Первокурсница (СИ) - Иванова Жасмин

Света с вызовом на меня смотрит, злорадно улыбается и заявляет новоявленному гостю:

— Знаешь что? А почему бы и нет! Свято место пусто не бывает! Сходи в магазин и вместо вискаря тащи минералку, фруктов и презики! Жду!

И, соблазнительно ему улыбнувшись, тут же гневно охаживает меня взглядом и закрывает дверь.

С облегчением вздыхаю. Все прошло куда лучше, чем я надеялся. Хочу вызвать такси, лезу в карман за телефоном, и понимаю, что его нет. То ли в машине выпал, то ли дома забыл. Вот засада! Как я теперь домой к полуночи успею?

Прошу незнакомца, с которым спускаемся в лифте:

— Слушай, будь другом! Я телефон где-то выронил, сможешь мне такси вызвать?

Он хитро ухмыляется:

— Да на здоровье! Кому скажу — не поверит! Ты мне потрясную телочку подогнал, я тебе такси. Классный бартер, бро!

Глава 28. Макс

Ненавижу ее! Эту грязную, похотливую сучку, живущую с другим! Столько разбитых надежд! Столько растоптанных желаний! Всю мою душу наизнанку вывернула. Искромсала на части и выплюнула на помойку. Тварь!

Хожу по квартире. В приступах дикой, неудержимой ярости расколотил вчера стулья и шкафы. Вокруг теперь руины. Щепки, бруски, покореженный металл повсюду.

Приходила соседка. Интересовалась, почему столько шума. Еле сдержался, чтоб ее не послать. Не прибить. Не придушить. Сам не знаю, как смог извиниться. Неестественным голосом прохрипел, что у меня умерла любимая девушка. Эта дура сочувственно на меня посмотрела и сгинула.

Хватаю чудом нетронутый стул и швыряю об стену. Он рассыпается на части. Белым фонтаном с места удара брызгает штукатурка.

Падаю на колени. Ору. Крик переходит в глухой рев.

Раздается громкий стук. Опять соседка. Теперь не одна. Говорит с кем-то за дверью. Бросаю взгляд на кухонный стол. Там в беспорядке разбросаны ножи. Один из них огромный. Остро заточенный. Рука сама к нему тянется. Если стучать не прекратят, если не оставит меня в покое, я за себя не ручаюсь! Как будто услышав мои мысли, соседки уходят.

Я пытался Анечку вернуть. Изо всех сил. Но она ушла во второй раз. Предала меня. Бросила. Если в первый раз от нее только могилка осталась, то теперь она жива и здорова. Каждый день со своим выродком милуется. Смеется надо мной. Дразнит. Издевается. Одним фактом своего существования.

Хочу ее мучить, истязать так же, как она меня. Хочу терзать ее каждый день так, чтоб молила о пощаде. Умоляла униженно в слезах, в ногах у меня валяясь. Чтоб признала меня своим хозяином и покорилась. Но пока с ней этот гад рядом, ничего не выйдет.

Заплатить бы снова Вовану, моему однокашнику! Чтобы он решил проблему, избавил от этой скотины. Но ему до сих пор худо. Лежит в больнице с переломом ребер. Когда его проведал на днях, он скаламбурил: "Стекла им бил до тех пор, пока самого не побили." Придется своими силами справляться.

За окном свистят и выстреливают россыпью искр первые салюты. Бросаю взгляд на часы. Уже одиннадцать. Многие русские таллинцы празднуют Новый год по московскому времени. На час раньше положенного.

Лихорадочно вышагиваю по полу, усыпанному мусором. При мысли о том, что они сейчас вдвоем, что им хорошо, выть хочется.

Подбегаю к столу, хватаю нож. Это единственный выход.

Всего лишь пара ударов, а там, как карты лягут. Либо реанимация и месяцы в больнице. Либо новая могила на кладбище. Если придется, угощу ножевым и ее хахаля.

Прижимая к телу острую сталь, прячу ее под пальто. Спускаюсь к машине. Нажимаю на брелок сигнализации, сажусь в салон. Мороз пробирает до костей. Но я трясусь не от холода. От нервов. От предвкушения. От горечи своих обид и сладости предстоящей мести.

Еду осторожно, медленно. Аккуратно выруливаю на поворотах, уступаю, как положено, справа едущим на равнозначных дорогах. Я на взводе, но должен добраться до Миры без происшествий. Чтобы довести начатое до конца.

Она говорила, что очень любит фейерверки. Значит, надо успеть до полуночи. В двенадцать, после бокала шампанского она выйдет на улицу. Любоваться разноцветными вспышками в ночном небе. Умереть под салюты. Торжественно и драматично.

