Невинность в награду - Хельга Дюран
— Спасибо, девочки! Мы сами разберёмся! — видя мою неуверенность, разогнал продавцов Егор, за что я была ему невероятно благодарна.
Мы пошли вдоль витрин с совершенно потрясающими кружевными произведениями искусства. Вначале я решила прицениться, разглядывая бирки на бельё и ища на них ценники, но их там не было. Я проверила один комплект, другой — безуспешно.
— Ничего не понимаю… Егор, тут ценников нет… — растерянно проговорила я.
— О! Так бывает в некоторых магазинах, — пожал плечами мужчина. — Женщин отвлекает такая ерунда, и они из-за этого не видят красоты, поэтому цену им говорят только на кассе.
Ерунда? Ничего себе ерунда! Как же я теперь узнаю, что почём? Бельё, казавшееся только что мне божественным, мгновенно разонравилось.
— Я хочу уйти отсюда, — тихо сказала я мужчине, с интересом вертевшим в руках красные стринги.
— Почему? — удивлённо вскинул он брови, посмотрев на меня.
— Потому что я хочу знать, что сколько стоит!
— Да, брось, Любаша! Классный магазин! Можно я тебе посоветую вот это?
Он протянул мне красивый комплект белья персикового цвета. Он что не понимает, что я пытаюсь до него донести? Ах, да! Надо же всё прямо говорить?
— Егор, я боюсь, что у меня денег не хватит на такую роскошь!
— У тебя? — снова удивился Егор, а потом рассмеялся. — Люба, ты чего? Тебе не нужно платить. Теперь у тебя есть я!
Он с такой гордостью заявил это, что я задохнулась от возмущения. Молчанов мне исподнее хочет купить? Он серьёзно?
— То есть ты заплатишь? — уточнила я. — За моё бельё?
— Ну, да! — совершенно спокойно ответил мужчина. — Может, тебе ещё что-то приглянулось? Смотри, Любаша, какие тут сорочки есть! И чулочки!
Он аж облизнулся, глядя на женские тряпки! Господи, что же это делается, люди добрые? Что бы сказала мне мама, узнай, что мой любовник оплачивает мои покупки? Что у меня вообще есть любовник? Это же не смеситель? Это интимная вещь!
— Люб, я есть хочу! Давай ускоримся чуток? Мы же тут не в последний раз? — поторопил меня Егор.
Он меня ещё и торопит? Если бы мы пришли в нормальный магазин, я бы уже давно купила всё, что мне нужно. Привёз меня фиг пойми куда!
Хотя, о чём я? Егор богатый. Он меня просто не понимает. И вряд ли поймёт…
— Дорогой, мне нравится! Я беру этот! — разозлившись, схватила я персиковый комплект. — И этот, — красный тоже. — И эти три!
Потом я взяла шёлковую чёрную сорочку, которая заинтересовала Егора и несколько пар чулок…
На кассе мои покупки упаковали каждую в отдельный фирменный бумажный пакет. Их вышло около дюжины. Глупость такая! Как мы с Егором теперь должны всё это нести? На мою просьбу сложить всё в один пакет, продавец ответила, что так положено, что это политика магазина, раскладывать всё на сто пакетов. Я окончательно разочаровалась в этом бутике, а когда я узнала стоимость того, что мне теперь предстоит носить, мне стало плохо. Сумма — просто космос!
Молчанов рассчитался и глазом не моргнув. Он позвонил Илье, велев забрать наши пакеты на кассе, потом взял меня за руку и повёл меня дальше по торговому комплексу. Я послушно шла с ним рядом, всё ещё пребывая в шоке от случившегося. Почему-то мне было неприятно. Вместо того, чтобы радоваться обновкам, я думала о том, что это всё неправильно. Как будто я шлюха какая-то, которую наряжает Егор, чтобы потом трахать. Я могла расценить его щедрость, как подарок, знак внимания, но у меня не было Дня Рождения сегодня, и вообще сегодня нет никакого праздника — обычный четверг.
— Нам сюда! — мягко приобнял меня за талию Егор и затолкал в ювелирный магазин.
Зачем он меня сюда привёл? Он и так кучу денег потратил на меня!
Мамочки…
29. Егор
Какая-то совсем неправильная девушка Люба. У неё сейчас такие глаза, как будто я её не в ювелирку привёл, а к расстрельной стене.
— Зачем мы здесь, Егор?
— Колечко тебе купим.
Люба перепугалась ещё больше. Какая девушка не любит драгоценности? Все любят. И Люба полюбит, никуда не денется.
Что мне ей сказать, что сделать, чтобы она успокоилась? Чувствую, под венец мне её силком тащить придётся.
— Любаша, нельзя же без кольца? Не по-человечески это, тебе не кажется? Да и перед мамой твоей неудобно. Придём мы с ней знакомиться, она сразу заметит, что на тебе кольца нет. Что она обо мне подумает? Что я жмот и балабол — вот, что она подумает! А я уже не мальчик-одуванчик! Я — взрослый, серьёзный мужчина!
Боже, я, наверное, своей тёще будущей ровесник? Я, пиздец, какой взрослый!
— Наверное, ты прав, Егор. Только давай не слишком дорогое купим? Ну это же чисто символическая покупка?
— Это ещё почему? Нет, уж! Я дарю, значит, я и выбираю! А твоя задача просто сказать нравится или нет. Я бы и сам купил, только вкусы твои пока не выучил.
Люба поджала губы, но больше не противилась. Хорошо, что её не пришлось долго уговаривать, это же смеху подобно. Я попросил продавца показать нам колечки шестнадцатого размера. Самые лучшие.
Консультант слышала наш с Любой разговор, поэтому меня не подвела, выложив перед нами наипрелестнейшие экземпляры ювелирного искусства. Любаша мерила колечки, а продавец нахваливала товар на все голоса. Я не лез. Пусть уж выберет сама. Ей же носить? Вроде бы ассортимент приличный, можно выдохнуть. Ну, мне реально было бы стыдно, если бы Люба себе дешёвку приглядела.
Тёща — полбеды. Потом девочки в её кабинете кости мне перемоют, обсуждая, как я на своей женщине экономлю. По всей конторе разнесут! Вот это будет позор! А что скажет Любина подружка-сводница Полина? Хочу, чтоб от зависти все с ума сошли, и никак не меньше!
— Кажется, я выбрала, — с улыбкой сообщила мне Любаша. Её лицо преобразилось от радости, став поистине ангельским, глаза заблестели, на щеках появился нежный румянец. — Как тебе, Егор?
Люба протянула мне руку, чтобы я оценил её выбор. На тонких, длинных девичьих пальчиках прекрасно смотрелась бы и гайка, но колечко, действительно, выглядело прекрасно, дорого-богато. Я взял девушку за руку и поцеловал её пальчики. Затем оторвал бирку с ценником и отдал её продавцу.
— Я дарю тебе это кольцо в знак моего восхищения и уважения! Носи его с радостью, Любаша! Пусть все теперь знают, что ты моя, что у тебя есть тот, кто тебя бережёт! Я благодарю Господа и Полину за то, что они свели меня с тобой, потому
