Вторая попытка (СИ) - Шайлина Ирина
Я села на стул. Так уставать для меня было странно, ведь недавно я бегала по этой лестнице не замечая усталости, а сейчас…а ведь у меня даже живот ещё не вырос, что будет дальше? Поднявшись, я сбросила куртку, включила свет. Расстегнула и отбросила ремень, приподняла свитер. Нельзя сказать, что живот вырос в прямом смысле слова. Скорее, округлился. Словно я переела, или набрала несколько лишних килограмм. Но коснувшись его, я ощущала упругость. Ощущения пугали и удивляли меня. Я спрятала живот под свитером и пошла на кухню. Но успела сделать лишь шаг. В моём животе что-то…случилось. Я испугалась, решив, что перебегала по лестнице, и происходит нечто не хорошее. Но тут это повторилось, и я поняла. Это — ребёнок. Удивительно, не правда ли? Внутри меня легко, подобно бабочке шевелится мой ребёнок. Я прижала ладонь к животу, но так ещё ничего не чувствовалось. Первое апреля — день, когда я почувствовала своего ребёнка.
С тех пор мой живот стал расти, как на дрожжах. Я не чувствовала умиления, разглядывая себя в зеркале. Я чувствовала страх. Я так хотела этого ребёнка, пусть не потому, что хочу, пусть из принципа, но тем не менее…хотела. А сейчас то, как он разбухает внутри моего тела, меня пугало. Я словно не принадлежала более сама себе. Я снова перестала разговаривать, это мне было ненужно. Я жила в своём крохотном мирке, но мне было в нем комфортно. Приходя в женскую консультацию или отвечая на обращение на улицах и в магазинах, с удивлением вслушивалась в свой голос. Я ела мандарины, охота к которым ещё не пропала, писала вторую книгу о Бобо — первая, благодаря красочности и заметности, хорошо пошла в продажах, рисовала и разбухала.
Но эта ночь выбила меня из колеи. Даже не ночь, сон. Проснувшись, я лежала и пыталась поймать обрывки ускользающего сна, меня снедала тревога, даже страх. Сон вспомнился неожиданно, когда я бросила уже все попытки его вернуть. Я снова бежала, пытаясь спасти Адама. Не по снегу. Стояло лето, я бежала тяжело дыша, а потом остановилась, пытаясь перевести дыхание. Мне мешал живот — большой, круглый. В темноте, за кустами и деревьями светилось окно. Я знала, что мне туда. Так же, как и то, что если я сейчас что-нибудь не сделаю, то Адам умрёт. Во мне бился страх, липкий, удушающий. Я кралась, боясь, что ветки хрустнут и выдадут моё приближение. И чётко понимала — я не смогу его спасти. Я беременная женщина, я не смогу тягаться с мужчинами. Но я все равно шла, даже не надеясь, а просто зная, что по-другому не смогу, и прося прощения у своего нерождённого ребёнка. Я была совсем близко — высокий подоконник был над моей головой. Я встала ногой на выступающий вперёд фундамент, потянулась наверх, чувствуя, как мой живот упирается в грубые кирпичи стены, а в спину смотрит огромная, давящая мощью круглая луна, и была уже так близко к тому, чтобы увидеть, заглянуть в комнату, как ночь прорезал пронзительный женский крик. И просыпаясь, я чувствовала, знала, этот крик означает, что поздно. Я опоздала.
Как только сон вспомнился, сразу вспомнилась и тревога. Я металась по квартире и чувствовала себя запертой в клетке. Умом я понимала, это все мои тщательно замаскированные страхи, да и не надо мне никого спасать, рожать мне надо, вот что. Но усидеть на месте не могла.
Надев лёгкий плащ — погода сегодня была уже совсем весенней, я вышла на улицу. Снег на тротуарах уже растаял, дороги были сухими. Грязные сугробы жались к деревьям и тенистым углам. Пробивалась первая травка, набухали почки, готовясь вот-вот лопнуть и распушиться зелёным облаком вокруг деревьев. Я шагала, широко чеканя шаг, даже не находя в себе сил любоваться пробуждением природы. Меня гнала тревога. Куда — я не знала сама.
