Алмазная Грань (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame"

Я вспотела, пока мои ступни не ощутили под собой холодный пол. Хотелось пить, голова кружилась. А к боли я уже почти привыкла, но все равно, та, что разгорелась адским огнём между бедер, заставила меня зашипеть, и вызвала рефлекторные слезы.

Устоять на ногах я бы не сумела, но Вэл держала меня. А ее уникальный парфюм, в кортом иногда менялись составляющие — исключался аромат виски иди добавлялась свежесть жевательной резинки, обладал успокаивающим, обнадеживающим эффектом. Я сделала шаг, стиснув зубы. Остановилась, подождав, когда исчезнут металлические мушки перед глазами.

— Люда умерла, — то ли спросила, то ли констатировала факт. — Ее застрелили в голову?

— Откуда ты все знаешь? Эти мрази сказали? Не думай о ней. Можешь подумать о том, что эти двое уже кормят рыб. Со стильными цементными шузами на ногах.

«Я была на пороге смерти. И что-то там явно есть, по ту сторону. Только не ад и не рай», — от новой аксиомы стало легче. Я велела совести заткнуться.

— Билл их привел. Вроде какая-то родня или кореша по отсидке. Стоял за них горой. Им долго сходило с рук, может, сошло бы и на этот раз, если бы они не начали выбиваться из повиновения. Он им ясно сказал тебя не трогать, но вот что этим обезьянам красный свет? Как палка. Поиметь девчонку, на которую Сам имеет виды… это и тупо и мерзко. До того они едва не расписал на двоих Юлю, а ее покупатель не абы кто…

Я осторожно переставляла ноги. Шаг, другой. Рубашка промокла от пота, икры дрожали от напряжения.

— Они не в первый раз отключали камеры, зацикливали видеозаписи. Но никто не знает, сто Лукас понатыкал микрокамер почти в каждую щель. Так что у нас грандиозные каровые перестановки. Не успели провести зачистку после нападения дебила с отрядом омона, так охрана подкинула проблем… правда, новый смотритель сильно не лютует.

— А Билл? — я споткнулась. Вэл придержала меня за плечи.

— Билл… ты видела тех милых собачек, что охраняют периметр? — простодушно уточнила подруга. — В ту ночь у них был изысканный деликатес. Мир его праху.

Наверное, я была сильно потрясена всем тем, что свалилось мне на голову за последние… прошла всего неделя, а мне казалось, что я прожила жизнь в этом мерзком месте. Грани между добром и злом стерлись. Боль, страдания, неопределенность и даже смерть ходили рядом рука об руку, как полноправные хозяева. И когда ты видишь их так часто, в один прекрасный момегт перестаешь замечать.

Так случилось и со мной. Меня не потрясла даже смерть Люды. Что говорить про двуличного Билла и уж тем более обозревших от вседозволенности псах? Я не знала, что это было. Может, начала черстветь сердцем и тем самым оберегать себя от ударов, несовместимых с жизнью и ясным рассудком. Или нацелилась выжить любой ценой, даже если для этого придётся вырвать не только сердце, а и душу. Со временем элементы насилия в подвале казались кадрами из фильма ужасов. Раны заживали, а сознание в тот момент сделало все, чтобы не зафиксироваться на происходящем. Поэтому ничего странного в том, что я помнила обрывки, не было.

Однажды проснувшись утром и, превозмогая головокружение, доковыляв до окна, я собрала всю свою волю в кулак. И дала себе установку забыть о произошедшем. Убедила себя в том, что самоистязание сожрет изнутри, отняв все силы и не позволив сосредоточиться на главной цели. Гнала прочь мысли, что Лукас вряд ли меня такую захочет, стискивала зубы до эмалевой крошки на губах, поднимая голову и блокируя осколки кошмара в памяти.

Захочет. Я сделаю невозможное, чтобы выбраться из этого места. Босс мафии всего лишь ступень на пути к свободе, и я перешагну ее с особым цинизмом, с улыбкой, похожей на чужой оскал. Это будет. Впереди еще неизвестно сколько испытаний, от которых будет стыть кровь, ломаться стены рассудка и появляться мысли о самоубийстве. Почему-то я не тешила себя иллюзиями, а просчитывала все убийственные варианты за раз.

Я выжила. Я не имею права сложить руки после такого. Только вперёд, чтобы вырваться из ада, где никогда больше не будет издевательств, насилия и смертей. Все равно, какой ценой. Пусть мне самой придётся замараться в этом по локти.

