-таки добавил.

— Я же справился, да?

Услышал, как выдохнула, улыбаясь.

— Ты ещё сомневаешься?

— Знаешь, с первого курса с родителями не знакомился… Думал, облажаюсь опять.

— Правда? Так долго! Но..

Осеклась под взглядом вернувшихся родителей, договорить не успела, как и дать друг другу осознать, что всё это закручивается всё больше. Что я там хотел? Тонуть вместе? Ну, морской узел начал затягиваться, поздравляю, Равиль.

Умчалась к себе.

Старался не спать, но мгла взяла своё. Снова затягивает в темноту, в тот самый день далёкого прошлого.

Убирайся, исчезни, выметайся. Лучше бы ты не родился.

Вскакиваю с дивана, давя вырывающийся хрип. Слабо соображаю, почему в кресле спит её отец… ну, или делает вид, едва ли меня можно было не услышать.

Сдавливаю гудящие виски, пошатываясь бреду на кухню, начиная различать предметы в темноте. Дыхание по-тихоньку выравнивается… твою мать, я же не пил, да и Катя рядом, с чего опять-то?

Наливаю в стакан ледяной из-под крана, падаю на табуретку возле окна. Всматриваюсь в далёкую алую Луну. Полнолуние, все страхи выходят наружу? Да нет… ерунда такая.

Вздрагиваю от вдруг загоревшейся лампы. За спиной раздается голос её отца.

— А я думал уже идти тебя душить у Кати..

И он басисто смеётся собственной шутке. Надо смеяться, Рав. Потираю глаза, но не решаюсь обернуться.

— Разбудил я Вас, да?

Замечаю краем глаза, как тот садится рядом, протягивая руку к моему пустому стакану. Вдруг говорит совершенно серьёзно.

— Давай-ка, разобьешь ещё. Меня мать потом за этот сервиз на кусочки покрошит.

Решаюсь встретиться взглядом, тот по-доброму щурится, едва улыбаясь.

— Ну, что ты ждёшь? Что выгоню сейчас? Ну, разбудил ты меня, девчонки спят, не слышали.

Осматривает стакан и ставит тот на стол.

— Поговорим по-человечески?

Киваю.

— Катя говорила, что я вахтовик, да?

Снова кивнул.

— Так вот, я мастер на буровой в одном далёком-далеком посёлке в глухой Сибири, куда добираться пять часов на самолёте и столько же на вертушке… Работа тяжёлая, всяко бывало за эти два десятка. Знаешь, сколько мужиков я повидал? Приезжают, думая деньжат быстро подзаработать, а у нас там… условия… не квартирные… ну да ладно.

Он вдруг тушуется и снова берет стакан в руки, разглядывая грани.

— И таких вот сцен там я, поверь, повидал много. Иногда такие медведи белугой воют.

Открываю рот, думая отшутиться, не даёт.

— Да погоди ты… Кого как жизнь ломает, Равиль, это я тебе в силу своего опыта скажу. Не ты первый, не ты последний. Знаешь, у нас задержался один осетин, он после восьмого года седой весь, а парню же и сорока нет… Так что, рассказывай, не юли, девкам не выдам.

Постарался улыбнуться, принять беззаботный вид, не помогло.