Трофей бандита (СИ) - Яблонская Альбина

— Ну все, — успокоила меня окончательно Стелла и похлопала рукой по спине, — идем обратно. Пока что это будет нашим маленьким секретом. Не будем провоцировать Макса и сделаем вид, будто работа над ошибками проведена успешно.

У меня в кармане завибрировал телефон. Тот самый кнопочный кирпич, который Макс вручил мне для обратной связи.

— Это Макс, — пожала я плечами.

— Ну ничего. Возьми трубку и скажи, что была неправа. Извинись перед ним. Не усугубляй ситуацию. Постарайся избежать последствий своего поступка.

Я глубоко вдохнула, собравшись с мыслями, и ответила на звонок:

— Алло… Да, Макс.

— Ты в порядке? — спросил он хрипло.

— Да. Да, все нормально. Из… — хотела я попросить прощения, но запнулась. Эти слова никак не хотели лезть из моего рта. Но затем я посмотрела на Стеллу — она кивала и давала понять, что я на правильном пути. — Извини меня… пожалуйста. Прости, Макс. Извини, что я сбежала. Я была неправа. Я больше так не буду.

Макс немного помолчал и ответил:

— Хорошо. Это правильно, Лисенок. Больше так не делай. Не заставляй меня нервничать. Потому что когда я нервный, я себя не контролирую. Помни об этом.

После этого я вернулась на базу в сопровождении Стеллы. Я еще раз с удивлением осмотрела бутафорские машины — они были в точности, как и настоящие. Точно как полицейские экипажи на улицах города. От реальных не отличить. Буч постарался на славу.

Когда мы вошли в здание, то к нам направился Асафа. У него из ноздрей торчала вата с пятнами крови — Макс ему явно показал, кто тут хозяин. Но обида ямайца не давала ему покоя.

— Слышь ты, — ткнул он в меня пальцем так, что стало больно, — Белоснежка, хренова! Ты, я смотрю, совсем страх потеряла, да? На Асафу решила наехать, а?

— Асафа! — крикнул Макс. — Отстань от нее.

Но парень с дредами все не унимался:

— Если ты еще раз попытаешься сбежать… если ты хотя бы что-то сделаешь не по правилам… я просто возьму свой любимый нож и вырежу твои прекрасные глазки и оставлю их себе на память. А потом я отпущу тебя гулять по окрестностям… слепую… чтобы тебя сожрала стая бродячих СОБАК!

Макс уже было пошел утихомирить Асафу, но его опередила Стелла. Она ловко выхватила ствол из кобуры и приставили его к виску ямайца.

— Ты что, растаман, человеческих слов не понимаешь? Не усек с первого раза, что Алису трогать нельзя, а?

— Не лезь в это, Стелла, — шипел Асафа. — Не лезь, потому что я и тебя научу уважать растаманов.

— Да неужели, — взвела она курок, и теперь от пули в мозгах Асафу отделял лишь слабый нажим на крючок. Всего лишь легонький щелчок, чтобы разнести патлатую голову в клочья.

— Хе-хе-хе-хе… — нервно засмеялся Ас. — Хорошо. Не вопрос. Окей… раз уж меня затравили со всех сторон… Я ведь просто оружейник. Обычный член банды. Как я могу повлиять на главаря и его бабу?

— Он заряжен, Асафа, — предупредила Стелла.

— Пардон, — снял он шляпу, — двух баб главаря. Я в меньшинстве. Это очевидно. Я не могу так влиять на Макса, как это делаете вы обе… Я не могу спать с ним в одной постели… Но зато у меня есть глаза. И, в отличие от него, я все прекрасно вижу. Я вижу вас насквозь, дамочки… Насквозь. Меня вы не проведете. Смотрите, как бы чаша весов не склонилась в мою сторону. Потому что подстилок в мире много. А такой хороший стрелок, как я — только один. Считайте, что это холодная война. Я объявляю вам войну. Теперь посмотрим, кто из нее выйдет победителем.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌ 46

Стелла прогнала Асафу и отвела меня на кухню, чтобы напоить горячим чаем. В тот момент я осознала, что сблизилась с ней намного больше, чем с кем либо в банде. Включая даже Макса. Но при этом я практически ничего о ней не знала.

— Стелла, скажи, а чем ты занимаешься?

— Что? — переспросила она. — О чем ты?

