Вот теперь ты пожалеешь, Кулакова! (СИ) - Дюжева Маргарита

— Что? — у нее аж голос пропал, — Где ты? В моем подъезде? А что ты там, то есть тут делаешь?

Вот чудная!

— Тебя жду, Диночка. Время пошло, — с этими словами отключил телефон, привалился задом к подоконнику и стал ждать, когда моя помощница соизволит выбраться из своего укрытия.

Откуда-то снизу ко мне поднялся рыжий котенок, заурчал, начал тереться об ноги, требуя ласки и внимания. Я потрепал его за ухом, провел ладонью по костлявой спине, бедняга был таким худым, что запросто можно пересчитать все ребрышки.

На верху послышался едва уловимый скрип двери, а потом торопливые шаги вниз по лестнице.

Бежит, паразитка!

Кот тут же испуганно метнулся вниз, не желая присутствовать при нашем разговоре.

Спустя минуту, она ступила с последней ступеньки и, воровато поглядывая наверх, подошла ко мне. От приличной помощницы ничего не осталось — волосы собраны в небрежный хвост, вместо серого сарафана — домашний неприметный костюм, тапочки на босу ногу.

— Привет, — шепотом поздоровалась, будто мы не провели вместе весь вечер.

— Ну здравствуй, Кулакова! — я грозно смотрел на нее, сложив руки на груди, как большой суровый начальник. — жду объяснений.

— Я…— она зарумянилась, начала нервно теребить завязки на своем костюмчике, — так сложилось, понимаешь.

— Не понимаю, — помогать ей не собирался. Пусть выкручивается, объясняет.

— Ну…это…— покраснела еще гуще, — за мной папа приехал.

— Чего? — мне показалось, что я ослышался, — папа за тобой приехал?

— Да, — стояла передо мной, с несчастным видом опустив голову и шмыгая носом.

Как все запущено! Что ж у нее за предки такие дремучие? Девке двадцать с лишним лет, а они ее от себя ни на шаг не отпускают.

— Ты думаешь я странная? — грустно спросила она.

— Это мягко сказано. И ты, и все твое семейство.

Дина только развела руками, признавая мою правоту.

А я смотрел на нее и думал о том, какая она милая. Вот в таком домашнем образе, без косметики, с румяными от смущения щеками. Настолько милая, что захотелось ее обнять, поцеловать.

— Я пойду, ладно? — жалобно прошептала Кулакова.

К черту все.

Сгреб ее в охапку, прежде чем сам успел понять, что делаю. Чисто на инстинктах, без единой мысли. Она только пикнуть успела и вскинуть на меня изумленный взгляд. Уперлась руками в грудь, попытавшись остановить меня. Вялое сопротивление, не убедительное.

Когда к губам жадно приник, она задрожала, вцепилась в мою куртку, словно боялась упасть, а потом ответила так, что жаром опалило. Такое чувство, будто оба с цепи сорвались, устав контролировать свои желания. Мне нравился вкус нежных губ, нравилось чувствовать ее дыхание, нравилось держать ее в своих руках.

На мгновение я даже забыл, что нахожусь в зашарпанном подъезде, голова напрочь отключилась, и в мыслях не осталось ничего, кроме Дины, трепещущей в моих руках.

— Давно надо было это сделать! Сдавленно выдохнул, прижимая ее к себе.

— Это точно, — пьяным голосом ответила Кулакова, не отрывая шального взгляда от моего лица, — я уж и не надеялась, что дойдем до этого.

Паразитка!

Снова притянул к себе, в этот раз неторопливо, наслаждаясь каждым мгновением, каждым прикосновением.

И тут, как всегда, случился облом мирового масштаба.

— Дина! — голос ее маменьки разнесся по подъезду, — ты куда ушла?

Кулакова тут же отскочила в сторону как ошпаренная, прижимая ладонь к губам, словно пытаясь стереть следы поцелуя.

— Иди, быстрее, — зашептала, подталкивая меня к лестнице, ведущей вниз.

— Никуда я не пойду! — тоже зашипел. Я в такие игры играть не собираюсь, и прятаться ни от кого не буду.

— Пожалуйста, — она сложила руки, умоляя взглядом. — уходи!

Я упрямо покачал головой.

— Антон! Давай не сегодня! Они мне житья не дадут! Прошу! — настойчиво потянула меня к лестнице.

