Я хочу тебя - Дана Блэк
По всем правилам он должен был отказать мне, затащить в машину, пусть и силком, и отконвоировать домой. Но видимо, Косте и самому надоело такое существование.
— Недолго. Я иду у дороги, ты по правую руку. Если я говорю пригибаться – выполняешь, бежать к машине – выполняешь.
— Все буду выполнять! – закивала я.
—От меня ни шагу. И… никому ни слова, – мрачно произнес Костя. — Меня за такое не убьют, но и не похвалят.
Мы вышли из здания университета, и я впервые за прошедшие сутки смогла вдохнуть вкусный, морозный воздух полной грудью. Почти свобода! Костя с сомнением покосился на парковку, но не передумал. И мы пошли по тротуару прогулочным шагом. Боже, как давно я просто не гуляла, и это, оказывается, так восхитительно – просто иметь возможность бродить, ничего не бояться, и обладать хоть крупицей свободы!
— Разворачиваемся, – буркнул Костя, я согласилась, и мы повернули назад.
Колеса завизжали совсем рядом, машина резко остановилась, и Костя оттолкнул меня к стене дома, а сам встал в стойку.
— Расслабься, свои, – из черного танка – кажется, это Гелендваген, вышел печально знакомый мне мужчина – Петр Николаевич Волынов, а следом и его охрана. — Вот это удачная встреча!
— Здравствуйте, – испуганно поздоровалась я, и постаралась взять себя в руки. — Удачная встреча? Не специальная ли она?
— Нет, девочка, – Волынов окинул меня масляным взглядом, от которого мне сразу захотелось отряхнуться. — Ехали мы в другое место, но и ты мне нужна.
Нужна… о Боже, нет! Отец же не отдал меня этому человеку?! Хотя вполне в стиле Руслана Коваля – кинуть «другу» и партнеру кость в виде меня, и сказать – иди, забирай. И даже не предупредить меня!
— Где Руслан? – спросил Петр Николаевич, и рыкнул на Костю: — Да отойди ты, псина! Башкой подумай: нас пятеро, ты один. Захочу, что угодно сотворю, но я просто поговорить.
— Папа в салоне, наверное, – я отвела взгляд от Волынова, как обычно стараясь не смотреть в его глаза.
— Нет его там. Пошли в кафе, поговорим, – он кивнул мне за спину на милое кафе, в котором часто сидят студенты. Костя недовольно нахмурился, но кивнул, и мы вошли внутрь. — А ты посиди с моими ближе ко входу, – приказал он моему соглядатаю, и легко подтолкнул меня за плечи в сторону дальнего столика: — Идем, куколка, поговорим.
Меня дрожь пробрала от этого его «куколка». До того похабно прозвучало… фу!
— Петр Николаевич, – начала я торопливо, — вы ведь понимаете, что папа передо мной не отчитывается! Обычно он в салоне, но если уезжает по делам, меня не предупреждает.
— А теперь ты послушай, – Волынов безэмоционально уставился на меня своими рыбьими глазами, — у нас тендер, участок лакомый, и желающих много. Кого надо, мы подмазали, и сегодня нужно бабло передать. Лично, а взамен получить подписи, и выигранный тендер, ясно?
— Ясно, – кивнула я, хотя я-то здесь причем?!
— Хорошо. Деньги огромные, девочка. Ты, быть может, такое число и не знаешь, сколько мы отвалить должны. Но вливания в стройку, и прибыль все это окупят. Бабки у Коваля хранятся, договоренность была, что я приезжаю, мы едем с чемоданами бабла в закрытый специально для этого ресторан, и совершаем сделку. Вот только салон закрыт, а твоего отца след простыл! Скажи-ка мне, когда он закрывал салон?
Никогда. Я побледнела, и отвечать не пришлось. Да и Волынов не хуже меня это знает. У отца там офис, в охране бандиты, а некоторые оборотни в погонах в подвязках с папой. И за деньги, и за «услуги» массажисток. Очень удобно вести дела. Вроде, прикрытие полулегальное – полусалон-полубордель, но это в стиле папы. И никогда он не закрывал этот притон, вечно торчал там, вел дела, даже когда в позапрошлом году у него война была с Североморскими братками. Там был, обложившись оружием.
— Может, что-то случилось? – пробормотала я. — Нужно позвонить ему.
— Надо же, я такой недогадливый. Просто бестолочь! – разозлился Петр Николаевич, сузил глаза, и процедил: — Звони, кошечка. И скажи, что так дела не ведут.
Я достала телефон, и набрала папу.
— Отключен, – я растерянно отняла трубку от уха, и включила динамик, чтобы головорез убедился, что я не лгу.
— А Демьян вне зоны, – прошипел Волынов, тоже нажав на отбой на своем смартфоне. — Тебе все ясно, милая? Папаша твой смылся с баблом. Видимо, надоела жизнь на острие ножа, захотелось к солнцу, к пальмам, вот и кинул нас. И вас тоже, – скривился он. — Что будем делать?
— Папа не сбежал! – уверенно заявила я. — Просто появились дела, он обязательно…
— Дура, как и все бабы, – выплюнул Волынов с презрением. — Все уже в курсе, что Коваль свалил. Не я один вмазан был в это дело. Есть те, кто должен был сопровождать нас, есть те, кто ждал бабло, и не дождался. Есть связанные с ними люди, есть те, кто вписался в тендер, и влил свои средства в строительство. И все они знают, что сделка не состоялась, и Коваль свалил, солнышко. А ты осталась. И бабло возвращать тебе.
— Мне?
— Слышала, что ребенок за родителей не отвечает? – спросил он внезапно, и я кивнула. — Забудь. В нашем мире так не работает. Ищи Руслана, выйди на связь и дави на жалость. Хотя раз он тебя кинул, то ему плевать на тебя. Это давно было ясно, но сейчас я окончательно убедился в этом.
— Да, папе плевать, – хрипло пробормотала я.
— Но попытаться надавить на жалость стоит. Подумай, куда он мог свалить. Может, Руслан говорил что-то вроде: «Вот состарюсь, и куплю домик в Неаполе»? – надавил Волынов, и я пожала плечами.
— Папа со мной не разговаривал. Никогда.
Только отдавал приказы, угрожал, поучал и унижал. Не помню ни единого случая, когда он похвалил меня, посмотрел с теплотой. Всегда были лишь недоумение и презрение, а иногда и злость.
Но как папа мог сбежать? Да, я иногда слышала, как отец разговаривал с другими такими же бандитами, и обсуждали, что очередной браток сбежал в Испанию, или пошел на сделку с полицией. И многие из отцовских