— Какова твоя роль в банде? Я так поняла, что у каждого здесь есть своя задача. Микки все взрывает. Буч работает с техникой… Даже у долбаного Асафы есть своя работа. А вот о тебе я вообще ничего не знаю. Какие задачи обычно берешь на себя ты?

— Ну, я координатор, — ответила она и поставила на стол мой запоздалый завтрак.

— Что это означает?

— Это значит, что я снабжаю банду информацией.

— Какой, например?

— Какой? Да самой разной. Начиная тем, куда отгрузили ценный груз, чтобы его потом украсть. Заканчивая тем, во сколько часов сменяется охрана на объекте, чтобы выбрать оптимальный момент для нападения.

— Круто… Но откуда ты все это узнаешь?

— У меня есть информаторы.

— Информаторы?

— Да, инсайдеры. Люди, которые работают в… системе безопасности, отделе кадров… на ресепшене… в полиции…

— Ого. Так ты… фактически имеешь доступ ко всем каналам связи?

— Типа того, — скромно ответила Стелла и выпила кофе. — Я отвечаю за то, чтобы у Макса был доступ ко всей важной информации. Он ставит задачи, задает вопросы — я все узнаю, чтобы ответить на эти вопросы. Если нужно, то могу достать фальшивые документы, выведать важную информацию о банковских переводах.

— Но разве это не банковская тайна?

Стелла мне не ответила — просто выпила еще кофе и сделала брови домиком, пожав плечами. Все понятно. Предела тут явно не существовало.

— Ну а ты? — задала она встречный вопрос. — Чем занимаешься ты?

— Чем я занимаюсь?

— Ага.

— Ну, думаю, правильно было бы сказать «занималАсь».

— Да ладно, — отмахнулась Стелла. — Не нагнетай… все будет хорошо. Колись давай.

— Ну… — выдохнула я. — Я специалист крупного благотворительного фонда… Думаю, ты это и так, впрочем, знаешь.

— Это верно, — ухмыльнулась Стелла. — Знаю. Но это все, что мне известно. О твоей реальной жизни я просто без понятия. Расскажи мне, чем ты жила до того, как попасть в руки Чернова?

— Чем я жила?

— Да.

— Я жила проблемами детей.

— Серьезно?

— Да, — кивнула я с долей грусти. — Каждый день я посвящала поиску доноров — как финансовых, так и биологических… Тяжелобольные дети. Малыши с врожденными пороками сердца, почек… опорно-двигательного аппарата… Все они были обречены страдать и умирать, — сказала я простую вещь, но от осознания своего бездействия здесь ощутила комок у самого горла. — Но если собрать необходимую сумму, пускай она даже будет астрономически большой, то такого ребенка можно спасти.

— Ничего себе…

— Да. Работать с такими семьями непросто. Ты словно… словно пропускаешь через себя все эти… эти муки, понимаешь? Ты ощущаешь, как мучаются родители, видя своих детей с надеждой в глазах. Потому что если ты не можешь оплатить пересадку печени… то твой маленький человечек умрет. Он будет мучиться каждый день и через пару лет в конце концов умрет… Такова их судьба, понимаешь? Я приезжаю на встречи, организовываю видеосвязь с меценатами, смотрю на этих ребят и… мне всегда так страшно, что я не смогу им помочь. Ведь… знаешь, далеко не все пациенты находят помощь. В первую очередь спонсируют тех, у кого медицинский прогноз благоприятный. Деньги дают охотней на лечение тех детей, которые имеют больший шанс выздороветь. У кого операция стоит дешевле, а результаты будут гарантированы. Чтобы…

— Чтобы спонсоры могли пропиариться, не потратив много денег.

— Да. Именно так. Для многих это просто пиар. Возможность отбелить свою деятельность и показать окружающим, что их компания спасает людей. Хотя нередко это не более, чем ширма. Громкие слова без дела… А ведь есть дети, которые ждут помощи месяцами… Да что там месяцами — они ждут пересадки годы. Годы…

— Какой ужас.

— Но, знаешь, не это самое страшное… Самое страшное — это когда они не доживают… Когда помощь приходит слишком поздно… Вот. Это и есть самая горькая часть работы.

— Черт, Алиса, — шмыгнула Стелла и закрыла лицо рукой, — ты так говоришь… я сейчас начну плакать… Как ты вообще это выдерживаешь? Это же, наверное, так трудно? Их жалко. Всех этих деток…