Кэтрин Уэбб - Полузабытая песня любви
В конце коридора находилось крошечное подсобное помещение с выходом на задний двор, а также дверью, ведущей в ванную. Потолок, настолько низкий, что Зак касался его волосами, еще более понижался в сторону от основной стены дома. Стало холодней, и Зак понял, что ванная сооружена на скорую руку и представляет собой хлипкую пристройку, призванную заменить прежде стоявшую на ее месте наружную уборную. Он посмотрел через застекленную дверь. Задний двор находился в тени деревьев, и там не было никаких грядок или цветников. Просто утоптанная, поросшая мхом земля, кое-где вымощенная треснувшими каменными плитами, покрытыми зелеными пятнами. Вокруг тут и там стояли старые сараи и хозяйственные постройки. Их двери были плотно закрыты, точно скрывали за собой какую-то тайну. Правда, одна из них являлась курятником, и было видно, как в нем шесть коричневых кур что-то клюют и чистят клювами перья. За двором деревья, обозначающие край оврага, качали ветками на ветру. Зак, насколько мог, отмыл руки в крошечном умывальнике и постарался забыть, как в течение секунды ветер в трубе звучал, точно человеческий голос.
Димити готовилась разливать чай, довольно напевая что-то себе под нос, ставила на стол чашки и блюдца. На этот раз никаких сколов на них не наблюдалось, и Зак обратил на это внимание. Его статус явно повысился. Хозяйка провела Зака в гостиную и усадила там, довольная и решительная, как девочка, играющая в прием гостей. В конечном итоге поданная чашка оказалась без ручки, но он не стал заострять на этом внимания. Улыбка блуждала на ее лице, то появляясь, то исчезая, очевидно по мере того, как ей в голову приходили различные мысли. Самое подходящее время для того, чтобы сделать признание, подумал Зак.
– Мисс Хэтчер…
– О, называйте меня просто Димити. Надоели мне ваши «мисс Хэтчер то, мисс Хэтчер это»! – сказала она весело.
– Димити, я познакомился с вашей соседкой – Ханной Брок. Похоже, она милая.
– Конечно милая. Ханна – хорошая девочка. И хорошая соседка. Я, знаете ли, помню ее еще ребенком. Их семья… Они всегда были хорошими людьми. Причем заметьте, не слишком общались с другими. Владели Южной фермой целое столетие, эти Броки, насколько я знаю. Ханна ужасно боится ее потерять! Бедная девочка. Работает не покладая рук и не получает никакой отдачи. Словно на это место наложено какое-то проклятие, что, конечно, не соответствует истине. Нет, не могу даже представить себе, кто мог бы это сделать… – Не закончив, она уставилась в пространство и, видимо, принялась раздумывать о том, кому понадобилось наслать на ферму порчу.
– Кажется, я познакомился и с ее… мужем. Я ходил к ним вчера купить немного яиц. Такой черноволосый мужчина?
– Ее муж? О нет. Это невозможно. Ее муж умер. Погиб и покоится на морском дне. – Она печально покачала головой. – Там многие. Мой отец тоже.
– Так ее муж утонул? И она вдова? – спросил Зак.
– Да, вдова. Уже лет семь. Утонул, сгинул, пропал в море. Правда, парень никогда мне не нравился. Он был слишком самоуверенный. Считал, что умней всех. Так ему казалось. Не понимал, как нужно жить в этих краях… Но честный и притом с добрым сердцем, – быстро добавила Димити и оглянулась по сторонам, словно опасаясь, что мстительный дух этого человека может подслушать, как она о нем злословит.
Зак мысленно попытался представить себе Ханну в роли вдовы, но у него ничего не получилось. Вдовы в его представлении были старыми и плаксивыми либо бесстыдными и богатыми.
– У меня, знаете ли, тоже была жена, – сказал он. – Теперь мы в разводе. По правде говоря, она меня бросила. Ее зовут Эйли. У нас есть дочь Элис. Ей сейчас шесть. Хотите, покажу снимок?
Димити рассеянно кивнула, словно предложение ее озадачило, а потому Зак настойчивым движением протянул ей фотографию, которую достал из бумажника. Элис широко улыбалась, а в руке держала облако сахарной ваты размером больше ее головы. Она была так возбуждена, что не могла сделать лицо серьезным. Потом от сладкого у нее разболелась голова, девочка на всех злилась, и остаток дня был испорчен. Но на фотографии ее глаза блестели, и волосы буквально сияли. Счастливица словно излучала радость оттого, что обладает таким чудом, которое можно съесть.
– Она счастлива, ваша девчушка? Ее мать добра к ней? – спросила Димити, и Зак был потрясен, увидев, как от внезапной печали ее лицо стало еще морщинистей, а голос превратился в хриплый.
– Да, с ней Эйли всегда бесподобна. Она обожает Элис.
– А вы?
– Я обожаю ее тоже. Она совершенно очаровательна. Я пытаюсь быть ей хорошим отцом, но насколько мне это удается, покажет время.
– Почему жена от вас ушла?
– Во-первых, она меня разлюбила. А во-вторых, Эйли вдруг увидела во мне множество недостатков.
– Вы не кажетесь мне плохим человеком.
– У Эйли… высокие требования, насколько я понимаю. Сейчас она встретила того, кто соответствует им лучше, чем я, – усмехнулся Зак. – Забавно… Вы знаете, что люди говорят о первом впечатлении? Думаю, в этом крылась наша проблема. То есть моя и Эйли. Мы встретились на выставке рисунков двадцатого века – выставке, на которой я был одним из организаторов. Я был в состоянии долго рассказывать ей, что делает каждую из представленных работ такой потрясающей, а их авторов таким великими. Думаю, я показался очень проницательным, страстным… обходительным, успешно делающим карьеру. Полагаю, с этой высоты я и упал, во всяком случае в глазах Эйли.
Похоже, Димити какое-то время обдумывала услышанное.
– Сердца людей… Сердца других людей наполняются любовью и снова пустеют, подобно тому как в бухте сменяются прилив и отлив. Я никогда этого не понимала. С моим сердцем не происходило никаких изменений. Оно наполнилось и оставалось полным. И остается таким. Даже сейчас, – сказала она гневно.
– Да, и мое тоже было полным еще долгое время после того, как жена ушла. Было такое чувство, что наступил конец света, – грустно улыбнулся Зак. – Внезапно пропал смысл всего, чем я занимался, что хотел предпринять. Понимаете?
– Да. Понимаю, – напряженно кивнула Димити.
Зак пожал плечами:
– Но постепенно все… прошло, как мне кажется. Это состояние длится, пока вы только хотите, чтобы все поменялось, но ничего для этого не делаете. Нужно поменяться самому. А затем двигаться дальше.
– И вы двигаетесь?
– Дальше? Я не уверен. Пытаюсь, но, кажется, проще сказать, чем сделать. Отчасти потому-то я сейчас здесь… в Блэкноуле. Собственно, я давно хотел вам сказать, что пишу книгу о Чарльзе Обри.
Взволнованная Димити смотрела на него, в ее глазах был страх.
– Я не… не стану писать в ней ничего, на что вы не дадите согласия, обещаю. Я просто хочу написать о нем правду…
