Джей Крауновер - Любовь вне правил

— Да, Джет — прирожденная рок-звезда. Просто он не выносит яркого света и громкой славы.

— Вы с ним давно знакомы?

— Я еще мальчишкой слушал, как он играл — он тогда выступал в панк-группе. Нэш, Джет и Роуди — мои давние друзья. С Роуди мы познакомились позже, когда он пришел работать в салон, но мы все как родные братья.

Шоу устроилась на сиденье, и я включил отопление, поскольку заметил, что руки у девушки покрылись мурашками.

— Наверное, хорошо, когда много друзей. Я даже не знаю, что это такое.

Я краем глаза взглянул на нее.

— В смысле?

— Я застенчивая и неловкая, я никогда не умела заводить друзей. В старшей школе меня часто травили. Реми был единственным моим настоящим другом, а теперь — только Эйден. Я с трудом подпускаю к себе людей. Наверное, потому что давно поняла, как это больно, когда самые близкие люди тебя разочаровывают.

— А как же мы с Ромом?

— А что?

Нэш застонал на заднем сиденье, и я подозрительно оглянулся. Звук мне не понравился.

— Ну, мы ведь тоже общались с тобой. Разве мы не твои друзья?

Она хмыкнула, и самые ценные части моего тела немедленно отозвались.

— Ром — совсем как старший брат. Он заботится обо мне, поддразнивает, старается оберегать от всего, что может причинить боль или навредить. А ты… ну, ты с самого начала был чем-то другим. Не другом, не братом. Просто кем-то еще.

— Разве плохо быть кем-то еще?

Я скорее почувствовал, чем увидел, как Шоу пожала плечами.

— Ну да… но не всегда.

Я не знал, что и думать, а потому не стал развивать тему. Я проехал остаток пути, одним глазом следя за дорогой, а другим за Нэшем, который стонал все громче и громче. Когда мы добрались до дома, я посмотрел на Шоу — она сидела, перегнувшись назад, гладила Нэша по бритой голове и шептала что-то успокаивающее.

— Слушай, я не знаю, когда он протрезвеет. Если хочешь, посиди у нас, ну или давай я отвезу тебя домой.

Шоу посмотрела на меня через плечо и приподняла светлую бровку.

— Рул, расслабься. Я в курсе, каким образом доходят до состояния, в котором ты обычно бываешь утром в воскресенье. Я уже сказала, мне завтра надо быть на работе в десять. Меня устроит любой вариант, лишь бы я не опоздала.

Утратив дар речи, я несколько секунд смотрел на нее, но тут Нэш забулькал, и я понял, что надо шевелиться живей.

— Неужели ты всегда была такая клевая?

Шоу захлопнула за нами дверцу и помогла втащить Нэша по лестнице. Я заметил, что она не ответила на мой вопрос — зато принесла большой стакан воды и нашла таблетки. То и другое она оставила на раковине в коридоре и многозначительно взглянула на меня.

— Зайди к себе, когда закончишь.

Я матерился как никогда, помогая Нэшу стащить свитер и джинсы. Я уже собирался сунуть другана под холодный душ, когда текила наконец взяла свое. Он нырнул башкой в унитаз, и следующий час я проверял, не отрубился ли он, вливал ему в глотку воду и отскакивал, когда она вылетала обратно. Убедившись, что Нэшу наконец полегчало, я оттащил его на кровать и уложил лицом вниз, а затем быстренько навел порядок в ванной, вымылся и пошел искать Шоу.

Дверь в мою комнату была приоткрыта, телевизор включен. Я сам не знал, что рассчитывал там найти, и мое испорченное воображение подсказывало самые интересные варианты. Но действительность превзошла все ожидания. Сняв белье с моей кровати, вплоть до матраса, Шоу перестилала постель. В центре комнаты стояли ее безумные синие туфли, которые выглядели совершенно неуместно рядом с моими разбросанными футболками и джинсами. С порога я только и мог, что наблюдать за ней. Шоу разговаривала сама с собой — но слишком тихо, чтобы расслышать. Я подождал пять минут, не заметит ли она меня, но она так и не подняла головы, поэтому я спросил:

— Что ты делаешь?

Шоу подскочила от неожиданности, а затем прижала руку к груди и изобразила нечто вроде легкого раскаяния.

— Меняю белье.

— Зачем?

— Э… в смысле — «зачем»?

— Да, Шоу, зачем ты меняешь мне постельное белье в три часа ночи?

От необходимости отвечать ее спас звонок мобильника. Я уже заметил, что в качестве рингтонов она выбирала песни, которые соответствовали звонившему. Шоу перекинулась с кем-то парой фраз — видимо, с Эйден, — положила телефон на тумбочку у кровати, взяла одеяло за край и принялась его разглаживать.

— Эйден проводили до дома. Видимо, твой приятель-музыкант вспомнил, что она работает в «Линии ворот», и предложил подвезти ее.

— Круто, хотя Джет, в общем, не из тех, кто привязывается к одной-единственной девчонке. Надеюсь, Эйден не будет питать иллюзий.

— Я уже сказала, Эйден может о себе позаботиться. И, честно говоря, ты тоже «не из тех», — Шоу многозначительно указала на постель. — Будь я проклята, если буду спать, а тем более заниматься чем-то еще, в постели, где перебывало больше народу, чем в Пентагоне.

И выпятила нижнюю губу, с весьма воинственным видом.

— Шоу… — я зашел в спальню, прикрыл дверь и защелкнул замок. — В этой постели после тебя никого не было. Я тоже понял, что в ту субботу между нами произошло что-то особенное.

Она вздрогнула, когда я подошел ближе, и беззащитно взглянула на меня. Я с ужасом осознал, как легко мог причинить Шоу боль и насколько мне этого не хотелось.

— Не знаю, как быть, Рул. Я в пьяном виде бросилась тебе на шею — хорошо еще, что ты согласился, но трезвой мне нелегко смотреть на эту кровать и не вспоминать тех девушек, которые лежали здесь раньше. Иногда и не по одной.

Она пыталась шутить, но я слышал в голосе неподдельную тоску. Тогда я коснулся руками ее лица и заставил поднять голову, чтобы мы взглянули друг другу в глаза.

— Я не могу изменить прошлое, Каспер. Увы. Не могу сделать так, чтобы ты забыла о тех девушках и о том, как ты входила сюда по воскресеньям, раз за разом. Я не могу воскресить Реми, обратить время вспять и не звонить ему в ту ночь, чтоб он меня подвез. Я сожалею о тысяче вещей, и если они будут вставать между нами, в постели или еще где, давай просто сразу поставим точку, потому что я не собираюсь бороться с прошлым, тогда как передо мной в кои-то веки замаячило будущее, ради которого стоит стараться.

Шоу подняла руки и взяла меня за запястья. Сначала я подумал, что она хочет отодвинуться, но она, наоборот, подалась вперед и прислонилась лбом к моей груди.

— Рул, если ничего не получится, будет очень, очень плохо.

Она не говорила, а хрипло шептала.

— Да, но если получится, будет очень хорошо…

Я пропустил ее волосы между пальцев, а Шоу положила руки мне на плечи.

Она была намного ниже, и умом я понимал: внешне мы смотримся довольно странно. Но что-то в ней находило отклик в моей душе. То, как она прижималась, как шепотом, словно молитву, повторяла мое имя, как от нее пахло — солнцем, чем-то сладким, вкусным, все в одном флаконе. И никакое прошлое не имело значения. Только от Шоу мне хотелось чего-то большего, нежели минутного удовольствия.