— Дина! — снова раздался голос Лидии Сергеевны.

Уходить не хотелось, но я поддался, не устоял мольбе, плещущейся во взгляде. Мне-то что — пообщался и ушел, а ей деваться некуда.

— Ладно! — выдохнул недовольно и шагнул вниз, — но с тобой не закончили!

— Даже и не мечтай закончить! — хулиганка схватила меня за воротник и притянула к себе, быстро мазнув легким поцелуем по губам, — все иди!

— Дина! — на этот раз послышался суровый голос Леонида Николаевича.

Бедная, Кулакова! Как только нормальной, не затюканной умудрилась вырасти при таком тотальном контроле?

Уже дома, укладываясь на диване пред телевизором, я написал Динке.

«Как ты там, цела? Допросом не замучили?»

«Нет. Зато у нас теперь есть кот. Рыжий. Тощий».

«Ты уволокла этого уродца к себе домой?»

«Мне нужно было как-то оправдать свой выход в подъезд».

Я только рассмеялся, представив себе картину, как ее предки стоят на лестничной клетке, поджидая ее возвращения, а Дина идет, прижимая к себе облезлого котика.

Котик лучше, чем ПТУшник, однозначно.

Глава 10

Воскресение подкралось незаметно. Со всеми этими переживаниями относительного Северного и наших с ним странных отношений, я совершенно забыла, что мы с матерью собрались смотреть квартиру. Между прочем для меня!

Мама готовилась с особой тщательностью, будто не на простой смотр отправлялась, а как минимум на парад в честь взятия Бастилии, была уверенна и собрана, в отличие от меня. Я сильно переживала, и нервно жевала губы, глядя в запотевшее окно, когда мы с ней на автобусе отправились по нужному адресу. Как-никак, а новый виток в жизни, это, во-первых. Во-вторых, мне было бы удобнее сделать это одной, без чуткого маминого руководства, а так было ощущение, что она ведет меня за руку в первый класс. Отказываться от сопровождения не удобно — она точно обидится, оскорбиться до глубины души, из-за того, что неблагодарная дочь снова пренебрегает ее помощью. Мне не хотелось быть неблагодарной, и еще больше не хотелось домашних скандалов, поэтому смирилась, утешая себя мыслью, что терпеть осталось недолго. Перееду и все у нас наладится.

Мы вышли из транспорта, обогнули неказистую кирпичную пятиэтажку, и уперлись в другую точно такую же пятиэтажку. Меня это совершенно не смутило, прекрасно понимала, что за умеренную цену квартиру в элитном доме не снимешь. Путь будет пятиэтажка, хрущевка, зато в лифте не застряну.

К моему удивлению мама извлекла из своей сумочки связку ключей.

— Откуда они у тебя? — пристально посмотрела на родительницу, подозревая ее во вселенском заговоре.

— Ну… — она замялась, зарумянилась, а потом нехотя ответила, — я не удержалась и на неделе уже съездила посмотрела квартиру.

Та-а-а-ак. Начинается.

— Почему без меня пошла? — спросила сердито. — В конце концов, кто переезжать будет ты или я?

— Не ворчи! — строго посмотрела мама, — для тебя стараюсь!

А я об этом просила?

Как всегда вперед меня пролезла, сунула свой любопытный нос. Судя по тому, что ключи уже у нее — обо всем договорилась, и ей плевать, что мне может не понравится.

Если честно, мне уже здесь не нравилось! Вот сразу, будто отрезало. Не нравилось и все тут!

Мама бодро улыбнулась, а я смолчала, только нахмурилась и пошла за ней следом.

Подъезд старенький, но чистый, без хулиганистых надписей на стенах и облезлой штукатурки, возле дверей лежали аккуратные коврики, вкусно пахло свежей выпечкой.

Неплохо, но мне уже из принципа не хотелось здесь оставаться.

На третьем этаже мама подошла к двери, по старинке обитой коричневый дерматином, отперла ее и со счастливой улыбкой распахнула передо мной, как бы приглашая войти в царские хоромы.

Я уже была настроена скептически, поэтому молча шагнула внутрь.

Так, что у нас тут? Прихожая, маленький коридор. По правую руку — совмещенный санузел, по левую комната, а прямо кухня. Стандартная планировка.

Чисто, аккуратно, но все по-старомодному, привет из советских времен.