Алисон Робертс - Давай нарушим правила
– Ты всегда следовала всем правилам, – обратился он к Пенелопе. – И каково это было?
– Прекрасно, – ответила она, всматриваясь в собеседника. Поля его ковбойской шляпы затеняли глаза, и все же Пенелопа чувствовала, что Рэйф так же внимательно смотрит на нее.
– Но иногда ты нарушала кое-какие правила. И каково тебе было тогда?
Что ж, он привел удачный пример. О каких правилах он ведет речь? В голову пришел только единственный случай – когда Пенелопа отправилась за Рэйфом наверх в Локсбери-Холл, думая, что это запрещено. Когда она отдалась этому мужчине.
Она опустила глаза под его испытующим взглядом и произнесла:
– Не так уж и хорошо.
– Ты в этом уверена? – тихо уточнил Рэйф, и в его голосе послышались нотки веселья. Словно он прекрасно знал, как хорошо было тогда Пенелопе.
Билли нажал ногой на педаль, и колотушка ударила в «бочку» ударной установки.
– Ничего не понимаю, – проворчал он. – Сперва вы мне велите соблюдать все правила, а потом начинаете обсуждать то, как вы их нарушаете.
Рэйф, снова обратив все свое внимание на мальчика, подался вперед на тюке сена, уперев руки в колени.
– На свете есть много важных правил, Билли. Но люди будут любить тебя не за их выполнение, а за то, какой ты есть. Тебе просто нужно показать им себя настоящего, а не прятаться за маской идеального человека, следующего всем правилам.
Пенелопа поморщилась и возразила:
– А некоторые пытаются спрятаться за маской крутого парня, которому на все плевать.
Билли, вертя в руках барабанные палочки, заявил:
– Ну да, мне на все наплевать.
– Нет, это не так. – В голосе Рэйфа прозвучала такая нежность, что у Пенелопы перехватило дыхание. – У каждого из нас есть кто-то, к кому мы неравнодушны.
– Да что ты знаешь о моей жизни. – Билли опустил голову, барабанные палочки замерли в его руках.
– Больше, чем ты думаешь. Когда-то я был таким же, как ты, парень. Я казался себе крутым. Мне все было до лампочки. Я нарушал все правила, какие только мог, и постоянно попадал из-за этого в неприятности. И знаешь, почему я так себя вел?
Билли после долгой паузы нехотя спросил:
– Почему?
– Потому что сам не хотел ни к кому привязываться душой и боялся так поступить – ведь это может принести боль.
Судя по наступившей тишине, Билли счел эту мысль заслуживающей внимания, а потом он неожиданно выдал:
– Правда, что завтра вечером мы все отправимся смотреть фейерверк?
Рэйф, похоже, был только рад перемене темы.
– А как же!
– Ты привез нам пригласительные, – сказал ему Билли и, помолчав, добавил: – И барабаны.
– Пригласительные – для всех, а вот барабаны – только для тебя.
– Правда?
– Правда, – улыбнулся Рэйф. – Знаешь, почему я подарил их тебе? – Он понизил голос, словно следующие слова предназначались только для ушей Билли, хотя, скорее всего, понимал, что его слышит и Пенелопа, – ведь в сарае стало тихо. – Потому что ты мне нравишься. И знаешь, это нормально, когда тебе нравится кто-то, кому нравишься ты.
Он встал и шагнул к Пенелопе, которая гадала, к кому же были обращены эти слова: к мальчику или к ней. Ее сердце пропустило удар, глупо на что-то надеясь.
Билли подозрительно покосился на Пенелопу:
– Тебе и она нравится тоже?
В глазах Рэйфа, по-прежнему затененных полями шляпы, невозможно было ничего прочесть, но Пенелопа услышала все в его голосе:
– О да…
Билли с отвращением произнес:
– Так ты собираешься на ней жениться? И детей завести?
– Гм… Немного рановато думать о чем-то типа этого, приятель. Наверное, сперва лучше спросить, что думает об этом сама Пенни.
Билли тоном обвинителя обратился к ней:
– Он тебе тоже нравится, да?
Пенелопа, глядя в глаза Рэйфу, отозвалась:
– О да…
– Можно я пойду и расскажу всем, что барабаны – только для меня? – вмешался Билли.
– Заодно передай, что завтра на фестивале будет очень здорово, и пообещай Мэгги помочь ей приглядывать во время фейерверка за малышами, чтобы они не испугались.
Билли выпятил тощую грудь:
– Это я могу. – Он положил барабанные палочки на табурет, с которого только что вскочил. – Я тут один из самых старших.
Он направился к выходу, и Рэйф собрался было поцеловать Пенелопу, едва сорванец выйдет за дверь, но Билли вдруг вернулся, взял палочки и пояснил:
– Мне они понадобятся.
Рэйф улыбнулся.
– Потренируйся немного на диванной подушке. Так ты не сведешь никого с ума.
Когда мальчишка наконец покинул сарай, Пенелопа прошептала:
– Кажется, я уже схожу с ума.
– Я тоже. – Рэйф толчком закрыл дверь. – Безумно тебя хочу.
– И я тебя. – Эти слова сорвались с губ Пенелопы вместе со вздохом. – Я люблю тебя, Рэйф.
Он молча взял ее за руку, подвел к тюку сена, усадил на него, а затем снял шляпу и сел рядом.
Пенелопа тяжело сглотнула. Она только что первая призналась в любви, а Рэйф ничего не сказал в ответ.
Он мог бы вместо слов ее поцеловать, но не сделал и этого.
Ей показалось, что она стоит, балансируя, на краю пропасти и вот-вот упадет и разобьется.
Она сказала, что любит его. Произнесла эту сакральную фразу, понимая, что в ответ он может разбить ей сердце.
От обрушившихся на него эмоций Рэйфу казалось, что он не в состоянии говорить и даже связно мыслить. Ведь сейчас ему предстоит произнести слова, которые могут стать самыми важными в его жизни.
Это необычное бремя казалось непосильным. Пора уже что-то сказать. Рэйф в полной тишине слышал, как неровно дышит Пенни, и понимал, что она боится.
Он тоже чувствовал страх. Его пальцы крепче сжали шляпу, сминая фетр.
– Знаешь, почему я купил Локсбери-Холл? – хрипло спросил Рэйф и краем глаза заметил, как Пенелопа кивнула.
– Ты рассказывал мне. В ту ночь, когда мы с тобой сидели в ванне. Ты сказал, что в таком доме люди могут жить идеальной жизнью.
– Да… Именно так я думал все тяжелые годы, когда моя жизнь была такой же, как у Билли. Мне казалось, если ты достаточно богат, то можешь устанавливать собственные правила, жить в особняке и иметь семью, которая всегда будет с тобой. Однажды ты назвала семью безопасным убежищем, а я всегда таким безопасным местом считал огромный дом, стоящий кучу денег. Но знаешь, что?
– Что? – прошептала Пенелопа.
– Я был не прав. Как же я ошибался! – Он все сильнее комкал в руках шляпу, а затем отбросил ее в сторону, повернулся к Пенелопе и схватил ее за руки. – Ведь безопасное убежище – это вовсе не место, а человек, правда?
Она смотрела на Рэйфа распахнутыми глазами и чувствовала, как их объединяет нечто невидимое, но прочное.
– Впрочем, это еще и место, только не то, которое можно купить за деньги, а то, в котором находишься вместе с таким человеком.
