Иллюзия любви (СИ) - Альшанская Снежана

— Немного успокоит.

Я залпом проглотила обжигающую жидкость. Пальцы дрожали так, что стакан был готов в любой момент выпасть из моих рук.

— Сигарету, — предложил Михаил, протягивая мне пачку.

Я закурила. Руки тряслись так, что сигарета едва попадала в рот.

— Не беспокойтесь, — сказал Михаил, тоже закурив и посмотрев в мятый клочок бумаги с признанием того полицейского. — Постараюсь выбить для вас программу по защите свидетелей. Утром наведу справки кто из киевских копов в то время ездил по обмену в Польшу, кто тогда имел доступ к записям с камер и мог их стереть. Если все получится — Зарову уже грозит статья.

— У вас есть кто-нибудь? — сама не знаю почему, спросила я. — Жена или девушка?

— Моя университетская любовь ушла от меня еще когда я был иллюзионистом, — усмехнулся Ковальски. — Приревновала к ассистентке, хоть у нас с ней ничего не было. С того времени свободен как птица. Может, и к лучшему. Вряд ли кто способен переносить меня долго.

Он подошел к окну, открыл форточку и выбросил дымящийся окурок.

— Расскажите что-то. Просто хочется отвлечься, — едва смогла проговорить я.

Михаил налил еще алкоголя, протянул мне, сел рядом.

Я снова выпила залпом, ощущая жжение в горле и разбредающийся по телу жар.

— Это поможет расслабиться, — Михаил стал за мной, начал массировать мои плечи.

Массаж действительно расслаблял. Казалось, будто бы его руки заряжают меня силой, помогают снова начать хотеть жить.

— Когда я был подростком, — начал рассказывать он, — однажды на рынке увидел старого слепого фокусника. Деду было лет девяносто, если не все сто. Он был слеп как крот, но вытворял с картами что-то невообразимое. "Как у него это получается?" думал я. Не может слепой старик так филигранно угадывать карты, перебрасывать их в воздухе, заставлять исчезать, появляться. Я ежедневно ходил на тот рынок, а он сидел, положив цилиндр, чтоб ему бросали деньги. Однажды я попытался вытащить что-то из того цилиндра. Не чтобы украсть, вернул бы обратно, просто было интересно заметит ли он. Когда прикоснулся к деньгам, он не поворачиваясь сказал мне:

— Не веришь, что я ничего не вижу?

— Не знаю, — тогда ответил я. — Проверяю.

— Я действительно слеп. Знаешь, как я это делаю?

— Как? — спросил я.

— Они имеют свой запах. Карты, эта шляпа, люди. Я знаю, что ты ежедневно ходишь сюда и смотришь на меня. Мой тебе совет — никогда не сдавайся.

Михаил издал короткий смешок и продолжил:

— Заров был прав. Я сдался после того случая. Я чертов идиот и слабак. Надо было начать все сначала.

— Еще не поздно, — ответила я. Голос все еще дрожал, веки казались чугунными, язык заплетался.

— Не поздно. Я попробую. Когда доведу до конца дело с Заровым, — это он прошептал мне на ухо, а потом поцеловал в губы. Нежно-нежно. Легко и мягко.

Я перестала принадлежать себе, словно бы что-то потустороннее вселилось в мое тело. Обхватила Михаила за шею, прижалась к нему, как перепуганный маленький котенок, ищущий укрытия от опасности. Он продолжал целовать мои губы, щеки, веки. Каждый поцелуй придавал сил, словно возвращал с того света мое почти погибшее тело.

Я не контролировала себя, не думала ни о чем, да и не могла думать. В этот момент мне просто хотелось Михаила Ковальски.

Глава 12

Михаил был совсем не таким, как Люцифер. Он был мягким, нежным, может, не слишком умелым, как Заров, зато чувственным. В нем не было хаотичности, зато я чувствовала, как бьется его сердце, как он пытается не только получить физическое удовольствие, но и что-то более сильное, духовное.

Он мягко гладил меня по волосам, аккуратно целовал в губы, иногда улыбался, словно говоря, что все будет хорошо и он поможет со всем справиться. Он не спешил, будто бы в его распоряжении была целая вечность. Словно боясь навредить мне, развязал пояс халата, в котором вез меня с самой гостиницы. Отбросил в сторону свой мятый плащ. Поцеловал в губы, слегка щекоча щетиной.

