Дженет Таннер - Дитя каприза
Хотя Хьюго жил в окружении красивых женщин, он еще не был женат, и поэтому время от времени распространялся слух, что он, подобно многим другим модельерам, был «голубым». Но правда заключалась в том, что ему никогда не хватало времени, чтобы завязать прочные отношения. Работа для Хьюго была самым важным в жизни: он ел, пил, спал и жил в мире моды. Не считая затрат времени на общественные мероприятия, необходимые для привлечения клиентуры, он каждую минуту, кроме перерыва на сон, проводил в студии, которую нашел с помощью Грега Мартина, друга и консультанта по финансовым вопросам, и после званых ужинов и балов, которые он посещал, скорее, в рекламных целях, нежели для собственного удовольствия, он возвращался в свою квартиру и ложился в постель в одиночестве.
Дважды в год Хьюго ездил в Париж, чтобы увидеть лучшие модели нового сезона, в остальное же время почти никогда не покидал пределов Соединенных Штатов, а когда в редких случаях нуждался в отдыхе, предпочитал солнечную Флориду или наслаждался миром и покоем в собственном доме в Новой Англии, который купил, чтобы уединяться там от всего мира. Однако когда в утренней почте он обнаружил приглашение на Королевский показ моделей, желание поехать туда победило.
Подобно всем американцам, Хьюго преклонялся перед британскими традициями, его романтическую натуру привлекала перспектива провести вечер в компании коронованных особ, даже если бы ему и удалось увидеть их всего лишь издали. Возможно, ему стоит принять приглашение и поближе познакомиться с лондонскими модельерами, думал он, пытаясь оправдать поразившую его «звездную» болезнь. Тем более что среди участников ревю был Дом моды Оливера. Хьюго познакомился с Гарри Оливером, когда тот приезжал в Нью-Йорк, еще будучи студентом Королевского колледжа, и они подружились. Интересно, что из него получилось?
Хьюго принял приглашение, и утром 1 декабря уже был в аэропорту Хитроу. Самолет, приземляясь, прорвался сквозь серые низкие облака, и когда Хьюго вышел из здания аэропорта, порыв пронизывающего до костей холодного ветра швырнул ему в лицо горсть пыли. Плотнее закутываясь в своей элегантный темный плащ, Хьюго уже сожалел о том, что согласился приехать. Уж лучше бы он отправился во Флориду и немного погрелся на солнце. Это помогло бы ему легче пережить ожидавшуюся в Нью-Йорке холодную зиму. Но теперь было поздно что-то менять, и надо постараться извлечь из этой поездки как можно больше пользы.
Хьюго взял такси до лондонского «Хилтона», где для него была забронирована комната. Завтра он немного побродит по городу, а затем сядет в самолет и возвратится в Штаты. Возможно, ему еще удастся провести несколько дней во Флориде, прежде чем вернуться в привычную круговерть своего бизнеса.
Он наблюдал, как за стеклом такси разворачивается панорама тускло-серых лондонских улиц, совершенно не подозревая о том, что к моменту отъезда из Лондона в его упорядоченном мирке все будет поставлено с ног на голову, и прежние времена уже никогда не вернутся.
* * *Пола дефилировала по широкой лестнице «Крэшбара», демонстрируя первый из туалетов Гарри – чудесный вечерний костюм из люрекса цвета ночного неба под девизом «Премьер», и вызвала бурю аплодисментов. За кулисами все по-прежнему напоминало организованный хаос, но в «Крэш-баре», где собрались гости в вечерних туалетах, никто и не подозревал об этом. Даже намеком нельзя было показать, что нервы у тебя напряжены, как у борзой перед охотой. Это было самое важное мероприятие из всех, в которых Пола когда-либо участвовала, и она должна быть безупречной – ради Гарри и ради своего будущего.
Салли проскользнула в зал и встала у входной двери. Когда появилась Пола, она затаила дыхание, взволнованная великолепием сестры, будто впервые наблюдала за ее работой. Но на сей раз она еще и нервничала, потому что ажиотаж, связанный с подготовкой этого мероприятия, передался и ей, и она с ужасом сознавала, сколько недоделок еще осталось.
Хьюго, сидевший в пятом ряду, тоже затаил дыхание, понимая, что его внимание привлекла отнюдь не мерцающая красота костюма. Все туалеты, показанные до этого, были потрясающими, причем каждый из них создавался для определенного случая и каждый был по-своему великолепен. Но при виде этого костюма он испытал чувство, словно ему сдавила грудь огромная каменная глыба.
