Договорились - Ирина Воробей
Диван скрипел, но в итоге разложился. По нормам он вмещал только двоих, а спальных мест в этой квартирке было всего два, поэтому всем предстояло разместиться по трое. Все ждали Зайкина, чтобы решить, кто и где будет спать. Игнатьева снова валялась на диване. Гога рядом с ней смеялся над мемами. Варданян показывал Настене летние фотографии на смартфоне, сидя за столом. Карина сидела на диване, упершись локтями в колени. Лоб утыкался прямо в комод. Ужасно клонило в сон.
– Это мы на параплане катались. Классная штука, – тихо рассказывал Варданян. – Сиран так орала, будто ее резали. Она высоты боится. Еле-как ее уломал. Зато теперь только об этом и вспоминает.
Настена слушала, поджав губы, и кивала, делая вид, будто ее это совсем не трогает. Его с Сиран счастье.
– А это в зоопарке. Скажи, жираф на Зайку похож? Прям один в один близнецы. Мы им устроили скайп-встречу после долгих лет разлуки. Зайка рыдал.
Девушка захихикала. Карина посмотрела на подругу устало, а на Варданяна – с обидой. Парень улыбался загадочно, время от времени поглядывая на Настену. Они сидели очень близко друг к другу. Она почти положила подбородок ему на плечо, но до конца не решалась это сделать. А он, поворачиваясь, своим длинным носом чуть ли не касался ее щеки.
Наконец, Зайкин вышел из ванной уже в пижаме и протрезвевший. На лице, шее и руках лоснился крем жирным слоем. Лицо расслабилось, но продолжало улыбаться.
– Как ляжем? – спросила у него Карина, с трудом оторвав голову от комода. – Надо разбиться на два трио.
– Нам с Ритой пофиг, где, – сказал Гога, откинувшись затылком на стену.
– Рите уж точно, – усмехнулся Варданян.
Та, видимо, летала в глубоком космосе собственных сновидений, распластавшись звездой на двух третях дивана.
– Ну, Кариша со мной, наверняка, в одну постель не ляжет, тогда пусть ложится с ними, – без особой обиды или укоризны сказал Зайкин. – А мы втроем на кроватке.
Он подмигнул Настене. Варданян прищурился на него. Так и порешили. Карине все уже было равно, где и с кем спать. Голова тянулась к подушке, а сознание в собственный космос.
Гога сбросил одежду, оставшись в одних трусах, не стесняясь девушек, и залез под одеяло, которое тоже приходилось делить на троих. Карина решила переодеться в ванной. Она обычно спала без пижамы, но сегодня стеснялась. Не хотелось лишний раз будоражить фантазию Зайкина. В комоде нашлись хлопковая футболка и шортики. «То, что надо», – обрадовалась девушка.
В ванной она приготовилась ко сну полностью, несмотря на усталость, даже душ быстро приняла. Когда вернулась в комнату, Варданян с Зайкиным сидели на кровати друг напротив друга, а Настена осталась в тесной промежности между диваном и нишей. Гога уже храпел, обнимая Игнатьеву.
– Настен, не бойся, я максимум тебя приобниму ночью, – Зайкин зазывал ее ладонью в центр постели. – Теплее зато будет.
– Нет, Настен, я тебя этому придурку в обиду не дам, – набычился Варданян. – Хочешь обниматься, Зайка, давай, со мной.
Подруга посмотрела сначала на голый торс Варданяна, спортивный, упругий, накаченный, а затем – на Карину самыми жалостливыми глазами, которые могла изобразить.
– Кар, может, поменяемся? Я лучше на диване.
– Да, так лучше, – сразу подхватил Варданян.
Зайкин с любопытством глянул на Карину. Ей некогда было оценивать обстановку. Она махнула рукой.
– Как хочешь. Дать тебе что-нибудь на смену?
– Да не, я так посплю.
Настена носила ситцевое платье свободного кроя. В таком, пожалуй, и спать было удобно. Она легла на диван с краю ближе к окну и сразу накрылась одеялом по самый лоб. Варданян еще несколько секунд смотрел на нее, пока Карина не залезла в нишу и не стала двигать Зайкина к центру.
– А че ты не посередине?
– Чтобы вы меня задавили ночью? – отрезала девушка. – Двигайся.
Зайкин перенес попу ближе к Варданяну. Тот помотал головой и лег, потянувшись. Оба парня едва помещались на кровати. А ей хватало с лихвой. Подушек всего было пять. Три диванных, на которых спали Игнатьева, Гога и Настена, и две кроватных. Обе Карина отдала парням, решив проявить гостеприимство, а под себя положила комок хлопковой одежды.
– Кариш, может, возьмешь мою подушку? – спрашивал Зайкин за ее спиной, когда они уже улеглись.
Варданян отвернулся к стене. Карина тоже. Затылком она чувствовала остатки теплого дыхания и струйки кокосового аромата. Костлявое колено коснулось ее икры. Она сразу поджала ноги, свернувшись клубочком.
– Спи, Зайкин. У меня уже есть подушка.
Все затихло. Игнатьева иногда дергалась и ойкала. Гога похрапывал периодически. Балкон остался открытым. С улицы изредка доносилось одинокое жужжание мотора. Зайкин долго ворочался с боков на спину и обратно и иногда вздыхал.
Каринино сознание наполовину уже перенеслось в иную реальность, как над ухом послышался полушепот:
– Кариш… а ты приняла… подарок Трунова?
– Я не обязана перед тобой отчитываться, – отвечал сонный голос, как будто не сама она, а кто-то за нее.
– То есть вы опять?..
– Что опять? – девушка резко проснулась и широко раскрыла глаза, увидев перед собой рельефный цветочный узор флизелиновых обоев.
– Ну, вместе…
– Ой, Зай, не парься, – встрял Варданян, приподняв голову. – Если бы они с Труновым снова сошлись, я бы уже был в курсе.
Он снова плюхнулся на подушку и подбил ее кулаком.
– И уж, наверняка, сейчас с ней в постели лежал бы он, а не мы.
– И давно ты, Артур, стал знатоком моей личной жизни? – приподнялась на локте Карина.
– Да уж приходится, – не оборачивался тот. – Жужжат мне про тебя в оба уха. Задолбали.
Зайкин заулыбался. Карина смерила его презрительным взглядом, злясь на Варданяна.
– Спите, давайте, – приказал тот.
Все легли. Теперь Карина не могла расслабиться. Слишком близкое присутствие Зайкина стесняло ее. Она свернулась в эмбриона и закрыла глаза. В голове летали разные мысли, еще пьяные и беспорядочные. Среди них отчетливо проявлялся вопрос: «С кем, интересно, Трунов сейчас засыпает?», на который подсознание знало примерный ответ, а сознание его отталкивало.
Глава 4. Зло, которое меньше
Карина проснулась от нежности. Еще спросонок она чувствовала в волосах острый нос, тихо сопящий, а лбом – сухое прикосновение губ. Тепло мягко прижалось к коже. Затем рука ласково скользнула по голове и уху и остановилась на щеке. Большой палец разгладил скулу. Губы опять прижались ко лбу, чуть сильнее и жарче. Она не хотела открывать глаза, пока еще была в полудреме, только медленно