Подъезжаю к их дому. Родителям Мира не сказала, где теперь живет. С трудом ее адрес нашел. Пришлось задействовать старого знакомого в полиции. Подкинул ему деньжат в размере месячного оклада и тот, как миленький, все разузнал.

Натаптываю у входа круги. Благо люди вокруг снуют с бутылками в руках. Орут радостно «С Новым Годом!» Сильно не выделяюсь.

Нервно поглядываю на часы. Без пяти двенадцать. Скоро свершится правосудие. Продолжаю прятать нож за пазухой. Жду. Достаю флягу из кармана пальто. Выпиваю весь коньяк до капли.

Снова свист. Россыпи искр и света в небе. Дверь подъезда открывается и оттуда выбегают жильцы. Первые ласточки, летящие на салюты. Теперь на улице у дома много зевак, потенциальных свидетелей. Задрав головы, любуются зрелищной картиной. Незаметно захожу внутрь подъезда, прячусь в углу, где почтовые ящики. Здесь тусклый свет, и мне это на руку. Тяжелее меня разглядеть. Присматриваюсь, с какой стороны живет Мира. В тот же миг дверь открывается. Слышен ее голос.

— Секунду! Сейчас ключи найду только и пойдем! Ура! Салюты!

Раздаются шаги. Легкая поступь. Стройный, девичий силуэт. Темные, длинные волосы, ее черты. Выскакиваю из своего укрытия и замахиваюсь ножом. Она неожиданно резко и быстро бьет меня по руке. Нож бы вывалился, если бы не многолетние тренировки. Крепче сжав рукоятку, молниеносно вонзаю клинок в ее плечо. Вскрик боли сладостной музыкой раздается в ушах. Еще замах, но она ловко ускользает от лезвия, пригнувшись. Топот ног на лестнице, возгласы. Но кто идет, не успеваю увидеть. Разбираюсь с амазонкой, сильной и вертлявой, как демон. Внезапно получаю удар в пах. Каждая клетка тела взрывается болью. Сгибаюсь в три погибели. Не чуя ног, плетусь на выход. Это проигрыш. Разгром. Унижение. Но не от Миры. Это другая — ее двойник. Неужели Анечка вернулась? Неужели это возможно? Уйти не успеваю. Получаю мощный удар по голове. Свет гаснет, и я валюсь с ног. Прежде, чем вырубиться, вижу в тумане нежную Анину улыбку. Ее насмешливый шепот приговором звучит в голове. "Попался! Мой хитрый, злобный мальчик! Как же долго я этого ждала!"

Глава 29. Мира

Мы так и сидим втроем за столом. Как могу, гостей развлекаю. Расспрашиваю об их планах. Когда свадьба? Трудно ли будет Сэму постоянный вид на жительство получить? Но сама вполуха ответы слушаю.

Думаю, где сейчас Влад. То и дело перед глазами мелькает картинка красотки-искусительницы из его телефона. Загорелая, гладкая кожа на фоне ослепительно белых кружев. Пухлые губы, пышная грудь. Четвертый размер, не меньше! Чем они сейчас занимаются? Стараюсь об этом не думать, но не получается. Никогда не ревновала, но сейчас места себе не нахожу.

Десять сорок. Влада нет. Сэм просит карты и показывает карточный фокус. Находит загаданную мной карту. Натянуто смеюсь и хлопаю в ладоши. В горле пересохло. Отпиваю глоток сока.

Быстрый взгляд на часы. Десять сорок семь. От тревоги щемит в груди. Движение секундной стрелки на настенных часах тугими, пульсирующими щипцами сжимает виски. Марика перехватывает мой взгляд и спрашивает:

— Эй, подруга! Признавайся! Нам Влада ждать или как? Вы же еще вместе? Не расстались?

В ответ нахожу силы улыбнуться и мотаю головой. Жалкая, кривая ухмылка выходит, наверно.

Марика сочувственно пожимает мне руку и принимается болтать о себе. Кажется, хочет отвлечь от печальных мыслей. Рассказывает про то, как на последних соревнованиях по фри файту завалила всех парней в своей весовой категории. У судей там чуть глаза из орбит не повылезали. Не говоря уже о самих спортсменах. Городские снежинки! А попробовали бы они на себе много лет мешки с картошкой на хуторе таскать! Или куриц, убегающих от супа, ловить. Или быка на ручную случку вести. Или на лошади скакать. Тогда бы их нипочем не завалить было после трех лет занятий!