Невеста Моцарта (СИ) - Лабрус Елена

— В парке? Это было в парке?

— Понятия не имею, — пожал я плечами. — Я тогда ещё не родился.

— Съезди к ней.

— Зачем?

— Не знаю, на ужин. Просто съезди и всё.

— И всё? Это твой ответ? — подскочил я. — Я тебе целый час изливаю душу. А ты советуешь мне съездить к выжившей из ума карге? С Женькой мне что делать?

— Не спи с её сестрой, что, — пожала она плечами.

— Вот спасибо за совет! — психанул я и пошёл к выходу.

А чего ещё я ждал от этой гадалки, что вечно себе на уме?

— Пожалуйста! Стой, Емельянов! — крикнула она мне в след. — Проктолога бывшему генералу не ищи.

— Почему? — остановился я у входной двери.

— Старый пердун умер.

Она всё же заставила меня вернуться.

— А ты откуда знаешь?

— Я Моцарт. Я знаю всё, — закатила она глаза, изображая меня.

— Эля, я не шучу. Если ты и сюда вмешалась…

Я и так был зол: всё летело к чертям. А на генерала у меня тоже были планы. Неужели и они рухнули?

— Я не вмешивалась.

Элька взяла пульт и включила телевизор.

«… скончался на семьдесят третьем году жизни от сердечного приступа… Генерал-полковник в отставке, депутат Госдумы…» — сообщил диктор новостей.

Экран потух.

— Я ответила на твой вопрос? — повернулась Целестина.

Но я только заскрипел зубами. И хлопнул дверью ей в ответ.

— Чёрт побери! — швырнул я в стену каким-то толстенным отчётом, что лежал на столе в куче других бумаг.

— Шеф, мне может позже зайти? — замер на пороге Руслан.

— И я, наверно, тоже не вовремя, — ткнулся ему в спину Шило.

— Заходите оба, — обогнув стол, я упал в кресло. — Ты первый, — показал на Руслана.

Он положил на стол папку.

— Я обработал данные, что вы просили. За тот день, когда на столе появился конверт. За месяц до него. И за все дни после.

— И? — впился я зубами в большой палец, словно в подушечке была заноза и я старался её достать.

— За вами следит прокуратура.

— Эка невидаль, — хмыкнул я. — Прокуратура у меня на хвосте не первый год.

— Шеф, — покачал головой Руслан. — В этот раз не так, — он постучал по папочке. — Посмотрите потом сами. Там всё, с фотографиями, именами, — он встал. — Вы знаете где меня найти, если будут вопросы.

Я кивнул. И, когда за ним закрылась дверь, повернулся к Андрею.

— А у тебя что?

— Как ни странно тоже прокуратура.

Из своей папочки он извлёк исписанный лист. И глаза мои поползли на лоб.

— Серьёзно? Заявление об изнасиловании? В прокуратуру?! А эта Иванна смотрю не промах. Видимо, сильно обиделась на Артурчика из-за аварии и потрёпанной шкурки. Решила баблишком разжиться? Кстати, разве она не должна уже быть в Лондоне?

— Должна, — кивнул Андрей. — Но то ли и правда разозлилась, что из-за аварии потеряла выгодный контракт: она всё же зарабатывает лицом и телом, а она руку сломала. То ли кто-то помог ей разозлиться. К слову, в Бентли к нему на моих глазах она садилась не под конвоем. Сама запрыгнула, легко и непринуждённо.

Я отгрыз кусок ногтя и сплюнул в сторону. Прокуратура, говоришь… Хм…

— Вижу, хочешь добавить что-то ещё, — кивнул я Андрею, отодвигая копию заявления, что написала Абрамова.

— Это про Антония. Мы тут в гости к его матери заехали. Поговорили.

— Похвалили парнишку?

Он хмыкнул. Да, знаю, знаю, что можно не спрашивать. Что умеют они выбрать правильную интонацию и подход.

— И нашли вот это, — выложил он ещё один лист передо мной.

Далее последовал короткий рассказ, после которого я встал, достал из сейфа Беретту, проверил магазин, передёрнул затвор, сняв с предохранителя. И по хер, что был в трениках, засунул её за спину.

— Тащите-ка его сюда, — положил я в карман ёбаную фотографию и захлопнул сейф. — Вежливо. Скажите на дело пойдём, нас ждут.

— Да, шеф, — понимающе кивнул Андрей.

— И следите за Абрамовой! Ну и за господином Лёвиным-младшим, конечно.