Нет, вовсе не костюм произвел на него такое впечатление, а девушка, которая его демонстрировала. Хьюго смотрел на нее, не в силах оторвать глаз, пока она не исчезла, а затем начал листать программку. Там были указаны имена всех сорока манекенщиц, но нельзя было понять, кто есть кто. Он заметил несколько знакомых имен, но остальные… Рената, Джулия, Дайана, Кристина, Вирджиния – даже две Вирджинии… Девушка могла носить любое из этих имен. Он закрыл программку, заставляя себя сосредоточиться на следующей модели – вечернем платье под девизом «Крэш-бар», но его интересовало только одно: когда вновь появится та девушка, и ему не хотелось видеть ничего другого, кроме ее милого лица с правильными чертами и блестящей шапкой золотых волос.
«Ты сошел с ума! – говорил он себе. – Тебе тридцать четыре года, а ты ведешь себя, как школьник!» Но ничто не помогало. У него взмокли ладони, кровь пульсировала в висках. Он не мог припомнить, чтобы когда-либо испытывал подобное чувство к женщине – разве что к той итальянской девчушке – как же ее звали? Мария? – там, дома, в Бронксе, когда ему было всего двенадцать лет. Черт возьми, ведь он никогда до этого момента не вспоминал о ней. О ней напомнило нахлынувшее чувство, которое не посещало его уже более двадцати лет.
Манекенщицы появлялись на подиуме, проходили, позировали, демонстрируя великолепный калейдоскоп красок и форм, но Хьюго с нетерпением ждал появления своей незнакомки. Наконец она возникла на лестнице в шерстяном пальто цвета спелого томата, который хорошо сочетался с ее прекрасными золотыми волосами, и это почему-то напомнило ему радугу. Затем она вышла еще раз в ярко-зеленом платье для коктейля, поверх которого был накинут норковый жакет. Хьюго с замиранием сердца понял, что больше ее не увидит – по крайней мере, на подиуме. Она закончила свою работу. В полном трансе он смотрел на финал шоу, в котором участвовали все манекенщицы, одетые в самые разнообразные костюмы – от клоунского до пачек цирковых наездниц. Они проходили одна за другой, каждая в сопровождении своего спонсора, которыми выступали известные модистки, меховщики, производители белья, чулок и прочих аксессуаров, но он едва ли видел хоть одну из них. Кроме той девушки, он не мог ни о ком думать и благодарил свою счастливую звезду за то, что она работала у Гарри. Поскольку они знали друг друга, с ней значительно проще познакомиться, но у кого бы она ни работала, Хьюго был полон решимости завоевать эту девушку – и ничто не могло остановить его. Впервые, будучи взрослым, Хьюго влюбился. Это было странное и немного тревожное чувство.
– Пола, тут кое-кто горит желанием с тобой познакомиться, дорогая, – сказал Гарри. Лицо его разгорелось от успеха и от льющегося рекой шампанского.
– Да ну? Кто же это? – Пола потягивала шампанское, отнюдь не удивленная его словами. Всегда кто-нибудь хотел встретиться с манекенщицами после шоу.
– Хьюго Варна. Он прилетел сюда из Штатов.
– Хорошо, – сказала Пола. Она уже слышала о Хьюго. Да и кто в мире моды о нем не слышал?
– Только будь осторожна, – предупредил Гарри. – Он, кажется, здорово влюбился. Я не хочу терять тебя, дорогая. Думаю, он попытается переманить тебя к себе в Нью-Йорк.
– Неправда, – раздался голос рядом с Полой. – Я не хочу переманить ее. Я хочу на ней жениться.
* * *– Это уже переходит всякие границы, Пола, – сурово сказала Салли, с трудом втаскивая в их крошечную комнату еще одну охапку красных роз.
– Опять цветы! У нас еще позавчера не осталось пустых ваз, да их все равно некуда ставить – нет ни дюйма свободной площади. Даже мальчишка-разносчик протестует. Говорит, что ему надоело взбираться по нашей лестнице трижды в день, и очень просит снизойти к страданиям несчастного влюбленного и согласиться на свидание с ним.
– Очень надо! Он просто свихнулся, – холодно произнесла Пола.
– Он от тебя без ума, Пола, и тебе придется встретиться с ним, хотя бы для того, чтобы прекратить все это! Наше жилье выглядит как взбесившаяся выставка цветов в Челси.
– Но это не моя вина, – капризно сказала Пола, – я не могу отвечать за каждый случай помешательства в Лондоне.
– Но это особый случай безумия! – Салли оттащила только что доставленную охапку цветов в кухню, положила их в раковину и открыла кран. В глубине души она понимала, что ее раздражение отчасти вызвано ревностью – никто и никогда не присылал ей цветов, даже одной жалкой гвоздички, – а рядом Пола утопает в самых экзотических цветах, какие только можно себе представить: сингапурские орхидеи, белые фрезии с нежным запахом и охапки красных роз на длинных стеблях – это в декабре-то!
