Анна Стриковская - Неправильная женщина
— Было бы неплохо. Поезжай, если хочешь. Только про то, что мы все едем в Бельгию, не рассказывай. А то сглазит, и ты у меня визу не получишь.
— Ну мамочка, можно подумать, я не знаю. Решено, с утра позанимаюсь, а после обеда — к бабушке с дедушкой.
— Следующий экзамен у тебя когда?
— Во вторник. И не беспокойся, я к нему готова. Потом еще один в пятницу, и последний в следующий вторник.
Ладно, готовься. И скажи бабушке, что я перевезу их на дачу, как только ты сдашь последний экзамен.
— Заметано!
Я пошла на кухню, поставила чайник, вынула из шкафа галеты и намазала их икорным маслом. Надо поужинать, а есть совсем не хочется. Хоть чаю попью перед тем, как звонить маме.
Но она не стала меня дожидаться, позвонила сама.
— Надя, ты знаешь, кто у нас сегодня был?
— Дима?
— Ты уже в курсе? Говорила с ним?
И пошла писать губерния. Какой хороший мальчик Дима, как жалко, что у нас с ним ничего не получилось, и как он меня любит… Всю мою жизнь разобрала по косточкам прямо у меня на глазах. Объяснила, как я всегда неправильно жила. Припомнила моего мужа, совсем уж непонятно почему. И под конец задала два вопроса: не собирается ли Дима разводиться с женой, и не собираюсь ли я выйти замуж за Женю. Здрасте Вам!
Я сказала, что не знаю, после чего выдержала еще поток сентенций на этот раз на морально-этическую тему. Наконец мне удалось вклиниться и сообщить, что вместо меня завтра к ним приедет Катя.
Бурная радость, ликование, финал, апофеоз!
У Кати с бабушкой любовь на расстоянии. Они воркуют по телефону, между ними царит полное взаимопонимание… Не уверена, что все было бы так безоблачно, живи они вместе. Но когда внучка приезжает, что случается нечасто, то для моей матери это майский день, именины сердца.
Обрадовав маму, я смогла закончить разговор о моей несчастной судьбе. Каждый раз, поговорив с ней, я чувствую себя неполноценной. Раньше, в молодости, маялась от чувства вины, но с этим я сумела справиться. А вот свою неполноценность, не то умственную, не то эмоциональную, продолжаю ощущать. Почему-то я не чувствую себя несчастной, и жизнь свою оцениваю, как непростую, но достаточно удачную. В ней было немало трудностей, но много хорошего. И, я надеюсь, еще будет. Счастье? Вот про счастье не знаю. Мгновения были… Но я не уверена, что счастье — это что-то устойчивое и постоянное, как курс твердой валюты. Я не несчастная, я просто не слишком счастливая. Несчастной я начинаю себя чувствовать лишь тогда, когда об этом заговаривает моя мамочка. Меня это страшно раздражает. Поэтому я спешу свернуть такие разговоры. Лучше обсуждать погоду, правительство, финансы, кино и футбол с папой. Говорим, придерживаясь фактов, и при этом чувствуем, что любим друг друга и во всем поддерживаем.
А с мамой я попадаю на зыбкую почву чувств и отношений, о которых слишком много говорят, при этом непонятно, существуют ли они на самом деле и имеет ли это какое-нибудь отношение к действительности.
Поэтому я радостно сообщила, что еду завтра на дачу, буду там все обустраивать, и попросила передать трубку папе: пусть он даст указания относительно газа и отопления. Уже поздно, а я хочу собраться с вечера. О том, что я уже все сложила, я предпочла умолчать.
Оказывается, папа все инструкции дал Диме в письменном виде. Так что мне он пожелал удачной поездки и хорошей погоды, сообщил прогноз на завтра, и попрощался. Если бы со всеми мне так было легко!!!
* * *Татьяна позвонила тогда, когда я уже укладывалась спать. Она была настроена на длинную беседу, но поняла, что я не в состоянии с ней сейчас разговаривать. Все-таки настоящая подруга — это что-то! Она тут же сказала, что никакой срочности нет, она позвонит на неделе, а лучше заедет. Надо многое обсудить. И мимоходом спросила, знаю ли я такого Виктора Андреевича, фамилия его, кажется, Егоров. Я вся похолодела, но сказала, что знаю только понаслышке. Оказывается, Татьяна была на каком-то сборище, где познакомилась с Егоровым. Он при ней спрашивал о консалтинговой фирме, называя нашу. Будто бы намеревается нанять аудиторов. Ха-ха! Такие, как он, ниже Ernst &Young не опускаются.
— А ты?
— Спрашивали-то не меня. Я прикинулась шлангом и сделала вид, что даже не понимаю, о чем речь. А сама внимательно слушала. Вас хвалили. Твоего шефа называли, а твое имя не прозвучало. Не знаю в чем там дело, подруга, сама подумай. Я тебе это сообщаю как информацию к размышлению.
— А кто хвалил-то?
— Я его не знаю. Такой большой, толстый, довольно молодой, в очках.
— Черненький?
— Вполне.
— А, Толя Каплевич. Бывший наш клиент.
Я уж думала, не на одной ли тусовке с моим шефом был Егоров. Нет, на разных. Был бы на одной, обязательно передал бы привет от Каплевича.
— Танюш, спасибо за ценную информацию. Очень странно все это. Надо подумать.
— Думай, подруга, это твоя профессия. А я к тебе во вторник заеду. Заехала бы в понедельник, но на него у меня совещание назначено. А после совещания я сама себе со мной встречаться не посоветовала бы.
Точно, в такие дни об Таньку можно спички зажигать. Вторник меня вполне устраивал, и мы условились. Я сделала отметку в еженедельнике: как бы не забыть и не застрять на работе до полуночи.
На сегодня все. С кем было нужно, я уже поговорила. А остальным просьба не беспокоиться и меня не беспокоить.
Утром я проснулась без пятнадцати восемь. Черт, сейчас Димка придет, а я еще не завтракала и даже зубы не чистила. Я стала лихорадочно одеваться, на ходу закидывая в себя творожок и запивая его какао. Сейчас надо взбодриться, а какао в таких случаях — самое то. И когда Дима постучал в дверь, я уже натягивала свои любимые ковбойские сапоги. Все остальное было уже на мне. Сапогам этим сто лет, я привезла их из Америки. Выглядят они неприлично, но я их люблю и не соглашаюсь выкинуть. Теперь они годятся только на дачу, и я с удовольствием их надеваю для этой цели. Есть еще одни такие же, их я держу для особых случаев. Они прекрасно сохранились, но и вполовину не такие любимые.
Я вручила Димке тюк с одеялами, сама взяла обогреватель, вылезший из комнаты Сережка потащил коробку с провизией, и мы пошли. Выйдя из подъезда, я зажмурилась от яркого солнца. Небо как будто веником подмели, но не очень аккуратно: на сияющей голубизне белело несколько облачных клочков. Последняя неделя погодой не радовала, и я приготовилась к холодному дню. Но на улице сразу поняла: будет тепло. Хорошо, что догадалась одеться по принципу капусты: чем жарче, тем больше вещичек я с себя сниму. А если погода совсем разгуляется, на даче у меня есть сарафан и босоножки.