Его дыхание пахло спиртным и сигаретами, но это был приятный запах.

На рубашке я заметила кобуру с пистолетом, от которой Ковальски сразу же избавился. Потом медленно, как стриптизер, расстегнул рубашку, обнажив бледный торс с парой шрамов на животе, явно от ножа.

— Что это? — спросила я, прикасаясь пальцем к рубцу.

— Профессиональная травма, — шепнул он. — Не обращай внимания.

— Еще с времен когда ты был иллюзионистом? — поинтересовалась я, вспомнив "пыточную" комнату Зарова.

— Нет, — ответил Михаил. — Год назад ловил одного психа. Он и… Давай не будем об этом.

Он мягко коснулся пальцем к моему соску, словно боялся его повредить. Будто бы нажал на кнопку, и мое сердце забилось еще сильнее. Я обняла его за шею, поцеловала в губы, потом в щеку. Мне хотелось побыстрее забыть Люцифера Зарова и я знала, что это поможет.

Михаил на мгновенье отвлекся к столу, где стоял открытый ноутбук, включил старую мелодию, которую я слышала уже множество раз. Потом протянул руку в демонстративном жесте приглашения на танец. Я поднялась и мы медленно закружили по комнате, на ходу роняя на пол одежду. Уже через пять минут там оказался мой халат, рубашка и штаны Михаила.

Раз за разом мы облизывали уста друг друга., чувствуя стойкий привкус коньяка. В какой-то миг Михаил поднял меня, закружил, а когда опустил на землю, на нем уже не было трусов. Эрегированный член впился в мою плоть в районе лобка, вызывая жжение по коже.

Но стоило закрыть глаза и расслабиться, перед глазами вновь и вновь являлся Заров. Хоть Михаил отличался и вкусом, и запахом и в прикосновениях чувствовалось больше нежности, Люцифер не хотел выбираться из моей головы. Казалось, что я поверну голову и увижу его, смотрящего на нас неодобрительным взглядом и смотрящий будто насквозь.

— Ты дрожишь, — шепнул на ухо Михаил.

— Я боюсь его… Боюсь того, на что он способен.

— Не бойся. Ты под моей защитой, — ответил Михаил, прижимая меня к своему теплому телу. — Мы найдем как прижать Зарова. Обязательно найдем.

С этими словами мы повалились на кровать. Сама не знаю почему, но я начала смеяться. Громко, как ребенок. Как тогда, когда в студенческие годы первый и последний раз в жизни пробовала курить травку. Наверное, это была какая-то защитная реакция психики, но смеялась я так, что соседи явно услышали.

Михаил с точностью хирурга проник в меня, и я засмеялась еще сильнее.

— Смешно? — захохотал он. — Сейчас добавим.

Он начал меня щекотать, я же ерзала на кровати, пытаясь укрыться то одеялом, то подушкой, то руками.

— Прекрати-и-и!

— Не могу! Меня к тебе тянет. Пощекотать, — смеясь, говорил он, а потом обнял меня за плечи, поцеловал, и в то же время словно бы впустил в меня горячую лаву. Голова закружилась, стало жарко, как в печке. Я раскинула руки в стороны, откинулась на мягкий матрац, позволив себе получать удовольствие.

Удовольствие казалось горной рекой, не знающей преград. Река сшибала усталость и тревогу, грусть и страх. Черт, кажется, я становлюсь треклятой нимфоманкой. Всегда думала, что это присуще лишь совсем юным девушкам, забывшим о приличиях и стремящихся урвать как можно больше удовольствия. Но секс успокаивал, хотя бы на время отгонял все ужасные мысли и тревоги.

Проблема была лишь в том, что Михаил как личность был мне чужд. Я не любила его, и стоило отвлечься от его лица, от легкой неуверенности, разум рисовал Люцифера Зарова. В мыслях я снова оказывалась одетой в кандалы, в странной штуковине, которая вот-вот схлопнется. Мои глаза снова были завязаны, а срядом со мной буйствовал Люцифер.

Михаил двигался все активнее, понемногу раскрепощался, с каждым движением он пытался доставить мне все больше удовольствия, но совершенно внезапно я перестала его получать. В мгновенье секс стал лишь механическим процессом.

— Стой, — прошептала я.

— Что случилось? Тебе больно?