Юлия Комольцева - Дежа вю
Раз уж взбрела судьбе блажь вновь столкнуть лбами бывших влюбленных, почему бы не вздохнуть легко, узнав, что в настоящем у обоих все хорошо?
– Вот именно, – кивнула она своему отражению, – прояви же великодушие, порадуйся, что он жив-здоров и не кашляет!
Словно подтверждая ее слова, явился Морозов – белозубая улыбка от уха до уха. Следующие полчаса аппетит, с которым он набросился на окорочка и бутерброды, опять-таки свидетельствовал в пользу отличного здоровья, а легкая остроумная болтовня убедила Тину, что и с душевным здоровьем у него все в порядке. В отличие от нее, он, казалось, уже вполне пришел в себя, и вынужденное общение с бывшей невестой его нимало не тяготит.
Правда, на нее он ни разу не посмотрел.
Может, потому что был занят обедом?
Или все же избегал встречаться взглядом с той, которую… Эдак она никогда не угомонится!
Либо уже вставай и выходи на перрон до следующего поезда. Либо не трепли себе нервы, представь, что никогда его раньше не знала. Давай, давай, у тебя отличная фантазия!
– Ты что так мало ешь? – голосом заботливой бабушки проворковал Олег и недовольно предположил: – О фигуре печешься?
Тина невольно рассмеялась.
– Ты что, издеваешься, какая фигура?! – Она развела руками, демонстрируя полное отсутствие оной. – Как была Кощеем в юбке, так и осталась, даже после родов…
На этом она сбилась. Как-то сами собой слова застряли в глотке.
Да что же это такое, господи! Куда ни ткни, всюду опасные темы! На прошлое сама табу навесила, настоящее тоже обсуждать не получается. О будущем, что ли, разговаривать? Устроить дебаты на тему «Конец света – реальность или брехня собачья?»
– Все у тебя нормально с фигурой, – пробурчал Олег, не поднимая глаз от тарелки.
– Да, наверное, – невпопад кивнула она, прячась за чашкой кофе.
Пауза все-таки состоялась, как он ни старался. Зря она фигуру упомянула. То есть, это он сам, конечно, виноват. Трепался бы и дальше о погоде и ценах на бензин.
Теперь поздно. Теперь только и будет думать о ее фигуре.
Нет, не о фигуре.
По правде говоря, плевать ему на фигуру, ничего он не понимает в этих самых фигурах, и никогда не понимал. Ноги от ушей или, наоборот, грудь колесом даже в студенческие годы имели для него значение небольшое, чисто эстетическое. В армии – да, помнится, башню сносило, так то – армия.
Олег усмехнулся. Давненько ему не приходилось убегать от собственных мыслей, устраивая среди них перестановку. Армию – тему безопасную – на передний план, Алькину фигуру – подальше, поглубже.
Вернее, не Алькину. И не фигуру.
Ее зовут Тина. И он думает вовсе не о том, хорошая у нее фигура или нет. Правильная или неправильная. Стройная или не очень. Да все равно! Он думает о самой этой фигуре. Об Алькином теле. Тонком, легком теле, с розово-младенческой попкой, с сильными ногами, с прохладной, смуглой кожей, с трогательным пушком по краю спины. Думает о том месте за ушком, где одно лишь движение его губ зажигало огонь, об узких ступнях, которые ему так нравилось гладить, о шелковой упругости живота. Думает, осталось ли все, как прежде? Думает, что ему не узнать этого никогда.
Точнее, не хочет думать. Еще точнее, хочет, но не должен!
А если совсем точно?
– Может, кофейку? – почти жалобно простонал Олег.
Она взглянула с удивлением.
– Спасибо. Я вторую чашку допиваю.
– Поешь, а? Бутерброды с семгой очень вкусные. И полезные, – добавил он, чувствуя себя идиотом.
– А кто тебе борщ готовил? – вдруг вспомнила она и чуть не откусила себе язык.
Какая тебе разница, ну? Кто-кто, дед Пихто! Конь в пальто – тоже хорошая версия.
Тина быстро пролепетала:
– Я в том смысле, что жалко будет, если мы не попробуем. Домашняя еда все-таки. И горячее опять же кушать надо каждый день. Спасибо твоей супруге, что позаботилась.
Срочно к проводнику! Спросить, есть ли у него в аптечке что-нибудь против недержания речи. Лейкопластырь бы очень подошел!
– Я тебе налью, – засуетился Олег, – борщ, на самом деле, лучше сегодня съесть.
– Да нет, нет, спасибо. Наоборот, на следующий день он только вкусней становится. Настаивается, понимаешь?
– Как интересно! – подивился он.
И увидел ее глаза, в которых плескался неподдельный ужас.
– Так и получается детский сад, – медленно проговорил Олег, отвернувшись к окну. – Что за бред мы сейчас несли, а?
– Не знаю, – выдохнула она, – может, кофе перепили?
– Кстати, нет у меня супруги.
– А я разве спрашивала?
– Ты ее упомянула.
– Кого?
– Супругу. Несуществующую.
– У…
– Угу.
Великолепно! Вот она – увлекательная беседа! Дело, кажется, налаживается. С помощью междометий можно общаться весьма плодотворно.
Ты ему – «У». Он тебе – «Угу». Ты ему – «А». Он тебе – «Ага». Ты ему – «Бе». Он тебе – «Me». Нет, это уже слишком!
– Морозов, а ты почему не спрашиваешь? – Она скроила недоверчиво-ироничную физиономию. – Или тебе неинтересно?
– Что?
– Есть ли супруг у меня?
Ой, как же все запущено, тут же выругалась она на себя. Ты что, как в десятом классе, будешь хвалиться наличием жениха? То есть, законного мужа!
Впрочем, в десятом классе у нее еще не было жениха и, следовательно, некем было хвалиться. Стало быть, сейчас отыгрывается.
– Я знаю, что ты замужем, – произнес Олег и тяжелым взглядом уперся куда-то в район ее солнечного сплетения.
Тина невольно пробежалась пальцами по пуговкам блузки.
Морозов поднял глаза, хмыкнул невесело. Будь что будет. В самом деле, что за детсад они устроили? Он скажет ей, в этом нет ничего зазорного или смешного. Да вообще, пусть думает, что хочет!
– И про агентство твое знаю. И про детей.
– Откуда? – она с трудом осмысливала его заявление. – Что это значит? Ты следил за мной, что ли?
– Нет, я просто читаю газеты и сопоставляю факты. Это моя работа, в конце концов.
– Насколько я помню, раньше ты сам писал в газеты. Сменил род деятельности? Ты что теперь, бравый чекист? И потом, Сашка с Ксюшкой не наследники британской короны, чтобы о них писали в прессе! Что ты все вынюхиваешь, Морозов! Опять расследование затеваешь, писака безмозглый! Мало тебе хвост прищемляли, еще хочешь? Могу устроить!
И как это она не задохнулась от гнева! Сама не ожидала, что его пренебрежительный тон и утомленно-безразличное выражение лица, когда он говорил о ее детях, так на нее подействуют. От злости она готова была вцепиться ему в физиономию!
Олег это понял и задвинулся поглубже на полку. Спросил оттуда:
– Ты с ума сошла?
– Это ты сбрендил. Откуда ты знаешь про моих детей? Общих знакомых у нас нет, рекламные плакаты с их изображением я не заказывала, значит, ты следил за нами? Следил?
