(Не)сводная, или Маша для Медведя - Анна Яфор
Так я думал до сегодняшнего дня, пока не увидел, как он смотрит на Машу. Пока не услышал его пропитанный любовью голос.
Что есть в этой девчонке, что он так реагирует? Они же не виделись уйму лет, не общались никак. И она, и ее мать жили своей жизнью, в которой, скорее всего, были другие мужчины. Отец не может этого не понимать. Что же творится в таком случае?
Мало того, что на смертном одре он вспомнил о практически постороннем человеке, еще и готов обнимать ее. Будто родную. Неужели проснулась совесть, и он понял, что когда-то давно сильно обидел Машину мать? Но даже если так, тогда должен был бы искать именно Людмилу.
Останавливаюсь в коридоре, прислоняясь лбом к холодной стене. Только это ни хрена не помогает. Голова продолжает гудеть, и мысли крошечными молоточками стучат по вискам. Ненавижу такое состояние, когда я беспомощен, потому что не могу найти нужный ответ. Это цепляет сильнее, чем то, что происходит между мной и Машей. Или…
Я хмурюсь от внезапного осознания, но тут же осаживаю себя. Подумал о том, что девушка так же, как и ее мать, слишком сильно воздействует на мужчин. Людмила Антонова когда-то давно вскружила голову и затмила разум моему отцу, а дочка теперь опьянила меня. Именно так… Бывают же женщины, от которых воспламеняется окружающим мир.
Но тогда все еще хуже. Выходит, отец не забыл бывшую жену спустя столько лет. Означает ли это, что и я увяз с головой? Ведь ни о чем и ни о ком другом думать не могу последние дни. Везде она. Растеклась по венам ядовитым желанием. Заполнила все мысли. Эта зависимость сводит с ума, не дает спокойно дышать.
Отец от подобной не освободился за всю жизнь, как я теперь могу заключить. А что дальше? Он потребует найти еще и Людмилу? Решил действовать через дочку, если не получается иначе? Я ведь вполне могу не знать о его попытках связаться с бывшей, имеющих место на протяжении этих долгих лет.
Мало-мальски приличная кофейня обнаруживается в небольшом переулке недалеко от больницы. Я покупаю кофе, но, забрав заказ, не спешу назад. Смотрю на тонкие струйки пара, поднимающиеся над стаканами. Они тают на глазах, наполняя воздух кофейным ароматом. Но сам кофе внутри, а снаружи нет ничего, кроме запаха. Он не бодрит, лишь дразнит обоняние. Я хмыкаю, сглатывая ком в горле. Никогда не думал, что снова вспомню про понятие метафор спустя столько лет после школы. Но лучше буду думать про дурацкие символы, может быть, хоть таким образом избавлюсь от ошибок. Не хочу увязать во внешней привлекательности незнакомой мне девчонки. И внутренний ее жар мне тоже не нужен. Я вполне обойдусь без кофе. Есть множество других способов взбодриться. И от Маши следует держаться подальше – достаточно и того, что она на пару со своей матерью так глубоко проникла в сердце моего отца.
– Значит, увлекаешься фотографией? Какая же ты умница, Машенька! – слышу снова непривычно мягкий голос отца, стоит только приоткрыть дверь в палату. Представшая перед глазами картинка заставляет почти что заскрежетать зубами от досады. Почему он таким тоном никогда не говорил со мной?!
Но одновременно понимаю, что реагирую глупо. Словно обиженный мальчишка. Отец вырастил меня, обеспечивая всем необходимым. Дал прекрасное образование, научил вести бизнес. Да всему на свете научил! Мне грех жаловаться, если уж посмотреть правде в глаза. Ну не хочу же я в самом деле, чтобы он вот так гладил меня по голове и мурлыкал со сладкой патокой в голосе!
А может, причина в том, что я завидую его возможности прикасаться к Маше? Девушка полулежит на кровати, опустив голову ему на грудь. На лице умиление и тоже такая нежность, которую я в свой адрес ни разу не видел у неё. Неужели ревную? Постороннюю девчонку к собственному отцу? Докатился, нечего сказать…
Быстро прохожу в палату, опуская стаканчики с кофе на тумбочку поближе к кровати, чтобы отец мог дотянуться.
– Смотрю, вы нашли общий язык? – получается так резко и почти грубо, что отец недоуменно приподнимает бровь. Смотрит на меня исподлобья.
– Не выспался, Глеб? Выглядишь неважно. И что с твоим тоном?
Не выспался – ещё мягко сказано. Вообще не спал, не до того было. И скопившаяся в теле усталость постепенно даёт о себе знать. Голова тяжёлая, мышцы напряжены. Это здорово действует на нервы. А идиллия перед глазами достаёт ещё больше.
– Нормально все с моим тоном, – бурчу в ответ, заставляя отца нахмуриться. Маша же садится, изумленно разглядывая меня. Она молчит, на глазах мрачнея, приоткрывает рот, будто собираясь что-то сказать, но затем трясёт головой и поворачивается к отцу. На лице опять расцветает теплая улыбка.
– А вам точно можно кофе?
Отец тоже улыбается, смотря на неё со снисходительной любовью.
– Мне все уже можно, девочка. Хоть какое-то преимущество от близкой смерти: терять нечего.
Маша на глазах бледнеет, да и мне становится не по себе от этих слов. Он не выглядит напуганным, да и на шутку сказанное мало тянет. Но я совершенно не привык видеть отца вот таким: смирившимся с ситуацией. Впрочем, сегодня, кажется, он намерен снова и снова удивлять меня.
– Не надо так говорить! – мотает головой Маша. – Вы не можете знать наверняка, ла и не стоит призывать плохое. Слова ведь материальны…
– Я реалист, детка, – на этот раз его улыбка выходит горькой. – И не хочу обманывать ни себя, ни вас.
– Нет! – снова возражает девушка. – От настроя зависит очень многое. Мама всегда так говорит… – она осекается, и во взгляде отражается вина. – Вам, наверно, неприятно вспоминать…
– Как раз наоборот. Расскажи мне о ней. Давно не хотел ничего так сильно, – я всматриваюсь в изможденное болезнью лицо, изучаю, что так отчетливо читается на нем сейчас, и понимаю, что был прав. Отец все ещё любит бывшую жену. Слишком сильно любит, раз придумал такую сложную схему по ее возвращению.
Теперь, даже если он попросит, уже не уйду. Тоже хочу послушать, что Маша станет рассказывать. Узнать подробности о той, что заняла так много места в жизни отца. Может, это и мне поможет что-то понять. Разобраться в своих собственных чувствах.
Вот только девушка не спешит говорить. Мне даже кажется, что просьба отца застает ее врасплох: Маша как будто меняется в лице, отводит взгляд и явно волнуется. Из-за чего? Неужели есть, что скрывать о своей матери? Снова вспоминаю разговор с
