Бедуэлл Лолли - Темная лошадка
Рене, словно ураган, влетел в спальню, однако, увидев жену, успокоился. Она вздохнула, улеглась поудобнее и сонно пробормотала:
— Спокойной ночи.
— Значит, мне опять объявлена война!
— Я просто устала, — тихо ответила она. Минут через десять он лег рядом и притянул ее к себе. Рита возмущенно замычала и уперлась руками ему в грудь. Но Рене не обратил внимания на протесты жены. В его голубых глазах полыхал странный огонь:
— У Летти есть подзорная труба, — объявил он таким тоном, словно ожидал бури аплодисментов. — Сразу скажу, что я не был в ее квартире, но помню, как давным-давно она говорила, что ее отец не оставил ей ничего, кроме этой трубы.
— Мои поздравления, — пробормотала Рита, снова опуская веки.
— Ты не можешь сейчас спать, моя радость, — нетерпеливо произнес Рене. — Ты слышала, что я сказал?
— Давай лучше завтра утром…
— Да уже утро и через шесть часов мы летим в Барселону!
Он слегка встряхнул жену за плечи, пытаясь продолжить разговор. Но Риту сейчас не интересовало ничего, кроме сна. И, пожалуй, даже воздушная тревога не заставила бы ее проснуться.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты спишь как убитая?
— Ты.
Взглянув поверх журнала, Рита в который раз с беспокойством заметила, что муж неотрывно смотрит на нее. Так продолжалось уже в течение двух часов, с того момента как она спустилась к завтраку. За это время они не обменялись и несколькими словами, словно все давно уже было сказано.
Они молча позавтракали, сели в машину, доехали до аэропорта, поднялись в самолет. Только тогда Рене заговорил с ней.
— Помнишь, что я сказал тебе ночью, до того как ты заснула? — спросил он нарочито небрежным тоном.
Молодая женщина задумчиво покусала нижнюю губу и покачала головой. Она несколько покривила душой: вчера муж что-то говорил про объявление войны, но сегодня утром, проснувшись в его объятиях, Рита ясно осознала, что ни о какой войне не может идти речи. Еще всю ночь ей снилась подзорная труба Летиции, совершенно непонятно почему.
— Ты какая-то очень тихая, — заметил Рене.
— Эта ночь вымотала меня, — честно призналась она.
— Ты была на высоте. И уверяю тебя, что я никогда не вступал в интимные отношения с Летицией Адамс.
Рита равнодушно кивнула, словно речь шла о погоде.
— Ну, хотя бы посмотри на меня, — тихо, но настойчиво произнес он.
Полная решимости, она подняла голову, но стоило ей посмотреть в его голубые глаза, как на ресницах появились слезы. Рита беспомощно опустила взгляд.
— Пожалуйста, только не плачь. — Рене сжал ее сплетенные пальцы в своих ладонях. — Я и так чувствую себя последним негодяем.
Она затаила дыхание.
— Я почти разрушил наш брак. И пожалуйста, не спорь со мной.
Рита с удивлением посмотрела на его склоненную голову: она и не думала возражать. Рене замолчал, словно надеясь, что жена тут же бросится его оправдывать. Но она молчала, и он продолжил:
— Теперь я не повторю прежних ошибок. — Его ладони так крепко сжали тонкие пальцы, что Рита чуть не вскрикнула от боли. — У меня не самый легкий характер, но это не значит, что я не смогу измениться. Просто распоряжаться другими людьми для меня более естественно, чем…
— Знаю, — прошептала она. — Только не совсем понимаю, зачем ты говоришь все это мне.
Подняв светловолосую голову, Рене посмотрел на жену покрасневшими глазами.
— Я не спал всю ночь. Вспоминал тот вечер, когда застал… увидел тебя с Полем. Кажется, тогда ты не могла произнести и трех слов, чтобы я не прервал тебя.
— Да, наверное… Но ты очень разозлился на меня. Зря я вчера была такой жесткой…
— Рита, помолчи, — попросил Рене. — Ты была недостаточно жесткой. Ты всегда слишком быстро сдаешься.
— Постараюсь исправиться, хотя и не люблю конфликты. Только ничего больше не говори: я поняла, чего ты хочешь.
— Неужели? — с сомнением спросил он.
— Ты все время боишься, что, когда мы прилетим в Испанию, я схвачу Дэнни и откажусь возвращаться в Париж. Но не тревожься, я больше не сделаю этого. — Рита старалась говорить как можно убедительнее.
Рене выпустил ее руки и откинулся на спинку кресла.
— Дело совсем не в этом. Приходится признать, что сейчас ты на голову выше меня. Никогда не думал, что такое когда-нибудь произойдет.
— Я не стану отнимать у тебя сына, — снова сказала Рита.
— Если ты вернешься со мной во Францию, то у тебя будет подвенечное платье, медовый месяц и все, что захочешь, даже звезда с неба, — с сумрачным видом заверил он жену.
Неужели Рене так мало верит ее словам, что готов буквально подкупить ее? Рита совершенно не представляла, о чем он сейчас думает. Голос его дрожал, как от боли, в потемневших глазах, казалось, блестели слезы. Неужели муж настолько боится потерять Дэнни? А ведь его страх оправдан: после того как она вместе с сыном исчезла на много месяцев, ему трудно доверять ей.
— Рене, я хотела сказать тебе всего две вещи. Только ты, пожалуйста, не перебивай меня. Даже если решишь, что я говорю неправду.
— Я слушаю.
— Я никогда не говорила тебе о моей дружбе с Летицией, потому что она просила меня об этом. Она считала, что это может повредить ее карьере, — тихим голосом произнесла Рита, глядя в сторону. — Мы с Полем познакомились в ее квартире, это она предложила мне сниматься у ее кузена, чтобы потом подарить фотографии тебе…
— Довольно. Я больше не хочу ничего знать! — резко оборвал ее муж.
Но молодая женщина во что бы то ни стало решила договорить до конца.
— Я сбежала из замка только потому, что мне позвонила твоя секретарша. Она сказала, что случайно слышала твой разговор с адвокатом. Ты интересовался, можно ли отобрать у меня ребенка сразу после его рождения.
После этих слов повисла мертвая тишина. Собравшись с силами, Рита посмотрела на мужа. Он смертельно побледнел, в голубых глазах зажглась ярость.
— Что-нибудь еще? — одними губами произнес он.
— Ничего существенного, — так же тихо ответила молодая женщина, снова уткнувшись в журнал.
Она чувствовала себя неуютно, молчание мужа пугало. К счастью, вскоре самолет стал заходить на посадку.
Еще через полчаса, уже подходя к турникетам, Рита обернулась к Рене.
— Подождешь меня в отеле?
Тот оторвался от собственных мыслей и, нахмурившись, посмотрел на жену.
— Мы вместе поедем к твоей семье.
— А я думала, у тебя важная встреча…
— Я ее перенес.
Понятно. Значит, он по-прежнему не доверяет ей, раз боится выпустить из-под наблюдения. Что же говорить про ребенка.
