Верная - Юлия Резник
Дорошев завис, обдумывая мои слова.
– Чёрт, мне двадцать два. Какой из меня отец?
– Я не прошу тебя становиться отцом в полном смысле этого слова. После того, как ребёнок родится, мы можем развестись. Тут как раз возраст нам на руку. Никто не ждёт, что ранний брак продержится долго. Ну? Решайся. Ты – моя единственная надежда. А я – твоя, – нескромно напомнила.
– Ну… не знаю.
– Да это же просто идеальный план! Ты только представь, какая я классная ширма? Ни пилить тебя не буду, ни ругать. Мы же лучшие друзья, Серый! Это будет идеальный брак.
И я его убедила. Кстати, развелись мы только через четыре года. Сразу после того, как отпраздновали очередной день рождения дочери. Несмотря на все свои страхи, из Дорошева вышел отличный… ну, ладно, не отец (Нино даже папой его не звала), но… надёжный старший товарищ. Родители недоумевали, почему она родного отца «Селый» зовёт, а мы говорили – так ведь за взрослыми повторяет, привыкла. Со временем наши родители несколько примирились с ситуацией. Ну, Серый и Серый. Подумаешь! Главное, род продолжен. И галочка в нужном месте стоит.
Я же радовалась, что у Нины не будет диссонанса, когда её настоящий отец появится на горизонте. Если он появится… Как вы понимаете, я не знала, сколько времени Горозия проведёт за решеткой. Не знала, каким человеком его сделает тюрьма, можно ли ему будет доверить ребёнка и так далее, и так далее… Также я вполне реально рассматривала вариант, при котором он бы вообще никогда не узнал о дочери. А Нина – о нём. Хотя, конечно, мне хотелось верить в лучшее. И изначально я умолчала о своей беременности лишь для того, чтобы не усугубить для Горозии ситуацию ещё больше осознанием масштабов того, чего он ещё лишится. Даже тогда… Даже тогда я действовала в его интересах.
И вот куда мы пришли. Что теперь будет? Не знаю. Мне страшно. Он зол и абсолютно непредсказуем. Хотя, с другой стороны, разве он не может не понимать, что я молчала ради его же блага? Что бы он чувствовал, зная, что где-то там родилась его дочь, что она растёт, прибавляет в весе, меняет платьица, которые он не видит?
А то, что я могла бы вообще ничего ему о ней не сказать, усомнись в его адекватности, так это что? Разве сам бы он поступил иначе? Я действовала в интересах Нино. Вот и всё. Ничего не сказала, потому, что для начала мне важно было убедиться, что он стабилен. Что тюрьма не превратила его в маньяка, потому как, извините, все мы в курсе, как ломают людей на зоне. Сама бы я, возможно, стерпела бы всё. Но благополучие дочери для меня в абсолютном приоритете. Моя любовь к Серго породила любовь ещё больших масштабов. Любовь к его ребёнку. Я ни за что никогда и никому не позволила бы Нину обидеть. Даже Серго. Тем более – ему. Не то чтобы я в самом деле думаю, что он на это способен…
Я уже одним глазом дремлю, когда мне в «Телеграмм» приходит сообщение с незнакомого номера. Там ничего нет. Просто дата, время и адрес. Но мне и не нужно лишних разъяснений. Я знаю, кто это. И чего он хочет.
Глава 16
Серго
Какое-то время я, не находя себе места, брожу по улицам. Не знаю, как при этом выгляжу, но обычно равнодушные до других люди шарахаются от меня, как от чумы. И по-хорошему мне следует как-то взять себя в руки. Другое дело, что я не совсем понимаю – как. За свою жизнь я несколько раз серьёзно обжигался, но с предательством таких масштабов никогда не сталкивался. И вот теперь я даже себе не могу ответить, что же шокирует меня в большей степени. Сам факт, что Воскресенская родила от меня дочь и скрыла это, или внезапное осознание того, как глубоко и безоглядно было моё доверие к этой женщине несмотря на все видимые сомнения, которым я поддавался, как теперь становится понятно, для галочки. Как я ей доверял…
Падаю на скамейку. Устремляю взгляд под ноги. По вымощенной брусчаткой дорожке скользят причудливые тени. Это ветер лениво колышет густые кроны старых клёнов. Если думать только об этом, наверное, можно забыть, что где-то в паре кварталов отсюда она. Та, кого мне собственными руками придушить хочется. А пока ничего не получается, я задыхаюсь сам, ведь петля, в которую сплелись мои чувства, с каждой секундой всё сильней затягивается на моём горле.
Нино… Ей хватило наглости назвать мою дочь Нино. В честь моей матери, тут и к бабке ходить не надо. Глупая. Ну какая же глупая! Так подставляться. Хотя чего это я? Видно же, что она всё как следует просчитала. Даже замуж вышла. Чтобы не только я, вообще никто не узнал, от кого она родила. Ага… А потом, как маньячка, что намеренно оставляет следы на месте преступления, взяла и навесила на девчонку кричащую вывеску с именем.
Интересно, а «тоже Сергей» в курсе, что он рогатый?
Невыносимо хочется курить, но у меня нет сигарет. Растерянно хлопаю по карманам и, закономерно ничего там не обнаружив, откидываюсь на спинку. Я и раньше не понимал, что Воскресенской двигало, а теперь… Теперь мой мозг просто взрывается. От этого грёбаного непонимания, от миллионов вопросов, что теснятся в внутри. От пустоты, в которой нет ответов.
Я тебе зачем, м-м-м, Женя? Ты мазохистка? Нимфоманка? Кто ты?
Она не успела ответить, потому что прибежала Нино. Такая похожая на мою мать в детстве! Мне потребовалось пару секунд, чтобы понять – мы никогда не виделись прежде. Девчонка родилась, когда я уже сел. А такой знакомой она мне кажется лишь потому, что это же лицо на меня смотрело с детских портретов мамы, развешанных вместе со снимками других членов нашего рода на стенах старого дома. Я это лицо видел