Когда на площади у молчащего фонтана я увидела Эльзу, то даже не удивилась. Будто знала, что не просто так иду вперёд, будто мои ноги несли меня направленно. Я не видела Эльзу уже больше месяца. Изменилась она мало, выглядела все также сокрушающе. Длинные пряди светлых волос небрежно ласкал ветер. Короткое светлое пальто, но юбка ещё короче, под полами пальто её не видно. Гладкие длинные ноги гордо выставлены на обозрение. Все без исключения мужчины удостаивали её своим вниманием, даже маленький мальчик лет пяти, волочимый мамой за руку, проводил Эльзу долгим печальным взглядом. Но Эльза ни на кого не обращала внимания, а нарушить её покой никто не решался. Хотя покой — сильно сказано. Я видела, что её снедает тревога, такая же, какая погнала меня прочь из дома. Это не просто так. Мой сон, моя тревога, наша встреча…быть может, конечно, я придаю слишком много значения, но… в общем, я решила, что это судьба.
Подходить к ней я, разумеется, не стала, прошлой нашей встречи за глаза. Эльза явно чего-то ждала. Значит, я подожду тоже. Площадь была в историческом центре нашего города, и полна сувенирными лавочками. В одной из них я купила длинный шелковый шарф и покрыла им волосы. Также приобрела и очки. Теперь я была готова к преследованию и чувствовала себя настоящей шпионкой. И это было так интересно, так увлекательно…даже моё тревожное ожидание. Адреналин бурлил в крови, ребёнок в животе, ещё незаметном окружающим под тканью плаща, отвечал лёгкими, невесомыми толчками.
Эльза то присаживалась на бортик фонтана, то вскакивала и оббегала его вокруг. Несколько раз доставала телефон, словно желая, но боясь набрать чей-то номер. Наконец, бросив взгляд на часы, висящие на витом ажурном столбе, решительно пошла прочь. Оглядываться она и не думала, шла целеустремленно, словно ничего не опасаясь. Я боялась потерять её из виду и старалась сильно не отставать. Шли мы вдоль проспекта, разбивая людской поток. Уже метров через пятьсот я поняла — не одну меня интересует Эльза. След в след за ней шёл крепыш в кожаной куртке. Может ему и было просто по пути, но когда Эльза дважды свернула, а мы с крепышом вслед за ней, сомнения мои рассеялись.
У арочного входа в парк Эльза немного задержалась. Покурила, нервно поглядывая по сторонам, затем вошла внутрь. Мы с крепышом прыснули в разные стороны — к боковым калиткам. Так что в парк я попала метров на пятьсот правее Эльзы и растерялась.
Парк расстилался передо мной чистыми асфальтовыми дорожками, на которых тут и там пестрели картинки разноцветными мелками, стылым однообразием все ещё голых деревьев, лёгким запахом смолы. Вдалеке слышались детские голоса, звонкий лай мелкой псинки, Эльзы не видно. Чуть пригибаясь за колючими кустами, растущими вдоль аллей, я пошла вперёд, куда глаза глядят. Когда впереди в кустах мелькнула чёрная кожаная куртка, поняла — уже близко. Затаилась, пытаясь не вспоминать сон, в нем я тоже кралась в кустах, и осторожно подалась вперёд.
Эльза сидела почти прямо передо мной. Спиной ко мне, подставив лицо солнцу. Она была одна. И вроде бы уже не спешила, словно её целью и была именно эта лавочка, а более её ничего не волновало. Однако курила одну сигарету за другой, до меня доносился запах дыма.
Потом она резко повернула голову, будто услышала что-то в этой тишине, почувствовала. Я посмотрела в ту же сторону, кляня ветки, закрывающие мне обзор. По аллее шёл он. Адам. Сейчас я не думала о крепыше, который, возможно, представлял угрозу, ни о странном поведении Эльзы, мне просто было по-бабски обидно. Да, я его прогнала. Ещё и думала, что ему опасность грозит, переживала…а он, а он… У меня даже слёзы подкатили. Адам же подошёл к Эльзе и сел рядом. Я была близко, но слов расслышать не могла и очень от этого бесилась. Радовало одно — на влюблённых они походили мало, сидели прямо, словно палки проглотив, не пытаясь даже коснуться друг друга. Я почти припала к земле, вытянулась в струнку, пытаясь услышать хоть одно слово. Наверняка, тем же был занят и крепыш. Земля, в которую я упиралась ладонями, была холодной, сырой, её пронизывали робкие, тонкие травинки, стрелками торчащие вверх.
— Да ты с ума сошёл! — наконец закричала Эльза.
Что же, хоть что-то услышала.
— Ты не можешь так поступить со мной, я же умру!
— Должно же хоть что-то нас разъединить, — громко и чётко ответил Адам.