Возможно, не было бы столь сильной уверенности в собственных силах, если бы не Вэл. Она приходила навещать меня в любой удобный момент. Когда я уже немного пришла в себя и стала замечать детали, а не сжиматься от воспоминаний, я отметила, что мою новую подпругу боятся.

Мария прятала глаза и спешила покинуть палату от одного небрежного жеста Вэл. Однажды навестивший меня новый смотритель, обманчиво мягкий и ироничный, но с холодной отрешенностью в глазах, растерялся и попросил Вэл не докладывать боссу о своеволии. Ведь он просто хотел убедиться, что девочки, в том числе и я, ни в чем не нуждаются и никто им не угрожает.

— Он вроде не такой мутный, — пожала я плечами. Оценить нового надсмотрщика — наверное, дальше падать некуда.

— Мягко стелет. Как бы девчонки не прощупали его слабину. А так, как управленец гораздо профессиональнее покойного Билла.

Мы много разговаривали. Взяв верный курс на выживание, я одолевала Вэл вопросами о главном. Она отвечала осторожно, но кое-что из ее сухих ответов я все же смогла выделить и разложить по полочкам. Правда, для хотя бы частичной картины мне надо было увидеться с ним лицом к лицу. Пока что сведения напоминали набор кистей и красок на белом холсте.

Глава 7. Окончание

В один из таких визитов Вэл наконец поведала мне свою историю. Это добавило новых штрихов к портрету того, кого намеревалась соблазнить, завоевать, обойти, наконец, использовать ради выживания. Даже несмотря на теплоту в словах подруги и уважение, помноженное на восхищение, я не могла себя заставить проникнуться к нему хотя бы… чем? Нет лютой ненависти — и это для него слишком много. Он являлся режиссёром этого фильма ужасов. По его вине насиловали, пытали, продавали и убивали. Никогда не стоило об этом забывать.

Что же касательно Вэл… я думаю, у нее были свои причины так думать.

Лерка росла пацанкой. Не из тех, кто курит шмаль, пьет дешевую водку за гаражами и считает беспорядочные половые связи особым шиком, нет. Девочка, чей бунтарский дух и не по годам эксцентричное мировоззрение сделало пропасть между ней и родителями довольно глубокой. Поэтому о себе она говорила неохотно. Вроде нормальная семья, без алкоголизма, бытовой тирании и показательного лоска. Таких миллионы. Слишком правильных и скучных для девочки-подростка с зашкалившим юношеским максимализмом. В чем же появлялся подростковый вызов социуму и нежелание соответствовать чужим ожиданиям?

Она любила ночь. Любила убегающую из-под колес дорогу. Аромат гудрона свист ветра в ушах. Скорость, адреналин и беспечность. Силу мышц, болт ударов, азарт победы, стук поверженного спарринг-партнера. А еще, как ни странно это уживалось в тандеме с рисковой натурой — визаж.

С детства она испытывала жгучий интерес к преображениям. Смотрела все передачи, где создавали образы и рассказывали о новинках макияжа. Пыталась повторить увиденное на подругах, и уже тогда получалось неплохо.

Курсы ей оплатили родители. Просто потому, что полагали, будто выбрали меньшее из двух зол: на тот момент их единственная дочь обзавелась чудом китайского мотопрома, который пришлось жестко апгрейдить в гараже байкера с криминальным прошлым. Они наивно полагали, что девочковое увлечение выбьет блажь из головы дочери.

На курсах Лерка показала офигенные результаты. Ее заметили. Приглашали на специальные мероприятия и мастер-классы. Пророчили будущее звёздного визажиста. Но она достигнутом не остановилась. Обучилась особому умению корректировки внешности — у известного гуру, в Европе.

Возможно, ее бы принял с открытыми объятиями Голливуд. Ну, или поднимающий голову украинский кинематограф точно — на тот момент Вэл создала красочные образы некоторым звёздам эстрады и начала зарабатывать неплохие деньги. Вот в этот звёздный час на нее и вышли те, кого Лерка, еще не знакомая с жизнью и смекалкой, приняла за актерскую труппу. А может, понимала, что что-то здесь не так. Но это в эпоху интернета проверить инфу — раз плюнуть, а тогда… гонорары обещали такие, что голова закружилась. Ну, и пошла Лерка в западню, соблазнившись большими деньгами, да и возможностью заниматься любимым делом.