Он снова кивнул.

А спустя пару минут на пороге кабинета нарисовался Антоний.

— Вызывали, шеф? — протиснулся в дверь Антон. Неуверенно. Прижав уши. Как нагадивший в тапки хозяина кот.

— Угу, — кивнул я, разглядывая его молча. И так же молча кивнул на выход.

Мы прошли половину коридора, пока я думал над тем, что уже про него знаю. Пытаясь из тех крупиц информации, что собрали мои люди, сложить полную картинку. И задал свой вопрос, когда повернули:

— Антон, случайно не помнишь, когда ты был маленький, к вам приезжала женщина. С подарками, игрушками, книгами для тебя. Как её звали?

Я прищурился, словно его ответ мог меня ослепить, но шага не замедлил.

— Маргарита? — удивился он. — Конечно, помню. Не таким я уж был и маленьким, мне было лет семь. Её зовут Марго.

— И ты знаешь, кто она? — резко остановился я.

— Конечно, — ответил он уверенно. — Подруга моего отца.

Подруга… отца?! Щурясь, я ждал всего лишь вспышки, но меня словно прихлопнули бетонным блоком. Я медленно-медленно развернулся, чтобы посмотреть на него. Нет, ощупать взглядом это лицо, словно вижу его первый раз. Заглянуть в глаза. И лучше бы мне своим глазам не поверить.

— Такая высокая, худая, рыжая? Нос с горбинкой? Карие глаза? — описал я жену Луки, не веря своим ушам. Их соседи описали её так. Его мать описала её так. Только все говорили про благотворительную организацию, которую она представляла, а пацан сказал, что она…

— Уверен?

— Я же не идиот, — усмехнулся он. — Она и деньги нам присылала, и подарки на мои дни рождения. Да мы до сих пор общаемся: она вроде как следит за моими успехами. Это она подсказала мне обратиться в ваш Фонд. В детстве, конечно, я мало что понимал. Догадался, когда уже подрос, что ни с какой она ни с благотворительной организации и не с вашего Фонда, а просто хотела выяснить правда ли я его сын.

Да, Марго никогда не работала ни на меня, ни на Фонд. А после смерти Луки ушла чуть ли не в монастырь, открыла за городом питомник и, если с кем и общалась, то только со своими собаками. Но у того, что она вдруг взялась опекать незнакомого парнишку, могла быть только одна причина. Личная. Антон был прав. Но эта?!

Я не мог поверить. Он сын Луки? Это ботаник, твою мать, родной сын Луки?!

У его матери в серванте стоял фотоаппарат Глюка, подаренный Антону Марго. Его мне только что показал Шило, и я узнал белый корпус, едва увидел. Крысёныш подложил мне фотографию убитого Луки, сделанного этой камерой. И сейчас так спокойно говорит, что Марго подруга его отца, что я не понимал: он знает, что Лука и есть его отец? Или рыжая карга так запудрила ему мозги, что он думает: Лука — это Лука, а его отец кто-то другой?

А когда чего-то не понимаешь, нет ничего лучше прямых вопросов.

— Ты знаешь кто твой отец, Антон? — пошёл я дальше, и он поторопился за мной.

— Я знаю, что он был плохим человеком и этого мне достаточно. Он говорил, что любит маму, хоть и приезжал нечасто, — звучал его голос бодро и честно, как у пионера. — Но, когда она написала ему, что беременна, ответил, чтобы она от меня избавилась, дети ему не нужны. И больше его не видела.

— И ты ничего не хотел о нём знать? — обернулся я, чтобы снова на него посмотреть.

Сын Луки?! Да твою же мать!

— Я бы хотел сказать, что не хотел: раз я ему был не нужен, он мне тоже не нужен, — тяжело вздохнул он. — Но я был маленьким и нуждался в отце, а мама категорически запретила мне про него спрашивать, сказала, что он умер. Поэтому пока я рос, сам придумывал про него разные небылицы. Особенно когда узнал от Марго, что он был уголовным авторитетом, — он неожиданно покраснел, смутился, одёрнул свитер и только потом снова поднял на меня глаза. — Я не хотел верить, что его действительно убили.

Какой упрямый мальчик, усмехнулся я про себя, хоть ни черта и не понял какого хера этот крысёныш краснеет и мнётся как девица.

— А мы куда? — теперь остановился он, когда, вместо того, чтобы пересечь вестибюль первого этажа, я пошёл дальше вниз.